Окончательное решение дакийского вопроса⁠⁠

О ранней истории даков известно крайне мало. В 4 веке до н.э. до этого враждовавшие племена даков, ощущая угрозу от расширяющегося Македонского царства, объединились под руководством вождя Дромихета. Объединенным силам удалось отразить как минимум один поход греков, но после того, как угроза спала, единая держава вероятно распалась. Единственные контакты, которые были у даков с греческой цивилизацией в 3-2 веках до н.э., были через полисы Причерноморья: в основном даки устраивали на них грабительские набеги, торговля же если и была, то спорадическая и серьезных следов о себе не оставила. Так даки и жили, пока в 70-х годах до н.э. римляне не начали попытки завоевания Фракии, расположенной южнее земель даков.

Вероятно, как и двумя веками ранее, угроза вторжения римлян заставила даков объединиться под властью вождя Буребисты. Его объединение было типичной племенной конфедерацией, где вождь был больше военачальником, чем правителем, вынужденный постоянно считаться с племенными лидерами. Уже к 60-м годам до н.э. Буребиста объединил все племена даков и начал расширять свои земли, нападая на причерноморские греческие полисы. Судя по тому, что полисы разграблялись и их в дальнейшем не использовали, как торговые фактории, даки не собирались экономически эксплуатировать полисы, а, вероятно, воспринимали их как угрозу.



Осознавая, что рано или поздно Рим нападет и на даков, Буребиста решил вмешаться в гражданскую войну между Цезарем и Помпеем, на стороне последнего. Царь даков в обмен на признание его статуса обещал поддержать Помпея. Для Буребисты в этом ходе были одни плюсы - он показывал свою полезность Риму и получал в то же время возможность в случае, если его власть пошатнется, опереться на них. Но поражение Помпея положило конец этим надеждам.

Цезарь рассматривал Буребисту как угрозу римским владениям на Балканах, поддержка же им Помпея была для Цезаря лишним доказательством необходимости срочно решить вопрос с даками. Цезарь планировал поход против даков в районе 44-43 года до н.э. Обезопасив границы по Дунаю, он должен был далее отправиться в поход против парфян, но заговор сенаторов не дал этим планам реализоваться. В то же время и Буребиста воспользоваться столь удачным стечением обстоятельств не успел и умер почти одновременно с Цезарем. Держава даков после смерти своего лидера распалась на несколько враждующих государств.


В период римской Республики никакой проработанной политики по отношению к варварам не могло быть выработано в принципе. Каждый римский политик и военачальник воспринимал вопрос границ Республики и тех, кто живет за ними, исключительно в разрезе собственных амбиций и возможностей. Тем не менее, для большинства военачальников 1 века до н.э. ответ на вопрос “что делать с варварами” звучал просто: на силу отвечай силой, завоевывай, кого можешь, кого не можешь – завоюй потом. Следуя данной логике, Рим завоевывал и превращал в провинцию те территории, что мог эффективно завоевать и оккупировать, а те, что не мог, старался превратить в марионеточные клиентские царства.



При этом сохранение формальной или фактической независимости после прихода в регион Рима вовсе не означало, что так останется навсегда. Это всего лишь значило, что вопрос окончательного устройства территории был отложен Римом на потом. Применяемые во время завоевания механизмы были римлянами отлично отточены за годы объединения Италии: разделяй и властвуй. Формально независимое царство, вращающееся на орбите Рима, становилось автоматически объектом вмешательства Рима в свои внутренние дела, где очень скоро возникали фракции, ориентированные на Рим.

Именно такой же логикой римляне руководствовались и при завоевании Германии в конце 1 века до н.э. Германцы активно вмешивались в дела Галлии и проводили грабительские набеги, поэтому Рим в ответ начал полномасштабное наступление за Рейн. Местные племена были приведены к согласию, обложены данью, а территорию следовало превратить в провинцию. Но военных ресурсов империи оказалось недостаточно для осуществления прямого контроля и удержания захваченного - потеря 3 легионов в Тевтобурге это наглядно продемонстрировала. Империя отступила к старым границам, а племена вдоль них с помощью сочетания дипломатии и военной угрозы стали превращать в буфер между Римом и варварским миром.



