9 ужасных вещей, которые ждали бы вас в Средневековье

Может показаться, что буханка хлебушка — это самая простая и безобидная штука на свете. Но в суровой средневековой Европе даже простой батон мог принести незадачливому едоку мучительную смерть. Или ввергнуть его в пучины безумия.

Грибок под названием спорынья, или Claviceps purpurea, паразитирующий на ржи, в те времена ещё не считали чем‑то опасным. Поэтому заражённое им зерно совершенно спокойно употребляли в пищу. Зерновые культуры, кстати, обеспечивали 70% суточной нормы калорий даже знатным персонам, а уж простолюдины и вовсе мяса месяцами не видали. Приходилось есть ржаной хлеб и кашу, а с ними и спорынью.

Claviceps purpurea содержит ядовитые алкалоиды, наиболее опасный из которых — эрготинин. Он вызывает судороги, спазмы, нарушение кровоснабжения, психозы, галлюцинации и прочие неприятности. Вдобавок регулярное употребление эрготинина приводит к появлению нарывов и гангрене конечностей.

Жжение в руках и ногах становится настолько нестерпимым, что люди дёргаются от боли, словно танцуя. Эту напасть — эрготизм — жители Средневековья называли Антоновым огнём, или пляской святого Антония.

Часто у бедняков в Средневековье не было тарелок, поэтому готовую пищу раскладывали на больших кусках хлеба, которые потом тоже съедались. Это означает, что заражённой спорыньёй выпечкой заедали вообще любую пищу.

Естественно, связать отравления с испорченной рожью никто не додумывался веками, ведь хлеб — это тело Христово, а болезни — наказание за грехи. Поэтому нужно было совершить паломничество в аббатство Сент‑Антуан‑ан‑Вьеннуа, приложиться к мощам, чтобы всё прошло (нет).

Учёные подсчитали, что в период с 591 по 1789 год в Европе произошло 132 эпидемии эрготизма. В 1128 году в одном только Париже от огня святого Антония погибли 14 000 человек.

Кстати, вот вам интересный факт: именно обычаю использовать хлеб вместо тарелки мы обязаны появлением пиццы.





На заметку девушкам, которые мечтают стать средневековой принцессой: в большинстве замков того времени не было спален. Совсем. Нет, конечно, особо благородным господам полагалась всё-таки личная комната, но и там уединения было не дождаться: рядом постоянно находились жена, дети, слуги, челядь и вообще толпа народу.

Представьте ситуацию: вы, лорд, решили со своей леди обеспечить себя наследником. А под кроватью громко храпит ваш лакей‑постельничий. Всякие мелкие рыцари и прочие незначительные вассалы же могли и вовсе спать в зале перед камином, на соломенных циновках.

В Средневековье отсутствовало выделенное пространство для сна: люди ели, спали, играли, работали и отдыхали преимущественно в одном помещении. Отдельные спальни всем жителям замка строить никому и в голову не приходило.

Именно поэтому были так распространены балдахины — чтобы хоть как‑то организовать личное пространство. Ещё один способ решить проблему — устроиться в вот такой кровати‑коробке, которая была особенно популярна во Франции.




И да, если вы посмотрите на средневековое ложе, то заметите, что оно куда меньше размером, чем современное. Думаете, люди тогда были ниже? Нет, средний рост в те времена составлял примерно 170 сантиметров.

Причина в другом: все спали полусидя. Существовало суеверие, что делать это лёжа опасно, поскольку такая поза присуща только мертвецам.





Людям во все времена нравилась мысль, что лично они лучше остальных. И подчеркнуть это можно было, унизив кого‑нибудь. В средневековой Европе не было соцсетей, поэтому травля происходила во время публичных позорных шествий.

Если вы помните, примерно таким образом в «Игре престолов» унижали Серсею Ланнистер — водили без одежды по улице и кричали «Позор! Позор!». В реальности, правда, так в основном наказывали не королев, а птиц поменьше. Кроме того, каждое позорное шествие организовывалось с толикой креатива.

Например, пивовара, который изготовлял плохую выпивку, насильно накачивали ею перед тем, как водить по улицам. А воришкам, повязанным на краже свиной колбасы, делали корону из свиных копыт. Так кающийся, вдобавок к оскорблениям и побоям, мог насладиться не самым приятным ароматом. Женщин на позорное шествие могли отправить за сварливость, сплетничество или просто излишнюю разговорчивость.

