Кенни Уэллс и его «Золото»: реальная история Джона Уолша и золотой аферы века

В конце 1980-х и начале 1990-х мировая золотодобывающая промышленность переживала небывалый бум: открывались новые месторождения, цена на золото медленно, но уверенно росла, падали деспотичные режимы по всему миру, открывая новые горизонты работы в неизведанных ранее местах. В это время начали появляться десятки юниорских компаний или «компаний-пионеров», которые не располагали значительными финансовыми ресурсами, но были полны энтузиазма и желания работать. Они вели геологоразведку по всему миру, находили новые месторождения полезных ископаемых и подтверждали их, пытались выходить на биржу. У них было только два пути: или продать «защищенное» самостоятельно месторождение гигантам отрасли, или же убедить инвесторов в своих силах и приняться за их разработку самостоятельно.

Bre-Х из канадского Калгари, основанная Дэвидом Уолшем (в фильме он превратился в Кенни Уэллса) в 1989 году, была именно такой компанией. Но она была на грани банкротства — слабенькие месторождения, открытые ее геологами, никто не хотел покупать, операционная прибыль приближалась к нулю, и дела в целом обстояли очень плохо. В июне 1992 года основатель компании Уолшобъявил себя персональным банкротом с долгом в 200 000 долларов США. Ему срочно нужен был новый проект, который спасет компанию и его самого.

Дэвид Уолш


Дэвид Уолш (слева) и Джон Фельдерхоф



У корней всей истории Bre-X стоит филиппинский геолог Майкл де Гузман, ставший прототипом Майка Акосты (Эдгар Рамирес) в фильме «Золото».

Де Гузман был хорошим геологом — с ученой степенью, большим опытом и немалыми амбициями. Но в мире геологоразведки, где всем заправляли гигантские американские компании, ему не находилось места. Рассчитывать на высокооплачиваемую работу в крупной геологоразведочной конторе ему не приходилось, и тогда он решил взять дело в свои руки. Ему нужна была сенсация, открытие. И рано или поздно он должен был найти подходящий вариант.

Небольшая речушка Бусанг в центре индонезийского Калимантана (также остров Борнео) была известна задолго до описываемых событий. Еще в XVI веке о местном золотом месторождении отчитывались голландские миссионеры, несшие свет христианской веры аборигенам, но за пятьсот лет никто так и не решился забраться в глубину территории негостеприимных племен, чтобы проверить эти данные. Де Гузман поверил этим сведениям и в 1992 году отправился в Индонезию.

Бусанг располагается посреди индонезийских джунглей — пять часов на машине по неким подобиям дорог, затем еще пять часов на лодке по бушующей реке — и ты у цели.

Таинственное место, затерянное в глубине девственного леса, удаленное от цивилизации, очень хорошо подходило для «золотой аферы века».

Де Гузман начал работу вместе со своими товарищами с минимум финансирования, но большой надеждой на успех. И вскоре он пришел — филиппинец нашел золото. Де Гузман нуждался в ком-то более авторитетном, чтобы сделать свою находку более правдоподобной — вряд ли бы кто-то поверил никому неизвестному филиппинцу, а даже если бы поверил, уж точно попытался бы отнять всю его славу.

Такой «авторитет» нашелся — им стал уважаемый геолог Джон Фельдерхоф,почуявший в индонезийском проекте большой потенциал и возможность заработать солидную прибавку к своей пенсии. Де Гузман и Фельдерхоф принялись искать инвестора, который заинтересуется проектом, но не будет слишком сильно вмешиваться в их дела. Тут-то Фельдерхоф и вспомнил о Дэвиде Уолше, с которым он познакомился в Австралии десять лет назад. Уолш как раз искал какой-нибудь потенциально перспективный проект для своей небольшой компании Bre-X.



В 1993 году состоялся первый совместный ужин будущих партнеров по Бусангу. Геологи во всех красках расписывали перспективы недавно открытого месторождения и сулили настоящие золотые горы рисковому инвестору, если только он не побоится вложить свои деньги. Уолш сопротивлялся не слишком долго — в марте Bre-X вложила первые 80 000 долларов в покупку и доразведку участка на индонезийском Борнео.

