От алкоголизма к успеху: вдохновляющая история обретения потенциала

Дано: разрозненные царства, недавно объединенные в империю после пятисотлетних войн, стонущие под пятой величайшего в истории тирана. В стране установлены суровые законы, войска гибнут десятками тысяч в необязательных войнах на задворках новорожденной империи, простой люд гонят на грандиозные стройки ненужных дворцов и стен. Вы - мелкий чиновник родом из крестьянства и возрастом плотно за 40, который страдает от алкоголизма и уже готов смириться со своей бесславной судьбой.

Задача: свалить тирана, победить сильных и опасных конкурентов, построить новое общество так, чтобы ваши потомки правили 400 лет, создав сильнейшую государственную традицию, а затем в честь вашего удела был назван самый многочисленный народ в мире.

Звучит сложно? Так и было.



Лю Бан (иногда вместо личного имени Бан используют второе имя - Цзи), которого поздние историки называли сыном дракона, который якобы родился в 256 году до н.э. в тот самый момент, когда циньские войска уничтожили законную почти тысячелетнюю династию Чжоу, на самом деле был обычным человеком. Ему посчастливилось пройти проверку на грамотность и стать волостным начальником (что-то типа главы сельского поселения) в уезде Пэй на востоке Китая.


Из необычного у него было только то, что его не осудили за нерадивую службу, и ему постоянно прощали долги в кабаке, где он пьянствовал. Уже тогда чувствовалась в нём некая харизма. То, что он пьянствовал да и вообще был хулиганистым - это не фигуральное выражение. Даже в фундаментальном труде Ши цзи летописец Сыма Цянь так и писал: “Всегда занятый большими планами, он не обращал внимания на повседневные дела по хозяйству”, “Ко всем чиновникам в управлении он относился с пренебрежением, любил вино и женщин”, “напившись, валился спать”, “с презрением относящийся к собравшимся гостям, забрался на самое почетное место, не испытывая ни малейшего стыда”, “Пройдя несколько ли, совсем опьянел и завалился спать”. И этот труд, на минуточку, был написан при царствовании прямого потомка героя этого рассказа, то есть, возможно, автор ещё и сгладил где-то углы.


Так бы этот гибрид Есенина и Васисуалия Лоханкина и сгинул, не оставив следов в истории, но случились два обстоятельства. Однажды большой чиновник князь Люй-гун, ярый поклонник физиогномистики, нумерологии и натальных карт, увидел лицо Лю Бана и твёрдо уверился, что тот в будущем станет великим человеком, Люй-гун сказал ему:


поэтому выдал за по факту первого встречного простолюдина свою единственную дочь. Дочь эта впоследствии тоже отметится в хрониках, причём со знаком "минус", но это уже другая история.

Эта женитьба заметно укрепила социальное положение мелкого служаки, ему стали поручать важные дела. Он обзавелся детьми, получил уважение земляков и малость остепенился. 


Второе событие и вовсе хорошо отражает характер нашего героя.

В Империи Цинь с их драконовскими мерами часто бывало, что население за мелкие провинности осуждалось на каторгу, либо же просто поочередно отправлялось на принудительные работы по строительству всяческих дворцов, каналов или других нужных и не очень сооружений. Принцип был такой: чем больше население пашет, тем меньше у него в голове всяких дурных идей. Сам Лю Бан тоже в молодости бывал на таких принудительных отработках в столице, где мельком видел кортеж самого императора Цинь Шихуана. Тогда он подумал, дескать, вот какой великий и статный человек, как подобает правителю.

Так вот, однажды уже женатому чиновнику Лю Бану поручили важное дело - отвести людей из его волости как раз на принудительные работы по строительству гробницы первого императора - Цинь Шихуана в западной части империи. Принудительные они на то и принудительные, что никто на них не стремился, и под чутким руководством нашего героя большинство трудовых мобилизованных разбежалось еще в родном уезде, прямо там, на востоке страны. За нарушение распоряжений и законов да ещё при живом Цинь Шихуане по головке бы не погладили, скорее её бы просто сняли безо всяких раздумий. Поэтому после такой оказии, рассудительно всё взвесив, герой нашего рассказа нашёл решение.