Как и в других случаях, Рим навязывал своим германским соседям неравноправные договоры, по которым те должны были предоставлять заложников, воинские контингенты и обязывались не нападать на римлян в обмен на торговлю с Римом, денежные субсидии и отправку гражданских или военных специалистов. Лояльность Риму становилась товаром, и довольно ценным, ведь Рим мог помочь продвинуться в племенной иерархии нужному человеку или решить спор между соседями в твою пользу. Естественно, что если кто-то получал многое от сотрудничества с Римом, то кто-то многое терял, поэтому всегда возникали и антиримски настроенные группы элит. Но такие расколы полностью устраивали римлян, так как новые конфликты среди варваров - это новые возможности для Рима.



В то же время такой подход не давал стопроцентной гарантии того, что варвары не нападут. Так как племена германцев все ещё находились на довольно ранней стадии государственности, то все их политические образования были крайне нестабильны. Толкнуть варваров на масштабное вторжение могло множество факторов: экономические проблемы, желание пересмотра договора с Римом, давление более диких племен с востока и страх, что римляне сами скоро придут по твою душу. Ведь даже организация лимеса – цепи постоянных укреплений на границе – вовсе не гарантировала, что римляне оставили свои притязания на прямой контроль территорий на востоке. Особенно, если учесть, что для организации лимеса римляне отторгли часть варварских территорий - например в районе Могонциака и Декуматских полей.



Поэтому Риму ни в коем случае нельзя было показывать слабость. Стоило римлянам потерпеть какое-то серьезное поражение, как это тут же вызывало цепную реакцию по всей границе: каждое племя и племенная группа в этот момент решали для себя задачку о том, что принесет больше выгод – нападение или показная лояльность. В конце концов, всегда можно было попытаться вовремя сменить сторону, не потеряв ничего и даже приобретя. Таким образом племена варваров, служившие для Империи буфером, имели как свои плюсы от такого соседства, так и минусы. Они не могли не вращаться в орбите Рима, не могли противостоять воздействию его гравитации, а следовательно теряли в краткосрочной перспективе пространство для маневра, но в долгосрочной приобретали немалый буст к развитию.


В отличие от германских племен, которые попали в орбиту Римской империи ещё в конце 1 века до н.э., даки со времен Цезаря испытывали меньшее влияние Рима. Причина этого крылась как в том, что римская граница приблизилась вплотную к территориям даков только в первой половине 1 века н.э., так и в их политической раздробленности. Но к середине века, под влиянием римской угрозы с одной стороны, и набегов скифов с другой, начался процесс консолидации даков. Известно, что на момент начала 80-х годов н.э. у даков было два лидера - Диурпаней и Децебал. Это всё, что мы знаем точно. Далее начинаются догадки, так как неизвестно, были ли они лидерами разных племенных групп, или Диурпаней был старшим из двух военных лидеров племенного объединения.



Вероятно, серьезных набегов даков на территорию римской провинции Мезия в этот период не было, так как Домициан в 82-83 году оттянул с границы часть сил для войны с хаттами (племенем германцев, а не милыми червячками из Звездных войн). Целью войны было отодвинуть границу от Рейна и, возможно, вернуть под контроль Рима значительную часть Germania Magna. Так как варварский мир был подобен сообщающимся сосудам, то когда римляне завязли в войне, другие племена решили попробовать границы империи на крепость.

Одними из них стали даки под руководством Диурпанея, которые в середине 85 года н.э. вторглись в провинцию Мёзия. По обрывочным сведениям, что есть у римских источников, можно понять, что у даков были некие договоры с римлянами, которые те нарушили. Отражать набег выдвинулся наместник провинции Оппий Сабин с вексилляциями двух легионов. Угроза даков была явно им недооценена, так как в сражении с Диурпанеем римляне были наголову разбиты, а сам Сабин погиб.



