На uCrazy 18 лет 1 месяц
Эпидемия на экспорт: кровавое сердце Африки
Задолго до того, как были найдены вирус Зика, Денге и Чикунгунья, миром тропических болезней правила малярия, не знавшая конкурентов по своей распространённости и последствиям. Случайная мутация в геноме нашего вида, произошедшая 3 млн. лет назад, заблокировала производство сиаловой кислоты и открыла наш мир малярийным плазмодиям. Но до появления Эболы и Марбурга наша алчность разбудила в джунглях Африки кое-что ещё. Это открытие чуть не сбросило малярию с пьедестала и надолго вошло в историю, как один из самых ужасных способов умереть. Корабли, прибывавшие в Новый Свет, иногда поднимали жёлтый флаг с черепом и костями, и никто не рисковал подниматься на борт, какой бы ценный груз они не везли. Зараза опустошала целые города, став основной для многих жутких легенд об исчезнувших колониях, мести африканских рабов и их проклятых богов: американская чума, жёлтый джек, бронзовый джон, кровавая рвота или просто жёлтая лихорадка - вирусное геморрагическое заболевание Нового света. Добро пожаловать в пост «Эпидемия на экспорт: кровавое сердце Африки».
Одна из исторических иллюстраций позапрошлого столетия:
Африканские боги: от Шанго до Москита.
Шёл дождь. Сильный ветер дул со стороны Атлантического побережья, принося с собой потоки воды, известные как юго-западные муссоны. Они переполняли реки Нигер и Бенуэ. «Мать вод» (Бенуэ с языка Банту) и «Великая река» (Егерев н’егерев на языке Таурегов) с шумом разливали свои мутные воды, даруя африканским равнинам жизнь, наполняя каждый уголок влагой и зеленью. Приход божественного Шанго, владыки молний в народностях Йорубы, ознаменует начало сезона дождей. Его культы до сих пор популярны на Кубе, Пуэрто-Рико и Венесуэле, где дождь призывают игрой на маракасах, отдавая дань уважения африканскому божеству. Которое попало сюда вместе с рабами.
Весенние гром и молнии начинают множество циклов рождения и перерождения десятков тысяч видов, обитающих в тропиках. Семейство Culicidae с его 3500 видами не исключение. Война с «маленькими мухами» (mosca + ito) у нашего вида длится давно, и мы несём в ней миллионные потери каждый год. И это не голословные утверждения: до сих пор каждый год умирает до 1 000 000 человек от болезней, передаваемых укусами комаров и москитов.
Начало сезона дождей в Западной Африке не останавливало лесорубов и охотников от посещения леса. Обычно рубка дерева - шумный процесс. Каждый удар эхом разносится по долине, падение дерева и его зелёной кроны сопровождается испуганными криками птиц, паническими воплями обезьян и поднимает в воздух облака гнуса и москитов. Многие из них будут мстительно кусаться. Коренные африканцы, работавшие в лесу, с поколениями научились определять хороший лес от плохого. Как и опытные охотники, они сразу видели разницу. Когда живой, дышащий дождевой лес замирал в безмолвии, это говорило о том, что с ним что-то не так - животные болели.
Одна из африканских рек, в период половодья:
Дымку и гнилостные запахи болотистой поймы приписывали злым духам, обходя их стороной. Те же, кто осмеливался нарушить покой застывшего в безмолвии леса, получал в награду проклятие, возвращаясь домой с жаром, болью в мышцах, тошнотой и рвотой, а иногда возвращаясь ещё быстрее - с поносом. Заболевание могло сменяться приступами или переходить в чёрную рвоту со сгустками крови - в зависимости от того, что именно подцепил неуёмно жадный лесоруб, нарушивший заветы предков. Многие умирали, но в большинстве своём симптомы постепенно проходили, не доводя до жутких последствий. До прихода европейцев классификацией симптомов местные не занимались, не смотря на смертность. Большую роль играл шаманизм, а детская смертность была высокой даже по европейским меркам. Таким образом, угоняемые в рабство и захватываемые в плен африканцы - а, как правило, это был возврат от 10 до 20 лет - были самыми здоровыми и пережившими большинство невзгод юной жизни в джунглях Африки.
Мы знаем это из описаний таких людей, как Олауда Эквиано (1745-1797 гг.) - моряка, купившего себе свободу и свалившего от этих демократов в Великобританию, где он написал мемуары. Эквиано родился около реки Нигер, в народности игбо. Он был из семьи деревенского старейшины. Его похитили его же родственники из другой деревни и продали в рабство. После перехода через несколько рук он попал на корабль к белым. Его судьба была лишь крупинкой в океане из таких же несчастных как и он, и ему предстояло долгое плавание...
Портрет Олауда:
Всё началось с рабов.
В 1684 году в Американский портовый город Филадельфию прибыл первый корабль с чернокожими рабами. Город был основан всего 2 года назад, но ему уже была нужна дармовая рабочая сила. Корабль назывался Изабелла, и на его борту было 150 африканцев. Это число включает только тех, кто доплыл живым и здоровым. Всего через 40 лет в Филадельфии будет уже 2500 чернокожих рабов. Забавно, что при основании города ему дали имя «Город братской любви» (Φιλαδέλφεια на греческом - братская любовь). Ну да «чёрные братья» ещё не раз поквитаются с белыми. Изабелла прибыла, предположительно, из бухты Беафты - побережье Западной Африки, дельта реки Нигер. На эту бухту приходилось до 13% всей работорговли африканцами. Оборот был организован через порты Бонни, Элем Калабари и Старый Калабар. И все они формально принадлежали Британской империи с 1525 по 1859 годы. Здесь присутствовал Королевский военно-морской флот, сначала для поддержания, а затем для запрета работорговли. Как бы то ни было, более 1 500 000 африканцев прошли через это место перед отправкой в США. Полтора миллиона африканцев с их мыслями, чувствами, переполненные ужасом от взятия в плен. Сколько из них могли быть больны паразитарными инфекциями или тропическими вирусными болезнями?