“Сгорел сарай, гори и хата” - сказал Лю Бан, дал остальным желающим вернуться домой, а сам принялся пьянствовать, но уже на природе. Решив не возвращаться к месту службы, он стал скрываться в каких-то болотах. Несмотря на очевидные недостатки, видимо, он был приятным руководителем, поэтому к нему начали прибиваться молодцы без определенного места жительства и прочие недовольные существующим положением дел.

Всё же нельзя не отметить, везучести нашего волостного начальника в бегах, так как за неисполнение своих обязанностей ему и его немногочисленным приверженцам грозила, скажем так, неминуемая физическая фрагментация в соответствии с легистскими законами. Но очень вовремя изволил почить император Цинь Шихуан, и пока суть да дело, на всяких мелких мятежников не обращали внимание. И в этих условиях Лю Бан начал раскрывать дремавший в нём потенциал.


В конце 209 года до н.э. поднялся ряд восстаний против невыносимой тирании Цинь. Весь восток, еще пару десятков лет назад включавший собственные независимые государства, поднялся против циньских легистов с запада. С удивительной быстротой были возрождены царства Чу, Чжао, Ци, Вэй и Янь. Все стали вооружать огромные массы людей, размениваться по мелочам было неуместно: мятежники хорошо знали, что их ждёт, если они проиграют, поэтому играли ва-банк.


В этих условиях Лю Бан со своей болотной ватагой вышел из подполья и простыми разговорами занял территории своей малой родины. Земляка принимали хорошо, зная, что он просто так не обидит. В отличие от некоторых других открыто восставших, он прикидывался шлангом и делал вид, что не стремится к лидерству, предлагая руководство важным людям уезда. Однако, страх перед карателями Цинь был велик, к тому же все помнили, что земляку Лю Бану издавна пророчат великую судьбу. Поэтому добрые люди уезда Пэй вверили себя бывшему пьянчужке и поставили его над собой. В создавшейся неразберихе Лю Бан принял первый титул Пэй-гун (князь области Пэй).

Новоиспеченный князь в паре мелких стычек разбил местных циньских лоялистов, после чего признал верховенство вана (царя) возрожденного государства Чу. Этот ван много не решал, он был внуком старого чуского царя Хуай-вана, нашли его лидеры восставших юго-востока Поднебесной и поставили как компромиссную фигуру, при этом, не особо заморачиваясь, тоже назвали Хуай-ваном.

Среди других многочисленных военачальников области выделялся другой номинально подчиненный Хуай-вана по имени Сян Юй, прошу запомнить это имя. Лю Бана и Сян Юя часто противопоставляют в китайской традиции. Они вообще до сих пор являются героями всяких поговорок и театральных постановок в качестве популярной дихотомии хитрого и сильного героев (типа лисы и волка в русских сказках). Хитрым был пройдоха Лю Бан, который при этом был гуманным и предпочитавшим уговоры силе. Сян Юй же часто описывается как человек, который сначала бьёт, а потом думает.


Причём бил он так, что целые области, которые он считал непокорными, после него лежали пустые в руинах. Есть мнение, что большинством своих успехов он обязан своему наставнику Фань Цзэну, которого он называл “Второй отец”. Интересен эпизод, когда молодой Сян Юй, как и Лю Бан, в молодости видел живого императора Цинь Шихуанди и воскликнул: "Этого можно свергнуть и занять его место!" Тогда близким удалось его урезонить, иначе он мог быть укорочен на голову, но разница эмоций двух полководцев при виде тирана довольно красноречива.


