На uCrazy 9 лет 7 месяцев
Трагическая судьба: печальная судьба последнего пленного Второй Мировой в истории Тома Андраш
Автор: Сергей Березин.
Возможно, многие слышали о "последнем солдате" Второй мировой войны – Хиро Онода, который тридцать лет провел в партизанской борьбе в джунглях острова Лубанг на Филиппинах. Но гораздо меньше известно о последнем военнопленном Второй мировой войны по имени Том Андраш, который провел 55 лет в советском плену. Впрочем, его трогательная история также заслуживает места среди "Пестрых рассказов" Элиана.
Тома Андраш родился в декабре 1925 г. в деревушке близ города Ньиредьхаза на востоке Венгрии в многодетной семье. Мать Тома умерла очень рано, и его воспитывала мачеха. Окончив пять классов школы, он работал в хозяйстве своего отца. Очевидно, жизнь в закарпатской глуши была настолько беспросветна, что в 17 лет Тома изъявил желание добровольно вступить в ряды венгерской армии. Поскольку до призыва на военную службу юноше оставался ещё год, военные власти спросили разрешение у его родителей, и те, что характерно, не возражали. Меж тем в Европе вовсю громыхала и уже подходила к переломному моменту Вторая мировая, и в 1944 году Тома оказался на Восточном фронте. Впрочем, всласть повоевать юному искателю приключений не довелось, в январе 1945 г. под Краковом он попал в плен к советским войскам.
Первые годы плена Андраш вместе с товарищами по несчастью жил и работал в лагере под Ленинградом. Всё изменилось в начале 1947 г., когда между Венгрией и СССР был подписан мирный договор. Для пленных мадьяр ясно обозначилась перспектива скорого возвращения на родину, а у советского руководства возникла новая забота - важно было возвратить потенциальному союзнику здоровых и прилично выглядящих граждан, а не изможденных и оборванных узников. В связи с этим пленных венгров решили перевезти в не затронутые войной, глубинные районы страны. Там, в спецгоспитале на усиленном пайке они должны были прийти в божеский вид. Эта забота о пленных парадоксальным образом сыграла роковую роль в судьбе Тома Андраша.
То, что у юноши назревают ментальные проблемы, замечали уже в лагере. Тома был чрезвычайно замкнут, а на попытки его расшевелить отвечал агрессией. Весть же о том, что пленных повезут на восток, вероятнее всего в Сибирь, пошатнула его психику окончательно.
До Сибири пленных не довезли, их выгрузили в Кировской области на станции Котельнич, но для парня из венгерской глубинки Сибирью считалось всё пространство к востоку от Москвы. Потрясения, пережитые на фронте, годы, проведённые в лагере, а теперь ещё и предвкушение ужасной сибирской каторги привели Тома в психиатрическую лечебницу.
На первой странице увесистой истории болезни военнопленного Андраша значится: «В госпитале вел себя неправильно. Высказывал бредовые мысли, кушал плохо, ночью не спал, на вопросы не отвечал, плакал, принимать лекарства отказывался… шапка-ушанка старая, рваная, френч худой, валенки старые, разные, худые, рукавицы - очень худые. Рост высокий, телосложение правильное. Физическое состояние - крайнее истощение». Врачи поставили диагноз «острый психоз».
Спустя несколько месяцев набравшихся сил пленных венгров репатриировали, а спецгоспиталь №1773 расформировали за ненадобностью. Поскольку Тома, находясь в лечебнице, на балансе госпиталя не значился, про него попросту забыли. Так и остался он на нелегальном положении, без документов, в сумасшедшем доме, в чужой стране.
Персоналу госпиталя он запомнился как очень замкнутый человек. Тома подолгу лежал, накрывшись одеялом, к общению не стремился, за все годы жизни в СССР он выучил лишь одну фразу по-русски «не керчи!» и обрывал ей все попытки завязать разговор. Временами на него находило буйство, иногда он очень похоже изображал шофёра. Однажды подрался с другим пациентом, приревновав его к санитарке Кислицыной, к которой, впрочем, вскоре совершенно охладел.
Единственным человеком, который быстро и без труда наладил контакт с пленным венгром, был работавший в больнице сантехником алкоголик Геннадий. Как они нашли общий язык – осталось загадкой, но Гена очень быстро приобщил Тома к своему делу, и после того как Геннадий на почве беспробудного пьянства умер, Андраш на общественных началах занял должность сантехника.