Карта Африки начала 18-го века:
Вирус жёлтой лихорадки имеет инкубационный период до 10 дней. Затем быстрое развитие в острую фазу. При наличии иммунитета проходит в форме, схожей с обычным течением гриппа: боли в мышцах, температура. При отсутствии - переходит в геморрагическую фазу с гепатитом, убивая за 2-3 дня. Эта фаза сопровождается вообще всеми симптомами, которые вы сможете придумать: от крови из глаз, ушей, кишечника и желудка, до икоты, бреда, температуры, отказа печени и почек.
Слуги, лакеи и строители города «братской любви» прибывали из самых разных районов Африки - иногда смешиваясь в порту, поступая из разных стран в глубине материка, иногда смешиваясь на корабле, докупаясь вместо погибших по пути следования. В самой Африке в это время шла бесконечная череда гражданских войн. Династии, короли и главенствующие племена сменялись в погоне за прибылью. Но обратите внимание, насколько совпадают территории распространения рабства, как экономики, и карты эндемичных районов вируса.
Слева - основные места работорговли, справа - распространение вируса и требования по вакцинации:
Из 7 генотипов вируса жёлтой лихорадки 5 встречаются в Африке. Три эндемичны для Восточной и Центральной. И только генотип 1 характерен для западной: Нигерии и прилегающих районов. Что весьма интересно, именно он был первым. К примеру, от него произошли штаммы Южная Америка 1 и 2, активно расселившиеся по территории Бразилии. Только в 2017 году штамм ЮА1 вызвал вспышку с 1558 заболевшими, 137 из которых умерли, несмотря на оказываемую помощь.
Плавание, будь вы в роли раба, пьющего боцмана или его попугая, в 17-ом веке через всю Атлантику занимало период от 1,5 до 2х месяцев. При этом, если для 108-пушечной красавицы британского флота HMS Victory нужно было минимум 800 человек, то рабовладельческим судном с 200 рабами на борту мог управлять экипаж численностью в 14 человек. (Судно на 200 мест - Генриетта Мария). Средние потери при транспортировке оцениваются в 15% экипажа и 30% рабов. В основе смертности, без учёта эпидемий, находились обезвоживание, дизентерия и цинга. При этом, главная проблема в парусных флотах того времени - вода. В жарком трюме, чтобы не умереть даже самый дешёвый раб должен получать 2 литра воды в сутки. На весь корабль это 2 бочки в день или 80 бочек на плавание. Учитывая размеры судна, это попросту невозможно, из-за чего приходилось делать остановки и пополнять запасы воды. Заготавливалось это всё на берегу, чему помогали портовые города в устьях рек, где пресная вода обильна. Следил за состоянием бочек, как правило, корабельный плотник, который отчитывался о состоянии всего деревянного - будь то весь корабль, нога кока или бочки в трюме - пьющему боцману, а тот - капитану.
План нижней палубы и схематическая зарисовка работоргового судна на 300 человек:
Это описание является жизненно важным, ведь Aedes aegypti - вид самого опасного комара в мире - откладывает яйца только в стоячую воду. Любая открытая бочка, ведро, да хоть драный сапог, служит инкубатором. Даже опустошённая бочка может содержать яйца насекомого, сохраняющие жизнеспособность до 1 года и в сухом состоянии. В природе этот механизм помогает насекомому пережить засуху или холодные зимы. В соприкосновении с человеком именно работорговля послужила созданию грандиозной транспортной сети для расселения вида единственного кровососущего засранца, способного заразить нас смертельными болезнями, вызвать пандемии и эпидемии планетарного масштаба. В нужных условиях новые поколения комара появляются каждые 2 недели. А эндосимбиотичные бактерии позволяют выживать им с такими вирусами, как Зик и Денге, сохраняя их в себе длительное время и распространяя среди своих жертв. И это нам ещё повезло, что Эбола с укусами не передаётся.
Историческая гравюра, иллюстрирующая плотность перевозки:
Таким образом, мы получаем идеальный транспорт. Перевозки миллионов чернокожих пленников через океан оставляют место случайным пассажирам, создавая первые предпосылки для грядущей катастрофы.
Сахарные инкубаторы.
К 1655 году войны за сахар и серебро Южной Америки достигли своего мирового апогея. Португальцы взяли верх над османами, голландцы над португальцами, британцы над голландцами. Карибские порты в вывозе ценностей из Америк имели колоссальное значение. Помните мой подсчёт бочек? С расцветом инженерного ума этого прекрасного человека с мушкой на розовой щёчке, разом изменился ход всех войн, в том числе и колониальных. Себастьен Ле Претр маркиз де Вобан, маршал Франции, придумал строить артиллерийски устойчивые форты, где за каменной кладкой насыпана земля. Войны за острова, колонии и бабки велись экспедиционными войсками, ни негров, ни местных жителей к этим мероприятиям не привлекали. Маркиз же своими нововведениями сменил тип войны с подобия налёта и резкого штурма на затяжные осады фортов. Сам по себе форт давал возможность иметь устойчивый рост портового города и сельского хозяйства за ним, и его ни сегодня, ни завтра не захватят недруги или голодные буканьеры.
Маркиз де Вобан и новый тип фортификаций:
И вот в 1655 году англичане штурмуют Ямайку. 7000 человек с огромными потерями захватывают форт. И это становится последней осадой эпохи. С этого дня собрать людей в любую, сколько бы то ни было значимую, армию уже не получается ни у одной из держав. Так как, сколько бы людей они ни привезли за пол мира, они будут неизменно умирать под стенами форта от эпидемий.