Виновной надевали на голову девайс под названием «сварливая уздечка», или «маска позора», и водили по улицам на верёвке, чтобы пристыдить и унизить. При этом жертва не могла остановиться, так как маска при этом впивалась в язык.

Провинившихся мужчин тоже особо не жаловали: к примеру, пьяницу могли запихнуть в бочку и оставить в таком положении, пока у него не сведёт все суставы от боли.




Шествие иногда заменяли стоянием у позорного столба. Конечно, зеваки не оставались в стороне и освистывали осуждённых. Известны даже случаи, когда последние гибли от действий толпы: в них швыряли камнями или тем, что попадется под руку.





Некоторые полагают, что в Средневековье отрубали головы по любому поводу. Это не так: основную часть наказаний составляли штрафы, принуждения к покаянию, нанесение клейма, но не убийство.

Однако основной проблемой Средневековья было не наказать виновного — с этим уж что‑нибудь придумают — а найти его. Камер на улицах тогда не было, ДНК‑экспертизу ещё не придумали, поэтому приходилось прибегать к другим методам дознания. Например, к суду поединком.

А если произошло убийство, то иногда прибегали даже к круентации. Это когда убитый мог «выступать в суде» против обвиняемого. Применялась эта процедура в Германии, Польше, Богемии и Шотландии. Кроме того, покойник мог быть не только потерпевшим, но и обвиняемым.

А если злодейство свершилось, но криминального элемента никак не могли найти — вешали замаскированную под преступника куклу. Это называлось казнью In effigie, «в изображении». После этого, кстати, настоящего преступника, если его всё-таки обнаруживали, могли и не трогать. Его и так казнили, зачем второй раз утруждаться?





Между 1346 и 1353 годами пандемия бубонной чумы, она же «чёрная смерть», уничтожила больше 60% населения Европы — изначально там жило где‑то 50 миллионов человек. С напастью пытались бороться по‑разному: например, с помощью крестных ходов и общих молитв, натирания больных чесноком либо мочой и других интересных вещей.

Получалось, как вы понимаете, не очень. Болезнь возвращалась в Европу год за годом.

Но не всегда борьба с чумой была смехотворной и бесполезной. Например, английский король Генрих VI, которому пришлось придумывать способ справиться с очередной эпидемией, догадался объявить карантин. 16 июля 1439 года он издал закон о соблюдении социальной дистанции, в числе прочего запретив целоваться под страхом серьёзного штрафа.

Для Англии в те времена это было дико: поцелуи были главным способом приветствия в Средневековье. Мужчины касались губами женщин, подчинённые — кольца на пальце лорда или руки леди. Генриха VI назвали ханжой, члены парламента отказывались исполнять королевскую прокламацию, с пеной у рта доказывая своё право целовать кого угодно, сколько бы чумных блох он или она ни переносили. Ситуацию усугубляло то, что правителю тогда было всего 17. Что этот сопляк там понимает.

Но в итоге запрет, видимо, всё-таки стали соблюдать, потому что эпидемия пошла на спад. Так что своим указом молодой король спас немало жизней, пусть, возможно, и не до конца понимая важности социальной дистанции.





Вряд ли современный человек захочет жить рядом с кладбищем. Нет, покойники, конечно, народ тихий, но всё равно рядом с ними неуютно. В Средневековье же отношение к смерти было немного другим.

Кладбища тогда были оживлёнными местами. Там люди веселились, проводили дебаты и выборы глав общин, играли в азартные игры (в частности, в кости), слушали проповеди и даже смотрели театральные постановки. Суды также нередко проводились на кладбищах или рядом с ними.

Как сообщают историки Филипп Ариес и Даниель Александр‑Бидон, кладбища были также площадками для торговли. Причина в том, что они принадлежали церкви и освобождались от налогов. А следовательно, все собрания на местах захоронений можно было проводить без уплаты каких‑либо пошлин. А это очень нравилось мелким торговцам.

Близость к мертвецам не особенно пугала средневековых европейцев неспроста. Церковь учила, что вот‑вот наступит Страшный суд и мёртвые воскреснут и воссоединятся со своими близкими в Царстве Божьем.