Сам Тома не пил никогда, даже за компанию, зато очень много курил, что в старости привело его к гангрене и ампутации правой ноги.
Годы шли, даже не годы, а десятилетия, военнопленный мадьяр давно стал бессменным обитателем Котельничской психбольницы, куда ж ему деваться. Лишь в 1990-х годах новый главврач Юрий Петухов отыскал способ достучаться до его сознания. В 1997 г. на планёрке в мэрии города Петухов познакомился с Карлом Карловичем Маравчиком, начальником местной колонии для несовершеннолетних,. Этнический словак, юность свою Маравчик провёл в Прикарпатье, в местах компактного проживания венгров, и венгерским языком владел на уровне второго родного. За эту возможность и ухватился Петухов, попросив Маравчика поговорить с пациентом по-венгерски. Беседы, хоть и не сразу, но возымели эффект. За время безмолвия Тома почти забыл родную речь. Сперва на вопросы он отвечал «Не знаю» или «Я забыл», но постепенно мыслительная деятельность его начала восстанавливаться, а биография проясняться. В целом, по словам Петухова, он производил впечатление старика, страдающего склерозом, но не более того. Удалось выяснить и место его рождения, и состав семьи. Каждую следующую деталь Андраш сообщал после торгов: «Приделай мне ногу обратно, и я расскажу».
Но восстановить биографию военнопленного – это ещё полбеды, вторая половина – это вернуть его домой. В течение 1997 г. Петухов неоднократно обращался с запросами в венгерский комитет Красного креста, но ответов не получал. Отчаявшись ждать, в 1999 г. он поведал историю последнего военнопленного Второй Мировой журналистам газеты «Вятский край», и всё завертелось. Скоро об удивительном пациенте Котельничской больницы написали центральные СМИ, нередко дополняя его печальную историю фантастическими подробностями. В больнице побывали журналисты федеральных «Вестей» и активисты организации «Мемориал» [признана иностранным агентом]. Постепенно информационная волна докатилась до Венгрии, где о пленнике написал популярный еженедельник «Блик». На объявление о поиске родственников отозвались 80 человек из разных уголков Венгрии, в конце концов пришлось даже прибегнуть к генетической экспертизе. Сводные брат и сестра Андраша отыскались в тех же местах, откуда он отправился в армию. В августе 2000 года, после 55 лет, проведённых в плену, Тома Андраш вернулся на Родину.
Дома его встретили как национального героя. Министерство обороны Венгрии издало приказ о присвоении ему звания младший сержант и назначении пенсии. Остаток дней Тома Андраш жил обычной стариковской жизнью, читал газеты и без особых трудностей общался с людьми.
Последнего военнопленного Второй Мировой не стало в марте 2004 года.
Первые годы плена Андраш вместе с товарищами по несчастью жил и работал в лагере под Ленинградом. Всё изменилось в начале 1947 г., когда между Венгрией и СССР был подписан мирный договор. Для пленных мадьяр ясно обозначилась перспектива скорого возвращения на родину, а у советского руководства возникла новая забота - важно было возвратить потенциальному союзнику здоровых и прилично выглядящих граждан, а не изможденных и оборванных узников. В связи с этим пленных венгров решили перевезти в не затронутые войной, глубинные районы страны. Там, в спецгоспитале на усиленном пайке они должны были прийти в божеский вид. Эта забота о пленных парадоксальным образом сыграла роковую роль в судьбе Тома Андраша.
То, что у юноши назревают ментальные проблемы, замечали уже в лагере. Тома был чрезвычайно замкнут, а на попытки его расшевелить отвечал агрессией. Весть же о том, что пленных повезут на восток, вероятнее всего в Сибирь, пошатнула его психику окончательно.
До Сибири пленных не довезли, их выгрузили в Кировской области на станции Котельнич, но для парня из венгерской глубинки Сибирью считалось всё пространство к востоку от Москвы. Потрясения, пережитые на фронте, годы, проведённые в лагере, а теперь ещё и предвкушение ужасной сибирской каторги привели Тома в психиатрическую лечебницу.