Что же произошло? Сахар, деньги и геополитика. У Британии был доступ к рабам для производства сахара в карибском бассейне. Они массово завозят африканцев, которые вырубают леса, сжигая миллионы гектаров и ускоряя эрозию почвы. Суда постоянно курсируют по малонаселённым островкам, пополняя запасы пресной воды и разнося новый вид москитов с биологическим оружием внутри. Итак: эрозия почвы, жара, влажность, негры, москиты.
Производство сахара в 17-18 веках включало в себя первичную переработку на месте производства. Частично кристаллизованный сироп помещали в глиняные горшки на несколько месяцев. На плантацию средних размеров нужно было несколько сотен глиняных горшков. И большую часть времени они содержаться пустыми, наполняясь патокой только после сбора урожая.
Гравюра с иллюстрацией процесса производства сахара:
Рабский труд не всегда подразумевает бережное отношение к инструментам массового производства. Огромное число битой посуды в изобилии представлено вокруг старых сахарных заводов. Кроме того, рост населения за счёт постоянного притока свежей крови и естественной рождаемости был просто потрясающим. Если в начале 1640 года все население Карибов едва доходило до 200 000, то к 1800-ым годам оно составляло более 2 000 000. Стократный прирост корма для кровососущих? Как бы не так. A.aegypti, помимо крови, охотно ест сахарозу. Низинные плантации тростника с глиняными горшками, заполненными патокой - это москитные фермы. Добавьте сюда такие же темпы роста площадей для размножения и регулярные пополнения из Африки заражённых особей. И вы получите второй компонент нашего паззла. К транзиту добавились условия для размножения. Катастрофа всё ближе.
Первые эпидемии.
Первая вспышка на Барбадосе произошла в 1647 году. 20 лет назад здесь высадились 80 поселенцев, а спустя 20 лет перепись до эпидемии зарегистрировала 30 000, из которых 800 - африканские рабы. Погиб каждый третий. Это почти 10 000 человек медленно выблёвывающих свои жизни с кровью на сладкие от патоки полы. Многие из них были заключёнными, которым обещали свободу и жалованье по окончании срока. Кто-то прибыл по трудовому контракту в обмен на землю после завершения договора. Но для лихорадки это не имело значения.
Британские квакеры на сахарной плантации:
К сожалению, тогда не знали, что болезнь передаётся в основном комарами. Заразиться можно и через контакт с телесными жидкостями/кровью, но это более сложный способ, а учитывая скорость протекания болезни и инкубационный период - почти исключительный. С комарами - другое дело. Самка комара проглатывает заражённую кровь. Вирионы достигают желудка, и, если их концентрация достаточна, они инфицируют эпителиальные клетки, потом начинают размножаться, заражают гемокое (кровеносная система комара), и оттуда достигают слюнных желез. Концентрация вирионов в гемокое комара делает возможным трансовариальные и трансфазовые передачи. То есть, от самки к яйцу, и от яйца в личинку - вирус остаётся внутри. Комар может болеть в 10 поколениях, и в 10 поколениях кусать одного и того же африканца, пополняя свои резервуары, и они оба могут жить в относительных мире и дружбе, с редким поносом и\или симптомами гриппа.
Aedes aegypti и иллюстрация черной рвоты:
Когда начались эпидемии, Европейцам понадобился козёл отпущения. Не зная, как именно передаётся заболевание, одной из самых популярных теорий была идея о том, что передаётся оно от негров. Шотландский медицинский историк, видный учёный, доктор Чарльз Крейтон, в 9-ом издании Encyclopedia Britannica (1885 года) все ещё пишет: «Ядовитая грязная болезнь, заносимая в порты через экскременты африканских рабов».
Вторым мифом было то, что африканцы ей не подвержены. На самом деле в условиях эпидемии они болели с точно такой же периодичностью и с точно такой же смертностью, что и остальные. Просто африканцы сами по себе обладают достаточным иммунитетом, чтобы вообще не допускать эпидемий, но когда болеть начинают все, а в воздухе витают облака из заражённых москитов, не поможет уже ничего - ни иммунитет, ни шаманы.
Как бы то ни было, мифы работали. После того, как Барбадос проредел на 1\3 населения, количество белых, желающих туда приплыть, существенно снизилось - к 1660 году их численность едва восстановилась до 26 000 человек, а вот африканцев здесь было уже 27 000, но лесов почти не осталось. К началу 18 века такая же трансформация постигла острова Ямайки, Эспаньолы и Кубы. Одна из самых крупных эпидемий произошла на Мексиканском Юкатане в 1648 году. У исчезающих майя в языке осталось отдельное название для того, что привезли европейцы - Хекик, что значит «чёрная рвота». В том году Бостон впервые ввёл карантин для всех судов, прибывающих из Вест Индии. Как минимум 25 эпидемий произошло в прибрежных городах Северной Америки, две из которых произошли в 1699 году в Чарльстоне и Филадельфии. Один из квакеров писал (Батон-Руж, Изд. Университета штата Луизина 1953 г., Квакерский дневник, «Джон Даффи»):
«Мы умирали по 6, 7 иногда 8 человек в день, и это продолжалось неделями. Не осталось ни одного дома, не затронутого болезнью. Велик был страх за наши тела. Никто не смеялся и не шутил. Нельзя было не встретить лица, что не было бы бледным, наши сердца были разбиты и все мы только и ждали, когда придёт наш черёд ложится в могилу».
Над США начинали сгущаться тучи, и от этих туч шёл противный комариный гул, сливавшийся со стонами умирающих.
Нулевой пациент.
Гаити в 1789 году был одной из важнейших европейских колоний - она производила до 40% сахара во всем мире, и здесь проживало до 500 000 чернокожих рабов. Это половина всего африканского населения Карибов. Но и условия здесь были одними из самых тяжёлых: до 10 000 рабов умирало ежегодно. В 1791 году на фоне французской революции, невыносимых условий и желания обрести свободу и независимость, начинается восстание. Франция будет пытаться удержать этот богатейший остров любой ценой, пока не закончит тем, с чего я начал предыдущую часть: посланный контингент войск потеряет 20 000 человек от жёлтой лихорадки и будет вынужден вернуться во Францию.