Потеря значительной части бойцов двух легионов от доселе не воспринимавшихся серьёзной угрозой даков заставила Домициана немедленно пересмотреть приоритеты. Пока император организовывал прекращение войны и закрепление её итогов, в Мезию для стабилизации ситуации был направлен префект претория Корнелий Фуск. А уже в сентябре 85 года во главе нескольких легионов прибыл сам Домициан. После восстановления порядка в Мезии в октябре-ноябре 85 года Домициан поручил Фуску организовать операцию возмездия в следующем году. Децебал в это время пытался договориться с Римом о мире, но оставить атаку варваров без ответа Домициан не мог - это уронило бы его авторитет.

Летом 86 года отряд Фуска из минимум двух легионов с ауксилиями по понтонному мосту пересекли Дунай и вторглись в Дакию. Фуск был хорошим военачальником, но по мнению Тацита слишком импульсивным, что вероятно и стало причиной провала. Диурпаней (по другой версии Децебал) заманил римлян в теснины, где их окружили и перебили: Фуск погиб, лагерь был разграблен, а значки легионов захвачены. Столь серьезные потери империя не несла со времен Тевтобурга.



Домициан вновь вынужден был прибыть на ТВД, вызвав опытного военачальника Теттия Юлиана. Тот осенью 86 года прошёл огнем и мечом по Дакии и, вероятно, победил Диурпанея, так как тот исчез из хроник. Но к зиме войска отступают и следующее крупное наступление организуют только в 88 году, когда в ходе летней кампании нанесут Децебалу, возглавлявшему всех даков, решительное поражение. После чего боевые действия прекратились несмотря на то, что страна ещё не была захвачена.

Среди причин, почему Домициан остановил натиск, обычно называют мятеж легионов на рейнской границе и волнения германцев, увидевших в событиях в Дакии слабость Рима. Но данные события могли быть не причиной, а лишь сопутствующими факторами. Как и на германской границе, где Домициан удовлетворился созданием предполья в виде новозавоеванных территорий и завесы из буферных племен, так и на Дунае сохранение Дакии в виде римского союзника было вполне разумным вариантом.



Децебал во время войны показал себя договоросособным и у него были мотивы сотрудничать с Римом: поддержка Рима могла обеспечить упрочение его власти внутри Дакии и формирование стабильной государственности. Сделать это без поддержки римлян он едва бы смог, а значит и разрыв с Римом для него был бы крайне болезненным шагом. Если добить Децебала, то вместо одного предсказуемого партнера можно получить несколько непредсказуемых и слабых, неспособных сопротивляться вторжениями из степей Причерноморья. Поэтому с Дакией Домициан мог сознательно попытаться решить вопрос по аналогии с Боспорским царством на черном море - стать гарантом его независимости и помогать финансово и советниками в укреплении его обороноспособности.

Заключенный в 89 году договор с Децебалом реализовывал именно такой формат взаимоотношений: Домициан признавал Децебала царем даков и короновал его, Дакия объявлялась другом и союзником римского народа, получала от Рима субсидии и советников, как гражданских, так и военных. На следующие 15 лет граница на Дунае не испытывала давления, а Децебал не давал римлянам повода усомниться в исполнении им взятых на себя обязательств.


Мир, заключенный Домицианом с даками, вызвал глухое недовольство в римском народе. Если война с хаттами закончилась видимыми итогами - приращением территории Рима, то вот мир с Децебалом выглядел как попытка откупиться от даков в тот момент, когда война была почти выиграна. Хотя императорская пропаганда всячески настаивала, что этот мир выгоден Риму и даки теперь наши, партия войны роптала, что Домициан проявил слабость перед варварами.

Стоит понимать, что римская партия войны никуда никогда не исчезала - идея того, что Рим должен править ойкуменой и изгнать из нее варварство, имела значительное влияние на умы людей. О том, что войны с варварами требовали огромных денег, а экономика империи была не то чтобы в великолепном состоянии, задумывался мало кто. И это понятно, так как полную информацию о собираемости налогов знали единицы, никакой внятной экономической статистики не собиралось, а благополучие экономики определялось фактически разговорами на рынке - много жалуются на цены, и налоги, значит всё нехорошо.

