Предпосылки союзнической войны. Италийский бык против римского орла⁠⁠. (Часть II)

Если война с Югуртой продемонстрировала наглядно ту гнильцу, что притаилась в самом сердце Рима, то война с кимврами и тевтонами вызвала к жизни эффект в моменте мало кем замеченный - италийский патриотизм. Общины северной и центральной Италии на время угрозы вторжения варваров впервые за долгие годы начали чувствовать собственное единство. И не только из-за страха перед вторжением варваров, но и из-за боли многочисленных потерь и нежелания римлян прислушиваться к голосам италиков в вопросах войны. Римские легионы той эпохи наполовину комплектовались из италиков. Они несли на себе бремя равное римскому, они с таким же, если не большим, рвением хотели защитить свой дом от варварской угрозы. А самонадеянные римские нобили раз за разом вели их на убой. Как тут было не появиться мысли, что система прогнила изнутри и пора её менять. Особенно после катастрофического разгрома при Араузионе.


Марий, перевернувший ход обеих войн, был довольно многим обязан италикам - они массово записывались в его легионы. Тем не менее италийский вопрос его не волновал, если речь не шла о его ветеранах. Ведь ветераны - это мощнейший политический актив. Война рано или поздно закончится и недруги великого полководца попытаются выкинуть его из политики. Сделать это будет тем сложнее, чем больше будет его группа поддержки. Поэтому Марий добивался для своих воинов, как римлян, так и италиков, наделение землей в Африке, Галлии и Италии.

Будь на то воля Мария - он бы выдал римское гражданство всем своим ветеранам неримлянам, чтобы эта толпа заряженных на поддержку своего командира солдат, чисто из чувства долга в нужный момент появлялась в Риме и голосовала как нужно. Но приходилось обходиться красивыми жестами с выдачей гражданства отдельным группам воинов и аграрным законом по которому в каждой ветеранской колонии трое италиков имели право получали римское гражданство.

С одной стороны это был прогресс для союзников. С другой - интересы Мария были в большей степени связаны с римским всадничеством. А италики и римские всадники были, как ни странно, конкурентами в бизнесе. Уравнивание в правах италиков поставило бы всадничество в неудобное положение, ведь пришлось бы делиться сверхприбылями от откупных операций в провинциях. А делиться никто не хотел, поэтому Марий не предпринимал никаких шагов для дальнейшего расширения прав италиков. Оптиматы в сенате тоже были не заинтересованы в этом, равно как и популяры. Все усиленно делали вид, что ничего не произошло. Наоборот, даже закручивали гайки в отношении латинов, ставших римлянами, учредив по закону Луция Лициния Красса специальный суд по делам о незаконном приобретении римского гражданства. А тем временем центральная и северная Италия постепенно закипали: недовольные элиты италиков вели тайные переговоры друг с другом, суть которых сводилась к объединению усилий в борьбе за права.


Критический момент наступил во время трибуната 91 года до н.э. Марка Ливия Друза. Сведения о событиях этого знакового для Рима года носят фрагментарный характер, а потому их интерпретации в значительной степени дискуссионны. Есть множество вариантов реконструкции событий, каждая из которых обоснована. Если у вас при чтении возникнет желание ознакомиться со всем многообразием точек зрения, то рекомендую прочитать статью в вики и вот эту статью с Киберленинки. В дальнейшем повествовании я буду придерживаться трактовки, которая кажется наиболее вероятной лично мне.

Марк Ливий Друз принадлежал к той группе сенаторов-оптиматов, которая началась с кружка Сципиона Эмилиана, и считала, что Республике нужны реформы, но не слом порядка, как это делали гракханцы и прочие популяры. К 91 году до н.э. нужно было быть совсем слепым, чтобы не заметить, что Республика постоянно балансирует на грани политического кризиса. “Согласие сословий”, которое многие римские авторы считали залогом могущества Рима, было безнадежно разрушено. Власти сената теперь бросали вызов не только популяры из числа уважаемых людей, опиравшиеся на плебс, но и всадники, за которыми, вероятнее всего, стоял Марий.