Битва за Пальмовый холм, картина изображает контратаку французских сил на гаитянских рабов:
Так или иначе, волнения на Гаити вызвали миграцию наиболее обеспеченного населения в оплот демократии и рабовладельческого строя - в Филадельфию. Всего прибыло около 2 000 человек. От революции рабов бежали не только белые господа с рабами, не успевшими присоединиться к восстанию, но и многие мулаты, да и попросту те, кто не хотел принимать участия в войне и имел возможность себе это позволить.
Первыми двумя заболевшими в Филадельфии становятся мигранты: один из Сент-Доминга (столица Гаити) и один ирландец. Письма с описанием их случаев были опубликованы через месяц после их смерти - в них доктор Кэброл, их лечащий врач, описывает их клинические случаи для медкомиссии. Вот вам вырезка:
«3 Августа, 1793, Мисс П. страдала от сильнейшей головной боли и боли в спине, высокой температуры и сильной жажды. Утром 4-го я осмотрел её, она жаловалась на боли в животе с частой рвотой, сдавленностью в нижней части груди, сопровождающийся схватками понос, сухой и почерневший язык, особенно в середине и коричневый по бокам. Жар и жажда увеличились. Пульс частый и слабый. Мочи мало и она ярко окрашена. 5 августа.
...Все ещё очень больна, рвёт любой субстанцией которую ей дают...7-ое Появилась алая сыпь на руках, шее и груди ...Частые испражнения с сильным гнилостным запахом... Пожелтела кожа... Помутнение зрения, трудности в глотании, диарея и рвота продолжаются. Начался бред, пациентка невменяема, икота и всхлипы. 11 часов ночи - смерть.»
Оригиналы писем:
И от одной искры можно разжечь огонь.
Всего нескольких случаев хватило для того, чтобы такие образованные и знакомые с последствиями заболевания, как доктор Бенджамин Раш, забили тревогу. После нескольких писем от медицинского персонала вводят карантин, предполагая, что заболевание переносят беженцы из Сен-Доминго. Запрещают высадку иммигрантов и вывоз/ввоз любых продуктов, товаров с Гаити. Но проблема в том, что с момента самого первого случая столица США с 50 000 населением была обречена на эпидемию.
Следующие несколько случаев были зарегистрированы на припортовой улице Арч-стрит. Затем в самом порту в Кенсингтоне. Поскольку порт был важен для экономики штата, слухи о растущей угрозе эпидемии в порту доходят до губернатора Пенсильвании. Томас Миффли просит портового врача оценить обстановку. Согласно отчёту 67 из 400 жителей Арч-стрит болеют, 12 в тяжёлом состоянии. Мэр, Мэтью Кларксон, начинает нервничать. Он просит частное медицинское сообщество Филадельфии войти в состав комиссии и составить план действий для правительства и граждан.
Вид на Арч-Стрит:
В план вошло целых 11 пунктов, среди которых были: не утомляться, избегать солнца и ночного воздуха, не бухать, и не делать ничего, что ослабляет иммунитет. Властям рекомендовали перестать звонить в колокол во время проведения похорон, так как беспрестанный звон сильно пугает граждан, чаще подметать улицы, проводить взрывы пороха на улице для образования кислорода и лучшего проветривания, избегать контакта с больными.
За август в городе погибло 456 человек. Каждый третий был болен. Началась паника. Около половины всего населения, 20 000 человек, бежало из города. Многие из них были больны и умирали в дороге, разнося болезнь дальше. С ростом числа заболевших растёт тяжесть заболевания. В симптомы включаются обильные кровотечения из глаз, носа и рта. Возникает мистический ореол болезни. Учёные по-прежнему не знают, ни чем она вызвана, ни как её лечить.
Карта города с расцветкой по интенсивности заражения:
Характерным примером врачей того времени является Бенджамин Раш - между прочим, признанный американский просветитель, философ, отец американской психиатрии. За его вклад в борьбу с эпидемией и разработку лекарства в эти суровые годы он получил медаль от короля Пруссии и даже золотой перстень с бриллиантом от российского императора Александра 1-го. Чтобы вы понимали, главный диспут медицины того времени был в том, что лучше помогает - хлорид ртути перорально или чистка жидкостей организма, согласно гуморальной теории. Если бы вы были пациентом того времени, и умирали на своём смертном одре, вокруг вас бы стояло 2-3 врача, которые бы спорили, что лучше - вскрыть вам вены, дать выпить ртути, или остановиться на рвотном и слабительных клизмах. Но если это все имеющиеся варианты, а у вас геморрагическая лихорадка в последней стадии, вы бы что-нибудь да выбрали. В общем это всё сильно ускоряло наступление смерти...
Уважаемый доктор Бенджамин Раш:
Соседние города быстро смекнули, в чем дело, и выставили вооружённые посты, чтобы избежать проникновения жителей Филадельфии на свои территории. Порты Балтимора и Нью Йорка ввели карантин и от судов с Гаити, и из Филадельфии. В октябре смертность в городе доходила до 100 человек в день. Огромную роль сыграли мифы о чернокожих. Из них стали формировать сестринский персонал и заставляли ухаживать за больными, полагая, что у них есть иммунитет. Но в условиях эпидемии их иммунитет не мог дать никаких гарантий, и они умирали с такой же частотой, с теми же симптомами и в тех же количествах.
