Шимоза: история и значение пугающего термина

За открытие вцепились мёртвой хваткой французы, жаждущие сотворить мстю за поражение в войне 1870-1871 гг. и активно развивающие артиллерию. Как выяснил Эжен Тюрпен, пикриновая кислота не взрывалась в стволе орудия при перегрузках в момент выстрела, а если смешать с хлопком и залить в жидком состоянии в форму — получится отличная мощная взрывчатка, названная мелинитом. Он был принят на вооружение в 1887 г. и быстро стал распространяться по миру. В следующем году англичане купили французский патент и обозвали его лиддитом (правда, вместо хлопка применяли позже вазелин и динитробензол). Ещё через год австрияки сделали свой экразит (с иной технологией производства), наши делали опыты напрямую с пикриновой кислотой, в США уже после русско-японской появился даннит и т.п.


А на другой стороне глобуса, в Японии, военным инженером Масатико Симосэ решалась одна сложная задача — изолировать в снаряде тринитрофенол от соприкосновения с металлом. Как писал ранее, взрывоопасность пикратов была известна давно, а просто находясь в металлической чушке мелинит образует эти самые соли, которые взрываются вместе с орудием или расчётом. Так погиб наш талантливый инженер Семён Панпушко при снаряжении снаряда в лаборатории. После этого в России отказались на время от мелинита и использовали только пироксилин. В других странах для стабилизации бадяжили всякие смеси, типа того же экразита, но Симосэ решил сделать проще: внутреннюю часть снаряда покрывали смолой и воском. Так родился «порох Симосэ» (Shimose kayaku), он же наша родная шимоза.


Из методов безопасного скрещивания металла снаряда и взрывчатки исходит главная опасность шимозы: это чистая, неразбавленная ярость пикриновой кислоты. Она мощнее тротила, а чуть бОльшая плотность позволяет к цели доставить больше взрывчатки. Высокая бризантность до 19 мм по Гессу (свойство ВВ дробить оболочку вокруг себя, методика Гесса — замерить, насколько сожмётся столбик свинца от взрыва 50 г взрывчатки) давала большое количество мелких осколков, большая температура взрыва — хороший шанс поджечь что-нибудь нужное. Образующийся после взрыва удушливый жёлтый дым (таки ж краситель взрываем) с одной стороны облегчал пристрелку, с другой — выступал в роли эрзаца отравляющего вещества.


А что самое главное — самураи смогли наладить производство снарядов с шимозой в промышленном объёме. Причём производство самой взрывчатки было дешёвым, что для промышленности Японии было очень важно. В БК полевой 75-мм пушки к началу войны 12% снарядов были гранатами (фугасный боеприпас весом менее 1 пуда). Причём за счёт довольно качественной стали снаряды делались тонкостенными и посему наполнение и фугасов, и каморных бронебоек взрывчаткой было нормальным и по современным меркам, а осколки — мелкими и многочисленными. Во время Цусимы из-за такого устройства снаряда, а ещё количества и скорострельности орудий, корабли Того выпускали в наши взрывчатых веществ до 15 раз больше, чем летело в ответ! А учитывая бОльшую мощь шимозы и лучшую точность японских комендоров, соотношение становится совсем тухлым.


Что характерно, во Франции и Англии в 1899 и 1900 гг. обстреливали списанные корабли снарядами и с мелинитом, и с лиддитом, но даже деревянное французское корыто «Персеваль» не загорелось. Эпические морские замесы Первой мировой, где в корабли летело всё, начиная от чёрного пороха и кончая тротилом, тоже не дали никаких сильных пожаров от взрывов. В 1919 г. британцы снова решили попытать счастье сжечь броненосец «Свифтшур», но не вышло. А вот когда в 1915 г. японские линейные крейсера расстреляли пережившего Цусиму «Императора Николая I», тот получил сильнейшие пожары. Вероятно, это возникало из-за невозможности поучаствовать в бабахе всей массе взрывчатки, отчего с осколками разлетались куски горящего тринитрофенола, работая словно напалм. Вероятно, отсюда воспоминания наших моряков, что якобы горела даже сама броня. Такая же фигня случилась в 1918 г. со снарядами прибывших в Европу американцев, только там взрывчатка сгорала в воздухе, образуя густые жёлтые облака.


Выглядит имбовенько? Есть такое, но не всё ж неко-тян масленица. Главной проблемой взрывчатки на тринитрофеноле и у шимозы в частности оставалась её капризность и высокая требовательность к условиям хранения и стрельбы. Так, японский флот столкнулся с проблемой взрыва снарядов в канале ствола, что доставило проблем и в Жёлтом море, и в Цусиме (правда от этого нашим легче не стало). В первом случае минусанулись 4 12-дм ствола, во втором — 5 12-дм и по 3 6- и 3-дм. А были ещё преждевременные подрывы в воздухе. Японские моряки, по словам англичанина-наблюдателя Джексона, даже начали просить классические снаряды с чёрным порохом. Но пробная партия оказалась неважной, а налаженное производство тринитрофенола и не самая мощная химическая промышленность Японии заставляли мириться с проблемами до 1930 г. К этому времени от взрывчаток на пикринке начали отказывать и другие страны.


Давайте сравним шимозу с главным конкурентом за тот период, русским влажным пироксилином, и с заменившим их тротилом, который и ныне активно применяется в снаряжении боеприпасов. Влажный пироксилин (а не отсыревший обычный порох) — это тоже взрывчатка, причём мощная. Влажность была нужна для уменьшения чувствительности, иначе ВВ взрывалось от любого чиха.