Цинь не собиралась сдаваться. Грозный генерал-лоялист Чжан Хань пришел с запада насадить всех восставших на мао и зарубить с помощью гэ. В ряде сражений он поочередно разбил мятежников, но это было похоже на то, как тигр сражается со стаей волков - в одном месте он побеждает, а в другом кусают за хвост. Тигр оборачивается назад, а в другом месте волки уже зализали раны. Так и тут, после разгрома чуских полевых командиров, Чжан Хань повернул на север, где восставший чжаоский ван своими успехами привлёк внимание к своей персоне.


Получив передышку, чуский Хуай-ван в целях победы над ненавистными циньцами придумал челлендж: тот, кто первым займёт циньскую столицу, будет править всем столичным округом. Желающих овладеть лакомым кусочком было немного - проходы занимали сильные армии, сидящие в укрепленных городах. Вызвались только Лю Бан и Сян Юй. Мудрые советники сказали, дескать, циньцы сами не в восторге от своих правителей, их можно склонить к добровольной сдаче, а Сян Юй расшибёт себе лоб, а врагам - все остальные части тела, поэтому надо отправить Лю Бана. На том и порешили - Сян Юя отправили на помощь Чжао бить циньского генерала, а Лю Бан пошёл завоёвывать столицу.

Обоим сопутствовала удача. Обложенные Лю Баном гарнизоны, приученные к циньским законам, были очень удивлены, что можно просто сдаться, а не быть истреблёнными поголовно. Поэтому самозванный пэйский гун занял добром множество городов.

Чуть ранее Сян Юй, отправленный на север, начал противостояние с Чжан Ханем, который никак не мог добить мятежников в Чжао. После пары стычек он отправил посланца в Цинь, где просил подкреплений. В столице тем временем был сущий цирк, где канцлер-евнух крутил и вертел наследником Цинь Шихуана как хотел. В подкреплении Чжан Ханю не только отказали, но и намекнули, что он плохо воюет и, что ещё страшнее, нарушает закон (Закон произносить с большой буквы и с придыханием). У лоялиста Чжан Ханя от таких новостей вся лояльность моментально иссякла, и он сразу сдался Сян Юю с 200-тысячным войском. Сян Юй жест оценил, полководца принял, но на всякий случай всех пленных солдат ночью окружил и перебил. Всё население Китая - от простолюдинов до ванов государств - после таких мер укрепилось во мнении, что Сян Юй - это последний человек, которого ты бы хотел иметь во врагах.

***

Лю Бан же тем временем стал своим человеком среди коренных циньцев:


“Убийство человека, который уже покорился и сдался, сулит несчастье” - сказал бывший алкоголик, а ныне пэйский гун, одаривая бывших циньских военачальников и губернаторов. Поэтому прямо в сердце угасающей Империи Цинь выстроилась очередь из тех, кто хочет сдаться Лю Бану. 


Там он принял (по-другому и не скажешь) в плен последнего циньского правителя и, уже считая себя хозяином этих областей по уговору со своим сюзереном чуским ваном, начал устраивать быт. В первую очередь он созвал старейшин со всех циньских уездов, велел им не бояться и объявил об отмене легистских законов, и вообще скромно хвалился тем, что он тут не для грабежей, а в качестве освободителя. Это принесло плоды:


Изначально, видимо, Лю Бан не планировал бороться за верховную власть. Наверняка он считал овладение богатейшими циньскими землями хорошей наградой, а доход с них - достойной пенсией.

Сян Юй, тем временем, устрашив всех на севере, собрав все силы восставших под своё командование, узнал, что какой-то выскочка Лю Бан занял столичные округа и укрепляется там. Разгневавшись, он выступил на запад с 400-тысячной армией удельных князей. Лю Бан имел в четыре раза меньше людей, но советники ему говорили, что, если напрячь местное население и опираться на горные заставы, то в принципе это тащится.

Лю Бан после размышлений не согласился на открытую конфронтацию, он предпочёл сдать все земли и циньского правителя Сян Юю. Фань Цзэн, тот самый второй отец Сян Юя, рекомендовал во что бы то ни стало убить Лю Бана, пусть даже и вероломно. Однако, Лю Бан ускользнул от угрозы и под благовидным предлогом свалил в закат, оставив столицу на растерзание своему заклятому другу.