Изображение Желтого Джека, стучащегося в форт Нью-Йорка:
Всего в Филадельфии в тот год, по самой скромной официальной статистике, погибло не меньше 5000 человек. Сложности в подсчётах возникают при оценке гибели чернокожего населения, тех, кто бежал за черту города или умер и был похоронен в частном порядке - так как в больницы того времени не допускали инфекционных больных, они все находились у себя дома или во временных госпиталях за пределами города, как, например, поместье Буш-Хилл попросту реквизированное больными и малоимущими. Власти сознательно старались маскировать потери и последствия, чтобы избежать исчезновения города с карты США и сохранить порт и сопутствующую прибыль. К зиме в Филадельфии осталось меньше половины жителей и многие из них были больны... С зимой активность комаров сошла на нет. Но в низинах плантаций, окрестных озерах и болотах ждали следующей весны инфицированные яйца. До изобретения вакцины оставалось ещё 144 года.
Шёл дождь. Сильный ветер дул со стороны Атлантического побережья, принося с собой потоки воды, известные как юго-западные муссоны. Они переполняли реки Нигер и Бенуэ. «Мать вод» (Бенуэ с языка Банту) и «Великая река» (Егерев н’егерев на языке Таурегов) с шумом разливали свои мутные воды, даруя африканским равнинам жизнь, наполняя каждый уголок влагой и зеленью. Приход божественного Шанго, владыки молний в народностях Йорубы, ознаменует начало сезона дождей. Его культы до сих пор популярны на Кубе, Пуэрто-Рико и Венесуэле, где дождь призывают игрой на маракасах, отдавая дань уважения африканскому божеству. Которое попало сюда вместе с рабами.
Весенние гром и молнии начинают множество циклов рождения и перерождения десятков тысяч видов, обитающих в тропиках. Семейство Culicidae с его 3500 видами не исключение. Война с «маленькими мухами» (mosca + ito) у нашего вида длится давно, и мы несём в ней миллионные потери каждый год. И это не голословные утверждения: до сих пор каждый год умирает до 1 000 000 человек от болезней, передаваемых укусами комаров и москитов.
Начало сезона дождей в Западной Африке не останавливало лесорубов и охотников от посещения леса. Обычно рубка дерева - шумный процесс. Каждый удар эхом разносится по долине, падение дерева и его зелёной кроны сопровождается испуганными криками птиц, паническими воплями обезьян и поднимает в воздух облака гнуса и москитов. Многие из них будут мстительно кусаться. Коренные африканцы, работавшие в лесу, с поколениями научились определять хороший лес от плохого. Как и опытные охотники, они сразу видели разницу. Когда живой, дышащий дождевой лес замирал в безмолвии, это говорило о том, что с ним что-то не так - животные болели.
Одна из африканских рек, в период половодья:
Дымку и гнилостные запахи болотистой поймы приписывали злым духам, обходя их стороной. Те же, кто осмеливался нарушить покой застывшего в безмолвии леса, получал в награду проклятие, возвращаясь домой с жаром, болью в мышцах, тошнотой и рвотой, а иногда возвращаясь ещё быстрее - с поносом. Заболевание могло сменяться приступами или переходить в чёрную рвоту со сгустками крови - в зависимости от того, что именно подцепил неуёмно жадный лесоруб, нарушивший заветы предков. Многие умирали, но в большинстве своём симптомы постепенно проходили, не доводя до жутких последствий. До прихода европейцев классификацией симптомов местные не занимались, не смотря на смертность. Большую роль играл шаманизм, а детская смертность была высокой даже по европейским меркам. Таким образом, угоняемые в рабство и захватываемые в плен африканцы - а, как правило, это был возврат от 10 до 20 лет - были самыми здоровыми и пережившими большинство невзгод юной жизни в джунглях Африки.
Мы знаем это из описаний таких людей, как Олауда Эквиано (1745-1797 гг.) - моряка, купившего себе свободу и свалившего от этих демократов в Великобританию, где он написал мемуары. Эквиано родился около реки Нигер, в народности игбо. Он был из семьи деревенского старейшины. Его похитили его же родственники из другой деревни и продали в рабство. После перехода через несколько рук он попал на корабль к белым. Его судьба была лишь крупинкой в океане из таких же несчастных как и он, и ему предстояло долгое плавание...
Портрет Олауда:
Всё началось с рабов.
В 1684 году в Американский портовый город Филадельфию прибыл первый корабль с чернокожими рабами. Город был основан всего 2 года назад, но ему уже была нужна дармовая рабочая сила. Корабль назывался Изабелла, и на его борту было 150 африканцев. Это число включает только тех, кто доплыл живым и здоровым. Всего через 40 лет в Филадельфии будет уже 2500 чернокожих рабов. Забавно, что при основании города ему дали имя «Город братской любви» (Φιλαδέλφεια на греческом - братская любовь). Ну да «чёрные братья» ещё не раз поквитаются с белыми. Изабелла прибыла, предположительно, из бухты Беафты - побережье Западной Африки, дельта реки Нигер. На эту бухту приходилось до 13% всей работорговли африканцами. Оборот был организован через порты Бонни, Элем Калабари и Старый Калабар. И все они формально принадлежали Британской империи с 1525 по 1859 годы. Здесь присутствовал Королевский военно-морской флот, сначала для поддержания, а затем для запрета работорговли. Как бы то ни было, более 1 500 000 африканцев прошли через это место перед отправкой в США. Полтора миллиона африканцев с их мыслями, чувствами, переполненные ужасом от взятия в плен. Сколько из них могли быть больны паразитарными инфекциями или тропическими вирусными болезнями?
Карта Африки начала 18-го века:
Вирус жёлтой лихорадки имеет инкубационный период до 10 дней. Затем быстрое развитие в острую фазу. При наличии иммунитета проходит в форме, схожей с обычным течением гриппа: боли в мышцах, температура. При отсутствии - переходит в геморрагическую фазу с гепатитом, убивая за 2-3 дня. Эта фаза сопровождается вообще всеми симптомами, которые вы сможете придумать: от крови из глаз, ушей, кишечника и желудка, до икоты, бреда, температуры, отказа печени и почек.