Тротиловый эквивалент у тола равен, что логично, 1. Для пироксилина — 0,8-0,9, а вот у тринитрофенола — 1,1-1,2. По фактической плотности (зависит от способа снаряжения снаряда) шимоза равна либо чуть превосходит тротил (ок. 1,6-1,65 г/см3 против 1,54-1,58 г/см3), а у пироксилина с 30% влажностью — лишь около 0,8-0,9 г/см3. Фугасность (объём дыры в свинце, что сделает взрыв 10 г ВВ) у шимозы до 335 мл, у тротила 305 мл, а пироксилин — от 255 и аж до 470 мл (использовавшийся нами тогда давал ок. 330 мл). По бризантности пироксилин в сухом состоянии может выдать до 14 мм, но вот влажный всего лишь ок. 6,8-8 мм против 17-19 у шимозы и 16-18 у тола. Температура взрыва тринитрофенола доходит до 3300 град, что чуть выше конкурентов (3050-3100 град). Чувствительность (процент взрывов при испытаниях) в равных условиях у тола 4-8%, 8-12% у влажного пироксилина (100% у сухого) и ок. 24% у пикринки.

Как видим, характеристики снаряжения наших и японских снарядов схожи. Кроме бризантности, что при толстом корпусе давало мало осколков, и плотности. Из-за этого и малой каморы взрывчатки в морских снарядах (а про сушу поговорим отдельно) было до 6 раз меньше, чем у японцев! Как будто этого было мало, 12-дм снаряды наших в Цусиме снарядили бездымным порохом, более слабым.


Пожары чудовищной силы, так впечатлившие наших моряков, были замечены в основном на кораблях Рожественского, тогда как ни на Рюрике, ни в Жёлтом море, ни в сражении крейсеров таких спецэффектов особо не наблюдалось. А причина тут заключается в Ijuin shinkan — донном взрывателе конструкции Горо Идзюина мгновенного действия, т.е. фактически как для ОФС. Если бронебойка хоть на миг затормозит об броню, то этот простейший взрыватель тотчас же срабатывал. Почесав репу, Того решил в Цусиме палить в основном фугасами, один чёрт что они, что бронебойки работали одинаково. Отсюда и куча горящей несработавшей пикринки, разбрасываемой по кораблям.

А на суше в полевой артиллерии… Ах да, тут надо сперва сказать про русскую артиллерию: в боекомплект наших новых 76-мм пушек обр. 1900 г. фугасных боеприпасов не было, а к 87-мм обр. 1877/95 гг. были устаревшие типа, со слабым фугасным действием. Поэтому без привлечения более тяжёлых орудий, которых было не так много, наши не могли выбить японцев даже из дендрофекальных (причём названия материалов даю без иронии) домиков. А вот японские 75-мм пушки (а у них ещё хватало новейших полевых гаубиц) вполне себе могли накидывать снарядами с шимозой с красивыми эффектами — даже от 75-мм снаряда вздымалось 5-метровое облако пыли и коричневатого или тёмно-зелёного дыма, звук был резким. Наши бойцы, не сталкивавшиеся ранее с полноценными фугасами и плотной осыпью мелких осколков, были шокированы японской новинкой.


Были ли минусы у снарядов полевой артиллерии с шимозой? Да навалом! Во-первых, это частые несрабатывания. Да-да, пока флотские матерились от нежного взрывателя, армейские страдали от прямо противоположной проблемы. Отсюда же вытекает пункт №2: низкое осколочное действие снарядов. Граната втыкалась в землю, закапывалась, и только тогда тугой взрыватель (наименование найти не удалось) соизволил бахнуть. Естественно, грунт выбрасывало наверх, а вот осколки уходили в землю. Командир 85-го Выборгского пехотного полка, генерал-майор Зайончковский, писал, что стоящий в резерве полк был обстрелян несколькими десятками снарядов, которые рвались в 10-15 шагах от выстроившихся людей, но все потери — 3 раненых солдата, 5 контуженных офицеров (остались в строю) и подбитая полевая кухня. Схожие впечатления рассказали офицеры 33-го Елецкого, 12-го Симбирского Барнаульского пехотных полков и 37-й дивизии.

Правда, на этот взрыватель матерились не только японские артиллеристы, но и наши пехотные. Эти снаряды хорошо разрушали древо-земляные укрепления, которые были основными в нашей обороне, а неразорвавшиеся снаряды, не смотря на всевозможные запреты, особо гениальные солдаты пытались разобрать, не имея на то никакой подготовки. А это боеприпасы с тринитрофенолом, который, потеряв защитную оболочку из-за удара, радостно вступал во всякие незаконные связи с окружающим металлом. И образовавшиеся пикраты подрывали горе-сапёров. Учитывая, что много неразрывов давали снаряды 11-дм осадных орудий, потери у наших бойцов могли быть серьёзными. В октябре 1904-го разом убило и ранило 22 человека, двумя месяцами позднее — ещё 13.


Как видим, взрывчатка из шимозы не самая плохая, но со своими плюсами и капризами. Главное её достоинство на момент описываемых событий — банальное массовое производство снарядов с ней, что особенно актуально для полевой артиллерии, где нам противопоставить было нечего. Бонусом — ядовитый газ после взрыва и в морских фугасах куча разлетающейся горящей пиркинки. Её главным минусом было проблемное хранение и возможные подрывы стволов. Всё остальное — это уже приколы нежного морского и тугого армейского взрывателей, качественной стали корпусов снарядов и ошибки руководства русской армии, недостатки промышленности Российской Империи.