Дальше, как говорит летопись: “Двинувшись на запад, Сян Юй вырезал население Сяньяна и сжег циньские дворцы и палаты, и, где бы он ни проходил, не оставалось ничего не разрушенного. Население Цинь полностью обманулось в своих ожиданиях, и только из страха не смело сопротивляться.” Последний циньский ван был казнён, Циньская империя официально рухнула.


В начале 206 до н.э. Сян Юй провозгласил себя ба-ваном (князем-гегемоном) Западного Чу, а Хуай-ван (про него ещё кто-то помнит?) был провозглашён императором И-ди. Но при таком ба-ване никакой реальной властью императора и не пахло. Кстати, это был важный момент, потому что, казалось, после падения ненавистной империи Цинь, всё вернётся на круги своя, везде будут восстановлены старые престолы и вообще заживём как встарь. Но Сян Юй решил официально держать Поднебесную в одних руках - в составе империи. Противников такого решения, естественно, не нашлось.


Но до централизации было ещё далеко. Самым лучшим военачальникам и именитым владетелям Сян Юй передал 18 уделов, провозгласив их ванами (царями). То есть, уделов было даже больше, чем в период Чжаньго - Сражающихся царств. Такое их количество, а также то, что уделы выдавались не по заслугам, а по личному мнению гегемона и его “второго отца”, говорили о том, что взаимная грызня была вопросом времени. Лю Бан тоже получил удел, но отнюдь не столичный, а довольно захолустный юго-западный угол - регион Хань, где в старину находились полуварварские царства Шу и Ба (столичный регион получил сдавшийся циньский генерал Чжан Хань с титулом Юн-ван). Это, конечно, было обидно, это всё равно, что работнику за проект пообещали премию, но по его успешному завершении дали талон на обед и сказали радоваться, что он не уволен.

В своей области Лю Бан принял титул Хань-ван, впоследствии этот иероглиф хань станет названием для всей династии и нации. Изначально регион назвали Хань в честь реки, которая там протекает. С получения Лю Баном титула Хань-ван в 206 до н.э., кстати, и начинается четырёхвековая эпоха Хань, что слегка спойлерит окончание зарождающегося противостояния с Сян Юем.

Тем временем, Сян Юй, в воинских способностях которого не приходится сомневаться, в очередной раз показал себя недальновидным политиком. Он решил избавиться от поставленного им самим чуского императора, чтобы не приходилось сидеть в его тени. Сделал он это чужими руками, но таким образом, что гадать кто же заказчик мокрухи не приходилось. Само по себе устранение марионетки - это не ошибка, так делали и будут делать неоднократно, но делать это надо когда власть твоя прочна, и нет ситуации, когда вся страна разбита между 18 военачальниками, у каждого из которых есть претензии если не к самому Сян Юю, то к другим военачальникам - своим коллегам.

Проблемы не заставили себя ждать, взаимная неприязнь и старые обиды были сильнее страха перед беспощадным гегемоном, в Шаньдуне восстал обойдённый при разделе претендент на земли бывшего царства Ци. Он быстро сверг трёх назначенных Сян Юем в этих землях ванов. Подождав, пока полыхнёт костёр на востоке, Лю Бан поверил в свои силы и начал войну на западе. С его владениями на севере граничила исконная циньская земля, которую у него не так давно отняли. Она была разделена на три “царства”, где гегемон посадил трех бывших циньских генералов. Тому самому сдавшемуся Чжан Ханю Сян Юй отдал в управление бывшую имперскую столицу, которую он сам и сжёг ранее, и основной циньский хартленд. 