Слуги, лакеи и строители города «братской любви» прибывали из самых разных районов Африки - иногда смешиваясь в порту, поступая из разных стран в глубине материка, иногда смешиваясь на корабле, докупаясь вместо погибших по пути следования. В самой Африке в это время шла бесконечная череда гражданских войн. Династии, короли и главенствующие племена сменялись в погоне за прибылью. Но обратите внимание, насколько совпадают территории распространения рабства, как экономики, и карты эндемичных районов вируса.
Слева - основные места работорговли, справа - распространение вируса и требования по вакцинации:
Из 7 генотипов вируса жёлтой лихорадки 5 встречаются в Африке. Три эндемичны для Восточной и Центральной. И только генотип 1 характерен для западной: Нигерии и прилегающих районов. Что весьма интересно, именно он был первым. К примеру, от него произошли штаммы Южная Америка 1 и 2, активно расселившиеся по территории Бразилии. Только в 2017 году штамм ЮА1 вызвал вспышку с 1558 заболевшими, 137 из которых умерли, несмотря на оказываемую помощь.
Плавание, будь вы в роли раба, пьющего боцмана или его попугая, в 17-ом веке через всю Атлантику занимало период от 1,5 до 2х месяцев. При этом, если для 108-пушечной красавицы британского флота HMS Victory нужно было минимум 800 человек, то рабовладельческим судном с 200 рабами на борту мог управлять экипаж численностью в 14 человек. (Судно на 200 мест - Генриетта Мария). Средние потери при транспортировке оцениваются в 15% экипажа и 30% рабов. В основе смертности, без учёта эпидемий, находились обезвоживание, дизентерия и цинга. При этом, главная проблема в парусных флотах того времени - вода. В жарком трюме, чтобы не умереть даже самый дешёвый раб должен получать 2 литра воды в сутки. На весь корабль это 2 бочки в день или 80 бочек на плавание. Учитывая размеры судна, это попросту невозможно, из-за чего приходилось делать остановки и пополнять запасы воды. Заготавливалось это всё на берегу, чему помогали портовые города в устьях рек, где пресная вода обильна. Следил за состоянием бочек, как правило, корабельный плотник, который отчитывался о состоянии всего деревянного - будь то весь корабль, нога кока или бочки в трюме - пьющему боцману, а тот - капитану.
План нижней палубы и схематическая зарисовка работоргового судна на 300 человек:
Это описание является жизненно важным, ведь Aedes aegypti - вид самого опасного комара в мире - откладывает яйца только в стоячую воду. Любая открытая бочка, ведро, да хоть драный сапог, служит инкубатором. Даже опустошённая бочка может содержать яйца насекомого, сохраняющие жизнеспособность до 1 года и в сухом состоянии. В природе этот механизм помогает насекомому пережить засуху или холодные зимы. В соприкосновении с человеком именно работорговля послужила созданию грандиозной транспортной сети для расселения вида единственного кровососущего засранца, способного заразить нас смертельными болезнями, вызвать пандемии и эпидемии планетарного масштаба. В нужных условиях новые поколения комара появляются каждые 2 недели. А эндосимбиотичные бактерии позволяют выживать им с такими вирусами, как Зик и Денге, сохраняя их в себе длительное время и распространяя среди своих жертв. И это нам ещё повезло, что Эбола с укусами не передаётся.
Историческая гравюра, иллюстрирующая плотность перевозки:
Таким образом, мы получаем идеальный транспорт. Перевозки миллионов чернокожих пленников через океан оставляют место случайным пассажирам, создавая первые предпосылки для грядущей катастрофы.
Сахарные инкубаторы.
К 1655 году войны за сахар и серебро Южной Америки достигли своего мирового апогея. Португальцы взяли верх над османами, голландцы над португальцами, британцы над голландцами. Карибские порты в вывозе ценностей из Америк имели колоссальное значение. Помните мой подсчёт бочек? С расцветом инженерного ума этого прекрасного человека с мушкой на розовой щёчке, разом изменился ход всех войн, в том числе и колониальных. Себастьен Ле Претр маркиз де Вобан, маршал Франции, придумал строить артиллерийски устойчивые форты, где за каменной кладкой насыпана земля. Войны за острова, колонии и бабки велись экспедиционными войсками, ни негров, ни местных жителей к этим мероприятиям не привлекали. Маркиз же своими нововведениями сменил тип войны с подобия налёта и резкого штурма на затяжные осады фортов. Сам по себе форт давал возможность иметь устойчивый рост портового города и сельского хозяйства за ним, и его ни сегодня, ни завтра не захватят недруги или голодные буканьеры.
Маркиз де Вобан и новый тип фортификаций:
И вот в 1655 году англичане штурмуют Ямайку. 7000 человек с огромными потерями захватывают форт. И это становится последней осадой эпохи. С этого дня собрать людей в любую, сколько бы то ни было значимую, армию уже не получается ни у одной из держав. Так как, сколько бы людей они ни привезли за пол мира, они будут неизменно умирать под стенами форта от эпидемий.
Что же произошло? Сахар, деньги и геополитика. У Британии был доступ к рабам для производства сахара в карибском бассейне. Они массово завозят африканцев, которые вырубают леса, сжигая миллионы гектаров и ускоряя эрозию почвы. Суда постоянно курсируют по малонаселённым островкам, пополняя запасы пресной воды и разнося новый вид москитов с биологическим оружием внутри. Итак: эрозия почвы, жара, влажность, негры, москиты.
Производство сахара в 17-18 веках включало в себя первичную переработку на месте производства. Частично кристаллизованный сироп помещали в глиняные горшки на несколько месяцев. На плантацию средних размеров нужно было несколько сотен глиняных горшков. И большую часть времени они содержаться пустыми, наполняясь патокой только после сбора урожая.