Деньги освоили очень быстро — к концу года посреди джунглей развернулся полевой лагерь, прибыли первые специалисты и закипела работа по геологоразведке месторождения. В 1994 году первоначальные результаты бурения показали обнадеживающие результаты, и программа разведки была значительно расширена. Геологи компании докладывали о новых все более впечатляющих показателях содержания золота в руде.

В 1995 году мало кому известная Bre-X заявила на весь мир об открытии нового месторождения в Индонезии. Небывало большого и богатого месторождения. Дэвид Уолш в многочисленных интервью утверждал, что оно может таить в себе до 200 миллионов унций золота, что делало его самым крупным когда-либо известным одиночным месторождением. Это было похоже на взрыв атомной бомбы — открытие века в золотодобывающей промышленности.




Тогда еще никто не знал, что руководитель проекта, филлипинский геолог Майкл де Гузман, «подсаливает» образцы породы, подмешивая в них золото, буквально соскребая его с собственного обручального кольца.

В своих отчетах для Bre-X де Гузман держался в рамках разумного. Он старался, чтобы показатели наличия золота не выглядели слишком уж фантастичными, но были достаточны для подогрева интереса к Бусангу. Позднее следствие доказало, что за два с половиной года, пока продолжалось это мошенничество, де Гузман купил у аборигенов рассыпного золота, намытого в местных реках, более чем на 60 тысяч долларов. Все оно было тщательно измельчено и добавлено в керны породы, которые отправлялись на анализ в лаборатории.

В 1995 году схема едва не накрылась, когда крупные инвесторы, вложившие уже немало денег в Bre-X, наняли независимых аудиторов для проверки образцов руды, полученных в ходе геологической разведки на Бусанге. Эксперты обеспокоились слишком ровными краями найденных крупиц золота и начали задавать де Гузману разные неудобные вопросы. Талантливый геолог в ответ на это выдумал некую теорию «вулканического бассейна», которая объясняла необычные характеристики золота на месторождении. Пока акции компании бодро двигались вверх, это объяснение всех устраивало.

В декабре 1996 года банк Lehman Brothers строго рекомендовал акции Bre-X, сделавшей «золотое открытие века», к покупке. J.P. Morgan с оптимизмом оценивал перспективы молодой компании. Wall Street Journal и другие деловые издания не уставали делиться свежими новостями из Индонезии.

Первая оценка месторождения обещала около 2 миллионов тройских унций золота подтвержденных запасов, что делало его весьма крупным, тем более в Юго-Восточной Азии. С течением времени оценка месторождения по золоту постоянно увеличивалась — в 1995 году она составляла 30 миллионов унций (850 тонн), в 1996 году — 60 миллионов (1700 тонн) и к 1997 году достигла, наконец, 70 миллионов унций.

Неподтвержденные запасы оценивались в фантастическую цифру в 200 миллионов унций, что делало это месторождение крупнейшим из известных за всю мировую историю.

Вместе с ростом оценки содержания золота росла и цена акций Bre-X. К 1997 году они стали стоить по 280 долларов США за штуку. Всего за три года общая капитализация компании выросла в 700 раз и достигла 4,4 миллиардов долларов. Bre-X стала самой дорогой золотодобывающей компанией в мире, обогнав тогдашнего лидера Barrick Gold. Ее акции попали в индекс S&P и торговались на TSE (фондовая биржа Торонто) и на американской NASDAQ. На компанию обратили внимание даже самые консервативные инвестиционные фонды — никто не хотел упустить такую крупную удачу. В случае, если компания сможет освоить месторождение в Бусанге, это сулило прибыль в размере 240 миллиардов долларов — небывалые деньги!

За таким лакомым куском хищники потянулись со всех сторон. Крупные ресурсодобывающие компании пытались поглотить Bre-X, действуя через переговоры и недружественную скупку акций, но Дэвид Уолш умело обходил расставленные ловушки и удерживал право на Бусанг за собой.