Домициан во время своего правления вел крайне прагматичную денежную политику, которую иногда путали со скупостью - он был одним из немногих императоров, кто смог обеспечить рост содержания серебра в монетах, что было в случае Рима главным показателем финансовой стабильности. Увеличение содержания серебра означало, что империя собирает налогов больше, чем ей необходимо, и не надо прибегать к “включению печатного станка”.



Но многим представителям римской элиты все это было невдомек - они всё ещё жили мироощущением времен Республики: война приносит доход военачальнику, а то, что выгодно военачальнику - выгодно Риму. Болезненные провалы прошлых лет всегда можно объяснить бесталанностью исполнителей или неудачным стечением обстоятельств. И вот уже идея того, что надо воевать до талого, даже если противник готов сдаться на приемлемых условиях, кажется вполне разумной. Ведь зачем получать часть чего-то, если можно поднажать и получить всё? А достижение компромисса, выгодного обеим сторонам, в таких условиях естественно воспринимается как слабость и предательство. Ведь выгода от того, что Дакия станет щитом Рима от варваров, неочевидна - они же такие же варвары, как и все, а значит рано или поздно с ними придется воевать.

То, что Домициан был прав, покажет история, но пока что большая часть римских элит считала, что похабный мир требуется отправить к чертям, как и императора, его заключившего.


Свержение Домициана и приход к власти Нервы, а позже Траяна привели к полному пересмотру римской внешней политики. Траян, едва ли не сразу после обретения статуса августа, начал настаивать на том, что выплаты дакам позорны, а сами они представляют угрозу Риму.

Мотив угрозы даков Риму выглядит крайне сомнительным: Децебалу было невыгодно нарушение договора, имевшего для него явные плюсы и не имевшего явных минусов. Нет свидетельств того, что даки как-то нарушали договор. Возможно, мелкие пограничные стычки имели место, но ничего подобного нападению 85 года не было. Тем не менее в идеологическом оформлении войны именно некие нарушения даками если не пунктов, то духа договора с Римом присутствовали. В то же время сам формат взаимоотношений с Дакией если и требовал корректировок, то явно не военными методами. Например к такому же формату отношений с Боспором у Траяна почему-то вопросов не было. Равно как и подходы к договорам с германскими племенами не изменились. Из всего этого можно сделать логичный вывод, что причина войны кроется не в изменении внешней политики в целом, она изменилась только в отношении Дакии.

Траян был военным и мыслил он именно как военный. Дакам Рим ежегодно платил деньги, которые нужнее самому Риму на укрепление армии. У даков есть золотой рудник, который был нужнее самому Риму. Армии нужна встряска в преддверии войны с Парфией, и нет ничего лучше, чем победить врага, который до этого нанес тебе унизительное поражение. Наконец, победа в войне позволила бы Траяну усилить собственные позиции в государстве.

И изменение курса Рима в сторону конфронтации Децебал четко почувствовал, попытавшись сначала договориться, но неудачно. Поход готовился в открытую - Траян провел идеологическую подготовку, заручился поддержкой сената и к началу 101 года собрал 12 легионов в Мезии. Для переброски легионов в Дакию был построен каменный мост через Дунай, что ясно давало понять о претензии на постоянное присутствие Рима в регионе. Столь явное нарушение мирного договора с даками вызвало сильное недовольство у других союзных Риму племен, которые выразили неудовольство римским поступком, но выступить вместе с даками побоялись.



Конечной целью кампании Траяна было овладение столицей даков - Сармизегетузой. Даки отчаянно сопротивлялись, но к лету 102 года их поражение стало очевидным. Децебал сдался на милость Рима. Траян предложил крайне жесткие условия мира - он отторг часть задунайской Дакии, заставил выплатить контрибуцию, принять на содержание римские гарнизоны, распределенные по всей стране, срыть все укрепления и подчиняться приказам из Рима. Щелкнув кнутом, Траян, сам и развязавший войну, пряник Децебалу не предложил.