Хотя в предыдущие годы большей угрозой были популяры-гракханцы, в 90-е годы до н.э. благодаря реализации законов Гая Гракха значительно усилилась оппозиция всадников. По этим законам всадники получили под свой полный контроль суды по делам о вымогательствах, занимавшиеся разбирательством дел о превышении полномочий римских наместников и откупщиков в провинциях. Благодаря полученной безнаказанности они раскрутили на полную машину ограбления провинций, чему очень были не рады сенаторы. Да, среди сенаторов было немало тех, кто отправлялся на должности в провинции чтобы поправить свое положение. Некоторые из них даже вступали в сговор с откупщиками за долю в доходах.

Но нередко с обнаглевшими всадниками, обчищавшими провинции до нитки, наместники не могли найти общего языка. То предлагаемая доля была мала, то откупщики политическими оппонентами крышевались или действительно уже переходили всякие границы. В общем возникал конфликт, который по идее должен был решаться в суде. И он там решался - откупщики тащили незадачливого борца с коррупцией в суд и своим междусобойчиком его судили. Чуете чем пахнет? Горящим афедроном сенаторов при виде такого, даже не смотря на то, что далеко не всегда всадники шли до конца.

А теперь представьте себе ситуацию, только не смейтесь, пожалуйста, честного и достойного сенатора, который отправился в провинцию чтобы бороться там с коррупцией, а не воровать. Не смогли представить? А такие были. Публий Рутилий Руф имел безукоризненную карьеру и репутацию. Он был легатом при проконсуле Азии Квинте Муции Сцеволе, тоже достойном человеке, чье наместничество потом будут приводить в пример как образцовое. Оба они боролись с жесточайшими злоупотреблениями всадников при сборах налогов в провинции Азия. В 92 году до н.э. весь Рим был шокирован тем, как вернувшегося в город Руфа, тут же потащили в суд по делам о вымогательствах, обвиняя… в КОРРУПЦИИ!!! Те циники у которых челюсть не упала от первого факта, таки уронили её, когда суд, не имея ни малейших доказательств вины Руфа, приговорил его к изгнанию из Рима.


Теперь понимаете ощущения сенаторов, которые вроде как и формально главные в республике, а фактически их могут в любой момент потащить в суд всадники и сами же там осудить. На Друза этот суд произвел неизгладимое впечатление, как и на многих сторонников реформ, убедившихся, что если ничего не изменить, то впереди будут очень тяжелые времена. Поэтому, когда Марк Ливий Друз шел на выборы трибунов на 91 год до н.э., за ним стояла внушительная фракция сенаторов во главе с двумя цензориями (бывшими цензорами, это самые уважаемые из уважаемых людей) Марком Эмилием Скавром (его в 92 году до н.э. тоже всадники потащили в суд) и Луцием Лицинием Крассом (патриций, дальний родственник Красса-триумвира) с конкретной программой изменений.

Мы не знаем точно был ли изначально вопрос италиков частью этой программы реформ или появился потом, но он там появился. В последний раз дав Республике шанс избежать худшего развития событий. Шанс, который уважаемыми сенаторами будет упущен…



На сегодня в исторической науке существует консенсус, что ключевой реформой, ради которой вся деятельность Друза и затевалась реформистами, была реформа судов. Сенаторы очень хотели вырвать суды по делам о вымогательствах из лап всадников. Но чтобы что-то отнять и сохранить при этом стабильность системы нужно дать что-то взамен - qui pro quo. Поэтому отбирая суды обратно в руки сенаторов Друз (по наиболее распространенной версии) хотел ввести в сенат 300 всадников, тем самым увеличив его состав вдвое.

Но такой размен был не то чтобы приятен и сенаторам, и всадникам, вызвав у обеих сторон серьезное недовольство. Сенаторы из старых родов боялись, что увеличение числа сенаторов еще сильнее ослабит их позиции. Всадники были недовольны тем, что из тысяч всадников в судах будут иметь право заседать лишь 300 да ещё и непонятно каким образом отобранные. Т.е. в случае принятия закона никакого окончательного разрешения противоречий между всадничеством и сенатом не произошло бы, но они хотя бы могли быть ослаблены.