Гравюра с иллюстрацией процесса производства сахара:
Рабский труд не всегда подразумевает бережное отношение к инструментам массового производства. Огромное число битой посуды в изобилии представлено вокруг старых сахарных заводов. Кроме того, рост населения за счёт постоянного притока свежей крови и естественной рождаемости был просто потрясающим. Если в начале 1640 года все население Карибов едва доходило до 200 000, то к 1800-ым годам оно составляло более 2 000 000. Стократный прирост корма для кровососущих? Как бы не так. A.aegypti, помимо крови, охотно ест сахарозу. Низинные плантации тростника с глиняными горшками, заполненными патокой - это москитные фермы. Добавьте сюда такие же темпы роста площадей для размножения и регулярные пополнения из Африки заражённых особей. И вы получите второй компонент нашего паззла. К транзиту добавились условия для размножения. Катастрофа всё ближе.
Первые эпидемии.
Первая вспышка на Барбадосе произошла в 1647 году. 20 лет назад здесь высадились 80 поселенцев, а спустя 20 лет перепись до эпидемии зарегистрировала 30 000, из которых 800 - африканские рабы. Погиб каждый третий. Это почти 10 000 человек медленно выблёвывающих свои жизни с кровью на сладкие от патоки полы. Многие из них были заключёнными, которым обещали свободу и жалованье по окончании срока. Кто-то прибыл по трудовому контракту в обмен на землю после завершения договора. Но для лихорадки это не имело значения.
Британские квакеры на сахарной плантации:
К сожалению, тогда не знали, что болезнь передаётся в основном комарами. Заразиться можно и через контакт с телесными жидкостями/кровью, но это более сложный способ, а учитывая скорость протекания болезни и инкубационный период - почти исключительный. С комарами - другое дело. Самка комара проглатывает заражённую кровь. Вирионы достигают желудка, и, если их концентрация достаточна, они инфицируют эпителиальные клетки, потом начинают размножаться, заражают гемокое (кровеносная система комара), и оттуда достигают слюнных желез. Концентрация вирионов в гемокое комара делает возможным трансовариальные и трансфазовые передачи. То есть, от самки к яйцу, и от яйца в личинку - вирус остаётся внутри. Комар может болеть в 10 поколениях, и в 10 поколениях кусать одного и того же африканца, пополняя свои резервуары, и они оба могут жить в относительных мире и дружбе, с редким поносом и\или симптомами гриппа.
Aedes aegypti и иллюстрация черной рвоты:
Когда начались эпидемии, Европейцам понадобился козёл отпущения. Не зная, как именно передаётся заболевание, одной из самых популярных теорий была идея о том, что передаётся оно от негров. Шотландский медицинский историк, видный учёный, доктор Чарльз Крейтон, в 9-ом издании Encyclopedia Britannica (1885 года) все ещё пишет: «Ядовитая грязная болезнь, заносимая в порты через экскременты африканских рабов».
Вторым мифом было то, что африканцы ей не подвержены. На самом деле в условиях эпидемии они болели с точно такой же периодичностью и с точно такой же смертностью, что и остальные. Просто африканцы сами по себе обладают достаточным иммунитетом, чтобы вообще не допускать эпидемий, но когда болеть начинают все, а в воздухе витают облака из заражённых москитов, не поможет уже ничего - ни иммунитет, ни шаманы.
Как бы то ни было, мифы работали. После того, как Барбадос проредел на 1\3 населения, количество белых, желающих туда приплыть, существенно снизилось - к 1660 году их численность едва восстановилась до 26 000 человек, а вот африканцев здесь было уже 27 000, но лесов почти не осталось. К началу 18 века такая же трансформация постигла острова Ямайки, Эспаньолы и Кубы. Одна из самых крупных эпидемий произошла на Мексиканском Юкатане в 1648 году. У исчезающих майя в языке осталось отдельное название для того, что привезли европейцы - Хекик, что значит «чёрная рвота». В том году Бостон впервые ввёл карантин для всех судов, прибывающих из Вест Индии. Как минимум 25 эпидемий произошло в прибрежных городах Северной Америки, две из которых произошли в 1699 году в Чарльстоне и Филадельфии. Один из квакеров писал (Батон-Руж, Изд. Университета штата Луизина 1953 г., Квакерский дневник, «Джон Даффи»):
«Мы умирали по 6, 7 иногда 8 человек в день, и это продолжалось неделями. Не осталось ни одного дома, не затронутого болезнью. Велик был страх за наши тела. Никто не смеялся и не шутил. Нельзя было не встретить лица, что не было бы бледным, наши сердца были разбиты и все мы только и ждали, когда придёт наш черёд ложится в могилу».
Над США начинали сгущаться тучи, и от этих туч шёл противный комариный гул, сливавшийся со стонами умирающих.
Нулевой пациент.
Гаити в 1789 году был одной из важнейших европейских колоний - она производила до 40% сахара во всем мире, и здесь проживало до 500 000 чернокожих рабов. Это половина всего африканского населения Карибов. Но и условия здесь были одними из самых тяжёлых: до 10 000 рабов умирало ежегодно. В 1791 году на фоне французской революции, невыносимых условий и желания обрести свободу и независимость, начинается восстание. Франция будет пытаться удержать этот богатейший остров любой ценой, пока не закончит тем, с чего я начал предыдущую часть: посланный контингент войск потеряет 20 000 человек от жёлтой лихорадки и будет вынужден вернуться во Францию.
Битва за Пальмовый холм, картина изображает контратаку французских сил на гаитянских рабов:
Так или иначе, волнения на Гаити вызвали миграцию наиболее обеспеченного населения в оплот демократии и рабовладельческого строя - в Филадельфию. Всего прибыло около 2 000 человек. От революции рабов бежали не только белые господа с рабами, не успевшими присоединиться к восстанию, но и многие мулаты, да и попросту те, кто не хотел принимать участия в войне и имел возможность себе это позволить.