Индонезийское правительство также не могло остаться в стороне от этой золотой лихорадки. Президент Индонезии Хаджи Мухаммед Сухарто по прозвищу Улыбающийся генерал решил, что скромная Bre-X не сможет в полной мере обеспечить эффективную разработку месторождения и начал давить на руководство компании, требуя, чтобы они поделились правами на месторождение с какой-нибудь крупной золотодобывающей компанией, имеющий достаточные ресурсы и больший опыт в этой работе.

На эту роль как нельзя лучше подходила канадская компания с мировым именем — Barrick Gold. У нее были налажены тесные контакты с дочерью президента Сухарто — Сити Хардиянти Рукманой. Бусанг хотели поделить между семьей Сухарто и канадскими «монстрами» золотодобычи — такая ситуация Уолша совсем не устраивала, и он стал лихорадочно искать выход. Вскоре он нашелся — Bre-X наняли сына президента Сигита Харджожудантоона и он смог «по-доброму» договориться с Мухаммедом Хасаном, индонезийским бизнесменом и давним другом Сухарто, которого президент назначил ответственным за сделку.

После длительных переговоров Bre-X смогла выбить для себя более выгодные условия сделки. Компания оставила за собой 45% в совместном предприятии и права аренды на месторождение сроком 30 лет, а право разработки и оперативного управления, вместе с 15% акций перешло крупной американской компании Freeport-McMoRan Copper & Gold, Индонезия получила свои 40% проекта. Конечно же, и старина Хасан не остался без «небольшого» гонорара.

17 февраля 1997 года стороны ударили по рукам, и Freeport-McMoRan приступила к первичной комплексной проверке месторождения.




Им предстояло подтвердить оценку содержания золота на месторождении и проверить достоверность ранее полученных результатов. Первые специалисты Freeport-McMoRan добрались до Бусанга и начали свою работу в начале марта 1997 года.

С этого момента события стали развиваться очень стремительно. 19 марта Гусман вылетел из Баликпапана в Бусанг на полевую встречу с геологами Freeport, но по дороге «выпрыгнул» из вертолета и упал на землю с высоты в 300 метров. Его тело разыскивали в течение четырех суток, и в итоге оно было найдено в болоте неподалеку от дороги к месторождению. У де Гузмана отсутствовали кисти рук и ступни ног, а его пенис согласно отчету индонезийских властей был «удален хирургическим путем». В кармане де Гузмана обнаружили предсмертную записку, в которой он невнятно ссылался на некое смертельное заболевание, из-за которого не видит смысла жить дальше.

Кто удалил его пенис «хирургическим путем», и как он потерял руки и ноги — осталось неизвестным — были ли это дикие животные, на протяжении четырех дней устраивавшие себе пир в глубине индонезийских джунглей, или здесь постарались неизвестные недоброжелатели, осталось неясным. Тем не менее, несмотря на все сложности, тело удалось опознать — коллега и земляк де Гузмана, другой филиппинский геолог, работавший на Bre-X, признал в погибшем именно Майкла де Гузмана, то же самое подтвердила одна из его любовниц.

Майкл де Гузман у своего вертолета в 1997 году



По мнению местных журналистов история смерти де Гузмана изобилует нестыковками и очевидными противоречиями — правительство долго не соглашалось провести вскрытие тела; медицинская карта свидетельствовала у наличии у де Гузмана лишь гепатита В, который не является смертельным заболеванием; зубы погибшего не совпали с рентгеновским снимком у дантиста де Гузмана; его семья так и не увидела предсмертную записку, а жена утверждала, что «покойный» муж перед смертью пребывал в отличном расположении духа, и речи о самоубийстве быть не может. Бортовой журнал вертолета, на котором летел де Гузман, был утерян, а место пилота в тот день занимал не гражданский летчик, а некий подполковник ВВС Индонезии, дававший весьма непоследовательные показания относительно обстоятельств гибели геолога.