В сенате фракция реформаторов имела твердые позиции и была способна мобилизовать нужное число голосов чтобы защитить данную реформу. Но закон должен был быть проведен через комиции, а для этого требовалось заручиться поддержкой народа. Соответственно прежде чем провести главную реформу Друз вынужден был выдвинуть дополнительные законопроекты, которые усиливали позиции реформаторов в комициях, пойдя на ряд популистских мер.

А теперь просто вдумайтесь в иронию ситуации. Ради спасения главенствующего положения сената в римском обществе Друз и его сторонники решили выдвинуть пакет законопроектов, который был крайне созвучен идеям Гракхов!


Чтобы задобрить городской плебс, предлагался закон о регулировании цен на хлеб. Эта мера била одновременно по заработкам части всадничества и сенаторов, наживающихся на хлебных поставках.

Чтобы задобрить сельский плебс и пролетариев Друз выдвинул аграрный закон с целью выведения колоний в Италию, Сицилию, возможно, Галлию. Для чего он предлагал переделить весь ager publicus!!!

Сенаторы ловят флэшбеки Тиберия Гракха и часть из них, естественно, начинает очень сильно негодовать. Те же чувства испытывают и многие италики. Но, в продвижении этого закона были заинтересованы те сенаторы, что хотели расселить своих ветеранов, в том числе и Красс.

Для финансирования программы колонизации Друз предложил провести порчу монеты на 1/8. И тут тонкий момент - в прицнипе эта мера была выгодна сенаторам, так как их старые долги были бы в полновесной монете, а возвращались бы уже в облегченной. А вот по всадникам это был бы серьезный удар.


И наконец последнее и самое спорное. Гражданство для италиков. На счет этого закона у историков до сих пор нет единства. Согласно версии, которой придерживаюсь и я, данный закон изначально был частью инициативы Друза, но стоял в самом конце списка, так как для его принятия требовалась значительная поддержка в комициях. Данная инициатива нужна была в первую очередь для того, чтобы земельный закон не привел к возмущению или даже восстанию италийских элит.

Все эти законы шли то ли единым пакетом, то ли с минимальным разбегом во времени, так как были выдвинуты уже ближе к концу трибуната Друза в августе-сентябре. Противников законопроектов возглавил консул Луций Марций Филипп, развернувший массированную агитацию против законов и самого Друза. На трибуна сыпались разнообразные обвинения, в том числе в сговоре с италиками. Да чего уж там, сами действия Друза при продвижении законов настойчиво вызывали в памяти неугомонных братьев Гракхов - во время особо жестких прений в комициях Друз просто немного придушил консула Республики Филиппа, чтобы тот на время заткнулся! И ничего, народу это даже понравилось.

В сенате, несмотря на спорность предложений, сильны были позиции партии Красса и Скавра, а поэтому отменить законы Друза через него точно не вышло бы. И тогда консул Филипп вынужденно пошел по пути популяров - обратился к комициям, где во время одного из выступлений перед толпой в пылу заявил, что “он должен искать более разумного государственного совета, ибо с теперешним сенатом он не в состоянии управлять Республикой”.


Эта речь звучала крайне антиреспубликански, чем воспользовался Друз, собрав на чрезвычайное заседание сенат и обвинив консула в желании умалить роль этого органа власти! На этом заседании Филипп пытался заткнуть рот своим критикам, угрожая штрафами, на что Луций Красс произнес свою самую известную речь:


Эта речь поставила точку в обсуждениях - сенат проголосовал за резолюцию, осуждавшую действия консула. Но она же подорвала здоровье Красса, который вскоре скоропостижно умер. Лишившись одного из лидеров, группа поддержки Друза и его законов серьезно ослабла и Филипп, еще недавно опозорившийся в сенате, теперь нанес контрудар. Он заявил, что законы Друза приняты в нарушение дурных предзнаменований и закона Цецилия-Дидия, устанавливающего срок в 28 дней между представление проекта закона и его голосованием, а также запрещающий пакеты законов. Многие из сенаторов боялись, что Друз с помощью его законов уже приобрел слишком большую власть над плебсом, схожую с таковой у Гракхов и Сатурнина. Да и отмахнуться от слухов, активно поддерживаемых консулом Филиппом, что италики принесли клятву верности Друзу, было сложно.