На первой странице увесистой истории болезни военнопленного Андраша значится: «В госпитале вел себя неправильно. Высказывал бредовые мысли, кушал плохо, ночью не спал, на вопросы не отвечал, плакал, принимать лекарства отказывался… шапка-ушанка старая, рваная, френч худой, валенки старые, разные, худые, рукавицы - очень худые. Рост высокий, телосложение правильное. Физическое состояние - крайнее истощение». Врачи поставили диагноз «острый психоз».
Спустя несколько месяцев набравшихся сил пленных венгров репатриировали, а спецгоспиталь №1773 расформировали за ненадобностью. Поскольку Тома, находясь в лечебнице, на балансе госпиталя не значился, про него попросту забыли. Так и остался он на нелегальном положении, без документов, в сумасшедшем доме, в чужой стране.
Персоналу госпиталя он запомнился как очень замкнутый человек. Тома подолгу лежал, накрывшись одеялом, к общению не стремился, за все годы жизни в СССР он выучил лишь одну фразу по-русски «не керчи!» и обрывал ей все попытки завязать разговор. Временами на него находило буйство, иногда он очень похоже изображал шофёра. Однажды подрался с другим пациентом, приревновав его к санитарке Кислицыной, к которой, впрочем, вскоре совершенно охладел.
Единственным человеком, который быстро и без труда наладил контакт с пленным венгром, был работавший в больнице сантехником алкоголик Геннадий. Как они нашли общий язык – осталось загадкой, но Гена очень быстро приобщил Тома к своему делу, и после того как Геннадий на почве беспробудного пьянства умер, Андраш на общественных началах занял должность сантехника.
Сам Тома не пил никогда, даже за компанию, зато очень много курил, что в старости привело его к гангрене и ампутации правой ноги.
Годы шли, даже не годы, а десятилетия, военнопленный мадьяр давно стал бессменным обитателем Котельничской психбольницы, куда ж ему деваться. Лишь в 1990-х годах новый главврач Юрий Петухов отыскал способ достучаться до его сознания. В 1997 г. на планёрке в мэрии города Петухов познакомился с Карлом Карловичем Маравчиком, начальником местной колонии для несовершеннолетних,. Этнический словак, юность свою Маравчик провёл в Прикарпатье, в местах компактного проживания венгров, и венгерским языком владел на уровне второго родного. За эту возможность и ухватился Петухов, попросив Маравчика поговорить с пациентом по-венгерски. Беседы, хоть и не сразу, но возымели эффект. За время безмолвия Тома почти забыл родную речь. Сперва на вопросы он отвечал «Не знаю» или «Я забыл», но постепенно мыслительная деятельность его начала восстанавливаться, а биография проясняться. В целом, по словам Петухова, он производил впечатление старика, страдающего склерозом, но не более того. Удалось выяснить и место его рождения, и состав семьи. Каждую следующую деталь Андраш сообщал после торгов: «Приделай мне ногу обратно, и я расскажу».
Но восстановить биографию военнопленного – это ещё полбеды, вторая половина – это вернуть его домой. В течение 1997 г. Петухов неоднократно обращался с запросами в венгерский комитет Красного креста, но ответов не получал. Отчаявшись ждать, в 1999 г. он поведал историю последнего военнопленного Второй Мировой журналистам газеты «Вятский край», и всё завертелось. Скоро об удивительном пациенте Котельничской больницы написали центральные СМИ, нередко дополняя его печальную историю фантастическими подробностями. В больнице побывали журналисты федеральных «Вестей» и активисты организации «Мемориал» [признана иностранным агентом]. Постепенно информационная волна докатилась до Венгрии, где о пленнике написал популярный еженедельник «Блик». На объявление о поиске родственников отозвались 80 человек из разных уголков Венгрии, в конце концов пришлось даже прибегнуть к генетической экспертизе. Сводные брат и сестра Андраша отыскались в тех же местах, откуда он отправился в армию. В августе 2000 года, после 55 лет, проведённых в плену, Тома Андраш вернулся на Родину.
Первая статья про Тома Андраша из газеты "Вятский край" за 1999 г.
Дома его встретили как национального героя. Министерство обороны Венгрии издало приказ о присвоении ему звания младший сержант и назначении пенсии. Остаток дней Тома Андраш жил обычной стариковской жизнью, читал газеты и без особых трудностей общался с людьми.
Последнего военнопленного Второй Мировой не стало в марте 2004 года.
Комментарии1