Действительно ли де Гузман покончил жизнь самоубийством, страдая от болезни или опасаясь неизбежного раскрытия своей аферы, был ли убит своими «коллегами» или индонезийскими властями, дорожившими проектом или же попросту инсценировал свою смерть и скрылся — мы не узнаем уже никогда. Но факт остается фактом — смерть де Гузмана 19 марта 1997 года стала началом конца для Bre-X.

Новость о гибели главного геолога месторождения в Бусанге не сразу стала известна в «большом мире», но слухи о каких-то проблемах у Bre-X уже начали циркулировать в кругах инвесторов.




Через неделю после гибели де Гузмана, 26 марта 1997 года, Freeport-McMoRan объявили, что результаты их собственной разведки, проведенной под руководством австралийского геолога Колина Джонса, показали «незначительное содержание золота» в руде с месторождения Бусанг. Эта новость вызвала настоящий шок.

Bre-X затребовала дополнительную проверку результатов и новые пробные бурения в Бусанге, но результаты, полученные 1 апреля, оказались точно такими же: «месторождение Бусанг не имеет экономического значения». Акции стремительно дешевели, но некоторые инвесторы все еще хотели верить в возможность нелепой ошибки и держали свои ценные бумаги. Руководство самой компании, владевшее долями Bre-X, пострадало от этого не слишком сильно — еще до коллапса компании, начиная с 1995 года, когда цена акций Bre-X стабильно шла вверх, Уолш, Де Гузман и Фельдерхоф начали понемногу продавать свои ценные бумаги.

Все было сделано аккуратно и не вызвало никаких подозрений, но позволило им обогатиться в совокупности на сумму около 100 миллионов долларов.

Еще через месяц, 4 мая 1997 года эксперты канадской фирмы Strathcona Mineral Services Ltd. опубликовали результаты своей проверки, которая заключила, что образцы руды из Бусанга были «подсолены» золотой пылью, полученной, в том числе, и из ювелирных украшений. Когда и как это произошло, достоверно выяснить не удалось, но сам факт подмены проб указывал на прямое мошенничество Bre-X.

Серьезные люди в дорогих костюмах пришли в бешенство. Торговля Bre-X на TSE и NASDAQ была прекращена, и компания немедленно подала заявление о банкротстве. Во вторник, 6 мая, владельцы ценных бумаг Bre-X Minerals сбыли с рук 58,3 миллиона акций компании, что составляло более трети от общего объема, торгуемого на бирже. Всего за полчаса стоимость акций упала с 300 долларов до 8 центов, Bre-X Minerals подешевела на фондовой бирже Торонто в несколько сотен раз c 4,4 миллиардов долларов до смешной суммы в 10 миллионов.




5 ноября 1997 года Bre-X объявила о своем банкротстве и тут же столкнулась с целым рядом судебных исков от разгневанных инвесторов, самыми крупными из которых были три канадских государственных пенсионных фонда — «Пенсионный фонд муниципальных служащих провинции Онтарио», «Пенсионный фонд государственного сектора Квебека» и «Пенсионный фонд учителей провинции Онтарио». По самым скромным подсчетам крупные и мелкие инвесторы Bre-X потеряли около 4 миллиардов долларов (больше 6 миллиардов в ценах 2017 года).

Премьер правительства канадской провинции Альберта, где была зарегистрирована Bre-X, поручил расследование мошенничества специальному прокурору.Было заведено уголовное дело и начались допросы обвиняемых.

Майкл де Гузман



Первым и на тот момент единственным кандидатом на «показательную порку» был, конечно же, Майкл де Гузман, «подсаливавший» геологические образцы, но он, как известно, трагически погиб или таинственным образом исчез, так что судить было некого.

Джон Фельдерхоф



Геолог и на тот момент уже вице-президент Bre-X по геологоразведке Джон Фельдерхоф отрицал всякую причастность к мошенничеству, и полиция ему поверила. Комиссия по ценным бумагам провинции Онтарио предъявила ему обвинения в «инсайдерской» торговле акциями, но доказать, что Фельдерхоф был осведомлен о грядущем провале проекта, не удалось. Судебные разбирательства тянулись 6 лет и ознаменовались громкой победой обвиняемого и его адвоката. Гражданские иски инвесторов также оказались не удовлетворены и они не смогли вернуть ни копейки своих денег.