Эти события, видимо, подкосили здоровье трибуна и тот слег с нервным истощением, а когда оправился попытался продвинуть сторонников реформ на магистратуры на следующий год, но все тщетно. В октябре неизвестный заколет ножом Друза у его же дома. Считается, что именно это событие стало спусковым крючком для выступления италиков.

Приведенная выше реконструкция событий не идеальна, но на мой взгляд она учитывает большую часть узких мест. Другая популярная альтернативная трактовка событий утверждает, что закон о гражданстве для италиков Друз выдвинул только после отмены его предыдущих законов. Таким образом он пытался завоевать политические очки, по примеру Гракхов. Но мне эта интерпретация кажется сомнительной.


Ключевая проблема в том, что после отмены законов реформ Друза он был сбитым летчиком. Сенат явно был не на его стороне, отмена законов выгодных плебсу рушила его поддержку и в этой части общества. В таких условиях закон о гражданстве для италиков был попросту непроходной и Друз, и италики должны были это понимать. И тем не менее историки единодушны в том, что значительная часть италиков, их элит, поддерживали Друза. Трибуна всегда окружали толпы, приехавших со всех концов Италии людей. И едва ли кто-то из них стал бы давать Друзу клятву верности, понимая, что его борьба обречена на провал.

Собственно вопрос с клятвой верности италиков вообще интересен. Обычно она идет в паре с историей о том, что Друз предупредил Луция Марция Филиппа о плане группы италиков убить консулов во время религиозной церемонии на Альбанской горе. И клятва, и история с предупреждением, подвергаются сомнению, но все же считается, что нечто подобное могло быть. Тем более, что сам текст клятвы, дошедший до нас, имеет явный проримский характер и вряд ли был подделкой для очернения Друза. Если допустить, что клятва все же имела место, то зачем она была нужна?

Враги Друза объясняли её существование стремлением трибуна к неограниченной власти. Я же допускаю, что история с заговором италиков имеет под собой определенные основания. Известно, что Друз был дружен с многими лидерами италиков. Квинт Поппедий Силон, ставший одним из главных военачальников восставших во время будущей войны, нередко гостил в доме трибуна. И если италики действительно уже в начале года были на взводе, то аграраный закон Друза должен был привести их в ярость и Друз в этих условиях мог пообещать Силону и другим лидерам недовольных добиться для них гражданства мирным образом, но при условии, что те дадут клятву не делать глупостей в этом время и быть верными Республике.

Противники подобных интерпретаций указывают на то, что едва ли Скавр и Красс, который вообще-то выдвинул тот самый закон о создании судов для лишения римского гражданства, были сторонниками гражданства для италиков. Но между законом Красса и трибунатом Друза были 3 года. За это время Скавр и Красс могли пересмотреть свои взгляды, осознав угрозу Республике в случае, если не пойти на некоторые уступки. Серьезное изменение взглядов политиков на отдельные вопросы под влиянием обстоятельств не то чтобы редкое явление и по ходу цикла мы не раз еще такое увидим. Тот же закон Друза о ценах на хлеб судя по всему повторял таковой закон Сатурнина. При этом Друз был одним из противников мятежного трибуна и активным участником подавления его выступления. Т.е. Друз вполне себе сделал то, что по идее не должен был исходя из его предыдущих поступков.


Поэтому на мой взгляд, закон о гражданстве для италиков должен был идти вместе с остальными законами Друза, чтобы гарантировать его принятие на волне популярности трибуна. И именно отмена законов должна была стать триггером для италиков выбрать путь вооруженной борьбы. Смерть Друза в этом случае могла стать лишь поводом, но не причиной. Останься он жив, скорее всего война все равно разразилась бы. Потому что значительная часть сенаторов в принципе не считали италийский вопрос серьезным: ведь даже если восстанет часть италиков, то Рим все равно будет иметь подавляющее превосходство над ними.

Когда в Риме хоронили Друза, трибуна проигравшего борьбу за реформы, его противники торжествовали, так как вместе с ним хоронили и саму идею реформ. Торжество это будет недолгим, так как теперь война была неизбежной. Война, которая заставит сенат сделать то, что не смог Друз.