И вот тут возникает вопрос: а чего этим добивался Траян? Убедительного объяснения нет. Условия мира с даками были похожи на те, что Рим недавно предложил германцам, только более унизительные. А то, что спровоцировал войну сам Рим, не смотря на мирные усилия Децебала, должно было вызвать сильное озлобление у даков. Такой мир едва ли мог привести к чему-то кроме войны-продолжения, так как дакам, да и Децебалу лично, было нанесено очень серьезное оскорбление. Вряд ли Траян не понимал этого. Но гарнизоны, расположенные в Дакии, были крайне малы, и в случае обострения они не смогли бы стать сдерживающим фактором, будучи вырезанными (как и произошло в реальности).

Пока Траян получал лавры триумфатора в Риме, Децебал тайно собирал армию и готовился к реваншу. Как и римские легионы - в 103-104 годах на дунайскую границу перебрасываются новые силы. Было очевидно, что мир не принес мира, но Траян зачем-то ждал нового обострения, а не действовал на упреждение. Легионеры из дакийских гарнизонов стали совершенно ненужными жертвами на заклание, так как опыт 101 года показывал, что объявить войну без последствий можно и не имея для нее вообще никаких поводов.

Децебал сумел заручиться поддержкой части соседей-варваров и нанес удар по гарнизонам римлян, а также мосту через Дунай, но это не помогло ему сдержать паровой каток империи. На что рассчитывал Децебал? Не сошел же он с ума, как предполагают некоторые авторы? Едва ли. Скорее всего, дак рассчитывал нанести Риму ряд болезненных поражений, используя эффект неожиданности, и после этого выторговать более приемлемые условия мира. Но Траян отверг все попытки переговоров и начал кампанию полного завоевания Дакии.

К 106 году сопротивление даков было сломлено - их столица взята и предана огню и мечу, Децебал изловлен и обезглавлен. То, что осуществил Траян с даками, сегодня описывалось бы как геноцид: почти все даки были либо убиты, либо проданы в рабство. Новая провинция империи была быстро очищена от местного населения, так что присутствие этого народа в истории после 106 года отсутствует.




Рим ликовал - очередная “великая” угроза его народу уничтожена. Траян захватил огромные богатства во время войны и на них устроил грандиозную перестройку Рима. В Дакии же была организована новая провинция и началась ее активная колонизация.

Дакия стала первой жертвой доктрины Траяна - завоевания и прямого управления территориями всех угрожавших Риму врагов. Победа была нелегкой, но полной и окончательной. После неё завоевание Парфии не казалось чем-то невозможным. Вот только даже в краткосрочной перспективе завоевание Дакии оказалось пагубным для Империи.

Неспровоцированная агрессия Рима сильно осложнит отношения с германцами, которые разумно боялись, что они следующие. Сама новая провинция была ценна своим золотым рудником, но если раньше эту территорию от набегов обороняли сами даки, то теперь римлянам пришлось организовывать новую границу, куда менее удобную и более протяженную, чем прежняя. Дакия, открытая варварам с трех сторон, была неудобна в обороне. При этом варвары постоянно пробовали границы провинции на прочность, и дунайский лимес станет на следующее столетие постоянной горячей точкой, высасывая из Рима ресурсы на удержание провинции. Да, золото это хорошо, но ещё лучше, когда за твои интересы умирает неумытый варвар, а не римлянин.

Если бы Траян не уничтожил Дакию, то взаимоотношения с ней могли бы через десятилетия перейти в совершенно иную плоскость. Даки были оседлым народом, цеплявшимся за свою землю почти тысячу лет, они явно не желали покидать свои родные места, а значит идея переселения на территорию Рима была бы для них не столь привлекательна, как для прочих варваров. И это могло сильно сблизить даков и римлян: все же общие враги – это хороший стимул. Дакия постепенно романизировалась, Рим выступал гарантом власти её царя, а также мог гарантировать и безопасность Дакии. Тем самым два государства вступили бы в плодотворный симбиоз, как уже упоминавшийся Боспор на Черном море.

Траян пренебрег подобными перспективами, получив взамен яркий, но недолговечный триумф. Уже при сменившем его Адриане начнется аккуратная критика решения Траяна, так как этому императору придется столкнуться с натиском варваров на Дакию. Но изменить ошибки прошлого было уже невозможно.