Дэвид Уолш



Угроза нависла и над основателем Bre-X Дэвидом Уолшем, который отвечал за все происходящее в компании. Но после банкротства он не уставал делать невинные глаза и утверждать, что де Гузман просто обвел его вокруг пальца. Пока шло следствие, Уолш оставался на свободе и в 1998 году решил переехать из холодного Калгари на Багамы — поближе к солнцу, пляжам и теплому океану, чтобы постараться хотя бы на время забыть об этой некрасивой истории. Но инвесторы о ней помнили. Всего через месяц после его бегства в дом Уолша в Нассау ворвались двое человек в масках и, угрожая оружием, потребовали вернуть украденные деньги. Уолш им что-то пообещал, и они ушли с миром, а полиция так и не смогла найти преступников. Но то ли он не смог выполнить обещание, то ли перемена климата оказалась вредна для организма канадца — через две недели после этого инцидента он отправился вслед за де Гузманом. Мертвого Уолша нашли в собственном доме и диагностировали в качестве причины смерти аневризму головного мозга.

Масштаб аферы в Бусанге был просто беспрецедентным. В течение двух с половиной лет геологам под руководством де Гузмана удавалось обманывать весь мир.

Тысячи проб руды, отбиравшиеся для отправки в лаборатории, «подсаливались» — к ним примешивали чистое золото, тем самым завышая показатели его содержания в руде. Невозможно представить, что такая наглая афера могла быть организована самими геологами без прикрытия руководства компании и аудиторских контор. Но в итоге ни полиции, ни многочисленным расследователям-журналистам не удалось ничего доказать — ключевой обвиняемый и самый важный свидетель был мертв, а остальные отрицали любую свою причастность. К тому же, в самый разгар расследования в полевом лагере Бусанга случился пожар, очень удачно уничтоживший архив со всеми геологическими отчетами по месторождению.

В 1999 году Королевская канадская конная полиция объявила о завершении расследования в отношении Bre-X. Обвинения по уголовному делу так и не были предъявлены ни одному из фигурантов скандала.

Последние два судебных иска к компании были закрыты 23 апреля 2014 года, требования истцов не были удовлетворены.

Фактически, никто так и не понес наказания за участие в «золотой афере века».




«Золотая афера века» крайне негативно отразилась на всем рынке добывающей промышленности. После скандала с Бусангом инвесторы не спешили вкладываться в новые проекты, большое число золотодобывающих компаний прекратили выпуск новых акций, так как никто не хотел их покупать — убедить рынок в своей честности было теперь не так-то просто. Фондовая биржа Торонто погрузилась в тяжелый похмельный сон. После оглушительного роста Bre-X последовал такой же оглушительный обвал всех ценных бумаг — на некоторое время все операции пришлось заморозить. Большинство инвесторов после этого скандала повернулись спиной к ресурсным компаниям и искали более консервативные способы вложения своих денег — североамериканская горная промышленность на несколько лет лишилась обильного притока инвестиций.

Скандал с мошенничеством Уолша заставил канадских законодателей пересмотреть свое отношение к свободе рынка: они выпустили новый закон «Национальный инструмент 43-101», регулирующий продажу акций горнодобывающих компаний. Он был призван уберечь инвесторов от недостоверной информации о горнодобывающих проектах. Были введены новые правила и стандарты отчетности по разведочным работам — теперь горнодобывающие компании, торгующиеся на канадских биржах, вынуждены предоставлять образцы руды в герметичной упаковке в лаборатории, аккредитованные при Американском геологическом институте. В результате истории Bre-X и правильно сделанных выводов, фондовая биржа Торонто сегодня является одним из самых безопасных мест для инвестирования в юниорские компании по разведке и разработке месторождений полезных ископаемых.