https://www.youtube.com/watch?v=W6hij0m
mc20


В ходе довольно долгой годичной войны ханьский ван Лю Бан разбил всех трёх циньских генералов, а также попавшего под руку хэнаньского вана. Их земли были включены во владения Хань. Везде новый правитель стремился показать себя с лучшей стороны - казнил проштрафившихся, поощрял крестьян, объявлял амнистии осуждённым легистами государственным преступникам, всюду всё восстанавливал. В общем, наносил добро и причинял справедливость. Войска “просянъюйской коалиции” начали массово переходить на сторону ханьского вана. Видя это, Лю Бан начал поощрять такое положение дел:


Далее он привлек на свою сторону несколько ванов и побил иньского вана, заняв его земли. Там он объявил траур по почившему императору И-ди, разыгрывая перед людьми страшные страдания и призывая восстать против изменника Сян Юя, который тем временем был связан широкомасштабным восстанием в Ци.

Это позволило Лю Бану быстрым маршем пройти вплоть до востока страны и ударить в сердце владений Сян Юя, взяв Пэнчэн. Но и последний был парень не промах, он собрал отборные войска, оставив командование в Ци своим полководцам, и молниеносно напал на предавшихся пирушке врагов и разгромил их настолько, что по сведениям летописцев тела убитых ханьцев запрудили реку Суй. Из-за этого поражения ваны, ранее примкнувшие к Лю Бану вновь от него отомкнули.

В такой ситуации ханьский ван не растерялся и исхитрился возмутить цзюцзянского вана. Так как владение Цзюцзян было прямо в подбрюшье у Чу, Сян Юю пришлось оставить погоню и вступить в борьбу с южным ваном. Эта ситуация напоминала ту, когда сам Сян Юй сражался с уже упомянутым Чжан Ханем, но всё изменилось: теперь самого гегемона кусали волки со всех сторон, а он, победив в одном месте, терял в другом.

Тем не менее гегемона не получалось свалить даже общими усилиями. Одним из переломных моментов стало то, что Лю Бан хитрым образом, потратив кучу денег, оклеветал Фань Цзэна. Сян Юй перестал доверять своему наставнику, “второму отцу”, и решил отлучить его от дел. Фань Цзэн обиделся, поехал на пенсию и умер от огорчения. Китайские классики напрямую связывают этот факт с тем, что дальше у Сян Юя всё пошло наперекосяк.


В какой-то момент, когда войска Лю Бана и Сян Юя долго стояли друг против друга, не решаясь атаковать, правители встретились на разных берегах одной речушки. Сян Юй сразу предложил сойтись по-пацански “раз-в-раз”. Но Лю Бан, понимая, что его тут же уронят, сказал, что, дескать, драка с теми, кто убивает законного правителя и нарушает уговоры, не соответствует масштабам его личности. Сян Юй вспылил и чуть не пристрелил Лю Бана из припрятанного арбалета.

Но Лю Бан выжил, а его полководцы начали тревожить войска Чу с самых неожиданных направлений. В итоге владетельные князья поняли, куда дует ветер и стали вновь массово переходить на сторону Лю Бана. В итоговом сражении под Гайся в 203 до н.э. ханьские войска превосходили войска Сян Юя более чем в три раза. Гегемон в отличие от ханьского вана в аналогичной ситуации с многократным превосходством врага не стал отступать и искать мира - он был разгромлен, пустился в бегство и был убит.

Ханьский ван Лю Бан стал единоличным правителем Китая. В начале 202 года до н.э. владетельные князья, военачальники и прочие сильные мира сего заявили: “Вы, Великий ван, поднялись из самого низкого положения, покарали жестоких и непокорных, усмирили и умиротворили земли среди четырех морей”, поэтому нужно стать императором. Несколько раз символически отказавшись, Лю Бан с одобрения партии и ввиду горячего желания народа принял титул хуанди. С этого момента начинается одна из величайших эпох Китая.


Это была история о том, что обычный человек в сложной ситуации может раскрыться как великий лидер.*

*Если вы алкоголик средних лет, не стоит воспринимать этот текст как повод поднимать восстание. В целях раскрытия потенциала можно ограничиться свершениями поскромнее.