Первыми двумя заболевшими в Филадельфии становятся мигранты: один из Сент-Доминга (столица Гаити) и один ирландец. Письма с описанием их случаев были опубликованы через месяц после их смерти - в них доктор Кэброл, их лечащий врач, описывает их клинические случаи для медкомиссии. Вот вам вырезка:
«3 Августа, 1793, Мисс П. страдала от сильнейшей головной боли и боли в спине, высокой температуры и сильной жажды. Утром 4-го я осмотрел её, она жаловалась на боли в животе с частой рвотой, сдавленностью в нижней части груди, сопровождающийся схватками понос, сухой и почерневший язык, особенно в середине и коричневый по бокам. Жар и жажда увеличились. Пульс частый и слабый. Мочи мало и она ярко окрашена. 5 августа.
...Все ещё очень больна, рвёт любой субстанцией которую ей дают...7-ое Появилась алая сыпь на руках, шее и груди ...Частые испражнения с сильным гнилостным запахом... Пожелтела кожа... Помутнение зрения, трудности в глотании, диарея и рвота продолжаются. Начался бред, пациентка невменяема, икота и всхлипы. 11 часов ночи - смерть.»
Оригиналы писем:
И от одной искры можно разжечь огонь.
Всего нескольких случаев хватило для того, чтобы такие образованные и знакомые с последствиями заболевания, как доктор Бенджамин Раш, забили тревогу. После нескольких писем от медицинского персонала вводят карантин, предполагая, что заболевание переносят беженцы из Сен-Доминго. Запрещают высадку иммигрантов и вывоз/ввоз любых продуктов, товаров с Гаити. Но проблема в том, что с момента самого первого случая столица США с 50 000 населением была обречена на эпидемию.
Следующие несколько случаев были зарегистрированы на припортовой улице Арч-стрит. Затем в самом порту в Кенсингтоне. Поскольку порт был важен для экономики штата, слухи о растущей угрозе эпидемии в порту доходят до губернатора Пенсильвании. Томас Миффли просит портового врача оценить обстановку. Согласно отчёту 67 из 400 жителей Арч-стрит болеют, 12 в тяжёлом состоянии. Мэр, Мэтью Кларксон, начинает нервничать. Он просит частное медицинское сообщество Филадельфии войти в состав комиссии и составить план действий для правительства и граждан.
Вид на Арч-Стрит:
В план вошло целых 11 пунктов, среди которых были: не утомляться, избегать солнца и ночного воздуха, не бухать, и не делать ничего, что ослабляет иммунитет. Властям рекомендовали перестать звонить в колокол во время проведения похорон, так как беспрестанный звон сильно пугает граждан, чаще подметать улицы, проводить взрывы пороха на улице для образования кислорода и лучшего проветривания, избегать контакта с больными.
За август в городе погибло 456 человек. Каждый третий был болен. Началась паника. Около половины всего населения, 20 000 человек, бежало из города. Многие из них были больны и умирали в дороге, разнося болезнь дальше. С ростом числа заболевших растёт тяжесть заболевания. В симптомы включаются обильные кровотечения из глаз, носа и рта. Возникает мистический ореол болезни. Учёные по-прежнему не знают, ни чем она вызвана, ни как её лечить.
Карта города с расцветкой по интенсивности заражения:
Характерным примером врачей того времени является Бенджамин Раш - между прочим, признанный американский просветитель, философ, отец американской психиатрии. За его вклад в борьбу с эпидемией и разработку лекарства в эти суровые годы он получил медаль от короля Пруссии и даже золотой перстень с бриллиантом от российского императора Александра 1-го. Чтобы вы понимали, главный диспут медицины того времени был в том, что лучше помогает - хлорид ртути перорально или чистка жидкостей организма, согласно гуморальной теории. Если бы вы были пациентом того времени, и умирали на своём смертном одре, вокруг вас бы стояло 2-3 врача, которые бы спорили, что лучше - вскрыть вам вены, дать выпить ртути, или остановиться на рвотном и слабительных клизмах. Но если это все имеющиеся варианты, а у вас геморрагическая лихорадка в последней стадии, вы бы что-нибудь да выбрали. В общем это всё сильно ускоряло наступление смерти...
Уважаемый доктор Бенджамин Раш:
Соседние города быстро смекнули, в чем дело, и выставили вооружённые посты, чтобы избежать проникновения жителей Филадельфии на свои территории. Порты Балтимора и Нью Йорка ввели карантин и от судов с Гаити, и из Филадельфии. В октябре смертность в городе доходила до 100 человек в день. Огромную роль сыграли мифы о чернокожих. Из них стали формировать сестринский персонал и заставляли ухаживать за больными, полагая, что у них есть иммунитет. Но в условиях эпидемии их иммунитет не мог дать никаких гарантий, и они умирали с такой же частотой, с теми же симптомами и в тех же количествах.
Изображение Желтого Джека, стучащегося в форт Нью-Йорка:
Всего в Филадельфии в тот год, по самой скромной официальной статистике, погибло не меньше 5000 человек. Сложности в подсчётах возникают при оценке гибели чернокожего населения, тех, кто бежал за черту города или умер и был похоронен в частном порядке - так как в больницы того времени не допускали инфекционных больных, они все находились у себя дома или во временных госпиталях за пределами города, как, например, поместье Буш-Хилл попросту реквизированное больными и малоимущими. Власти сознательно старались маскировать потери и последствия, чтобы избежать исчезновения города с карты США и сохранить порт и сопутствующую прибыль. К зиме в Филадельфии осталось меньше половины жителей и многие из них были больны... С зимой активность комаров сошла на нет. Но в низинах плантаций, окрестных озерах и болотах ждали следующей весны инфицированные яйца. До изобретения вакцины оставалось ещё 144 года.
Комментарии2