Правда, на ночь на погосте оставаться всё-таки не рекомендовалось. Считалось, что в это время мертвецы выходят из своих могил, чтобы потанцевать. К примеру, сохранилось свидетельство одного башенного стражника из деревни Мальс в Южном Тироле, который клялся и божился, что был свидетелем этого.

Как видите, не только в наши дни популярна идея зомби‑апокалипсиса.





Средневековые кладбища были местом хорошим и весёлым. Но, к сожалению, они страдали от перенаселения — как живыми, так и мёртвыми. Поскольку места на них не хватало, особенно после всяких там эпидемий «чёрной смерти», периодически останки выкапывали и помещали в общие склепы. Последние назывались костницами, или оссуариями.

Считалось, что для полного воскрешения в день Страшного суда достаточно, чтобы у покойника сохранилось хотя бы несколько частей тела. Поэтому для экономии места в костницу складывали далеко не всё.

Туда приходили верующие, чтобы помолиться и подготовить себя к смерти морально. Останки усопших выставлялись в оссуариях с мотивирующими цитатами в духе memento mori. А на входе в парижские катакомбы красуется гравировка Arrête, c’est ici l’empire de la mort, или «Стой. Это царство мёртвых».

Вообще, в Средневековье размышлять о смерти было нормально. Тело бренно, дух вечен, все дела. Опять же, обстановочка располагала: то моровое поветрие, то война. Поэтому писались даже целые руководства, как правильно подготовиться к переходу в мир иной. Одно из самых популярных — Ars Moriendi, или «Искусство умирания», публиковалось в двух частях примерно с 1415‑го по 1450‑й.





Если вам кажется, что правителям в Средневековье жилось весело, а все ужасы обходили их стороной, то вы ошибаетесь.

Помимо многочисленных преимуществ, которые давал статус помазанника Божьего, у монарха имелись и некоторые неприятные обязанности. И отделаться от них не всегда удавалось.

Так, например, считалось, что короли настолько близки к Господу Богу, что вообще практически святы. А значит, могут исцелять различные болячки простым прикосновением. Толпы оборванцев с кучей заболеваний различной степени тяжести постоянно тусовались у королевского дворца в надежде на избавление от хворей.

Традиция сия началась в середине XI века с английского короля Эдуарда Исповедника — за это преемники наверняка не раз помянули его добрым словом. Он прославился тем, что как‑то раз потрогал нищего, больного золотухой, а тот возьми и исцелись.

Напомним, что золотуха — это туберкулёз кожи и слизистых. Но из‑за несовершенства средневековой медицины ею именовали и любые другие болезни.

С тех пор по всей Европе люди стали считать, что монаршьи руки обладают лечебной силой. И королям действительно приходилось трогать больных, пришедших к ним за помощью, чтобы укрепить свою популярность в народе.

Например, Людовик XIV, знаменитый «король‑солнце» Франции, как‑то раз перещупал 1 600 человек с различными кожными заболеваниями за один день. Кстати, позже одна из любовниц Людовика умерла от золотухи. И, как отметил Вольтер, это доказывает, что королевское наложение рук не так уж и эффективно.





Есть миф, что в Средневековье люди в основном пили алкоголь, так как вода была настолько грязная, что могла убить. Это не так: если она была не из Темзы или Сены, куда жители скидывали все отходы, а из нормальных колодцев, то всё было неплохо.

Тем не менее, выпить жители Европы того времени любили. Вот только средневековое пиво отличалось от современного: оно было густым, как похлёбка. Поначалу в него не добавляли хмель, который, хоть и был открыт в IX веке, повсеместно использоваться по всей Европе стал только к XV веку.

До этого в пиво кидали грюйт — порошковую смесь трав из восковницы, полыни, тысячелистника, вереска и багульника. Но такую рецептуру соблюдали только в монастырях.

Пивовары‑одиночки же добавляли в варево самые разнообразные вещи, не всегда пригодные к употреблению. Например, кору ели. Вкус был специфическим, и употребляли такой напиток с тмином и сырыми яйцами.

Питьё пива было сопряжено с опасностями — но в основном для богачей. Обеспеченные джентльмены и состоятельные леди пили его из кружек, покрытых глазурью с высоким содержанием ртути и свинца. А потому они нередко имели серьёзные проблемы со здоровьем и даже погибали от этого.

Простолюдины же обладали только простой глиняной посудой, так что избегали этой участи. Хоть небольшое, но утешение.