Чумной бунт в Севастополе 3 июня 1830 года
В 1828 г. на юге России началась эпидемия чумы, совпавшая по времени с началом русско-турецкой войны 1828-1829 гг.
Чтобы не пустить чуму в Севастополь, в мае 1828 г. вокруг города установили карантинное оцепление из 500 солдат. В оцеплении имелись заставы, пропускавшие скот на ближние пастбища и подводы с продовольствием в город. В июне 1829 г. несмотря на отсутствие чумы в самом городе предохранительные меры ужесточили: всякий желавший оставить Севастополь или въехать в него содержался в особом карантине от 14 до 19 дней. В результате окрестные крестьяне отказались везти в Севастополь дрова и продукты.
Цены на все резко подскочили, на карантинных заставах расцвела коррупция. Чумы в городе по-прежнему не было, но всех подозрительных больных собирали в пещеры Инкермана, на старые суда-блокшивы, в неприспособленные здания. Многие умирали там от бесчеловечного обращения и дурных условий. Из-за плохого продовольственного снабжения среди матросов Севастополя распространились желудочно-кишечные заболевания.
Положение настолько обострилось, что правительство направило в Севастополь комиссию флигель-адъютанта Римского-Корсакова. На месте к руководству комиссией присоединился контр-адмирал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен (1778-1852), известный открыватель Антарктиды (28 января 1820), а в войну 1828-1829 гг. - командир одного из подразделений Черноморского флота. Комиссия работала до ноября 1829 г.
В итоговом документе Римский-Корсаков отметил, что "по Севастопольскому порту допущены весьма важные злоупотребления", что "приказы Главного командира насчет приема провианта и провизии вовсе не исполняются" . Главком вице-адмирал А.С. Грейг, столь много сделавший для Черноморского флота, почему-то не принял в данном случае надлежащих мер, хотя война завершилась два месяца назад и он мог уделять больше внимания бытовой стороне жизни флота.
А впрочем, его действия были заранее обречены на неудачу: вскоре из Петербурга пришел приказ прекратить всякие расследования деятельности черноморских интендантов. Этот запрет немало способствовал возникновению в Севастополе "чумного бунта".
10 марта 1830 г. карантин в Севастополе стал еще строже: ввели сплошное оцепление, жителям запретили покидать дома и дворы. От плохого питания среди горожан тоже начали распространяться болезни. Карантин держали до 27 мая. А для убогой и грязной Корабельной слободки его продлили дополнительно на 7 дней. Корабельная слободка начиналась у берега Корабельной бухты и доходила до Малахова кургана.
В слободке насчитывалось 352 дома и 1120 жителей. Кроме Корабельной слободки, беднейшее население Севастополя ютилось в Артиллерийской слободке по берегам балки и скатам холма за Артиллерийской бухтой, а также в Каторжной слободке вдоль глубокой балки в конце Южной бухты и в первом из севастопольских поселков такого типа - Хребте беззакония. Но карантин коснулся больше всего именно Корабельной слободки. Когда прошел и семидневный запрет, начальство приказало вывести жителей слободки за город и продлило карантин еще на две недели. Это распоряжение возмутило тамошних жителей и матросов.
В слободке жили 300 матросов, у многих там были родные и знакомые. Военный губернатор Севастополя Столыпин направил в слободку контр-адмирала И.С. Скаловского и других высших командиров, но их уговоры оказались бесполезны. Тогда 31 мая Скаловский усилил оцепление слободки двумя батальонами пехоты при двух орудиях под командованием полковника Воробьева. По просьбе губернатора для увещевания непокорных явился протопоп Софроний Гаврилов.
На его просьбы о смирении люди ответили, что больше не могут терпеть, у них нет ни заработка, ни пищи, ни дров, ни даже воды. Жаловались, что в самые холода их в гигиенических целях насильно купали не в бане, а в море, что карантинные чиновники дают им муку, которую нельзя есть и т.д. Доведенные до отчаяния жители начали готовиться к вооруженному отпору опостылевшему "начальству".
Под руководством квартирмейстера 37-го флотского экипажа Тимофея Иванова, отставного квартирмейстера яличника Кондратия Шкуропелова и боцмана 34-го флотского экипажа Федора Пискарева были сформированы три вооруженные группы. Военное обучение гражданского населения и организацию караульной службы поручили шкиперскому помощнику Кульмину. На приказ губернатора Столыпина выдать зачинщиков мятежные жители ответили: "Мы не бунтовщики, и зачинщиков между нами никаких нет, нам все равно, умереть ли с голоду или от чего другого". Квартальному надзирателю Юрьеву непокорные матросы заявили: "Скоро ли откроют огонь, мы только того и ожидаем, мы готовы".
Вечером 3 июня губернатор расставил в городе войска, 52 солдата охраняли губернаторский дом. Караулы в городе вызвали негодование севастопольцев, особенно жителей слободок. Люди ударили на соборной колокольне в набат, толпа с криками "Ура!" двинулась к дому губернатора, адмиралтейству и собору. Наибольшую активность проявляло население Корабельной и Артиллерийской слободок. К мятежникам примкнули матросы флотских экипажей, 17-й и 18-й рабочие экипажи и рабочие военного ведомства. Все они требовали отменить карантин и убрать ненавистных чиновников.
Восставших возглавила так называемая "Добрая партия" - совет, в который вошли Т. Иванов, Ф. Пискарев, К. Шкуропелов, а также фельдфебель Петр Щукин, слесарь Матвей Соловьев и мещанин Яков Попков.
У дома губернатора толпу встретил и пытался остановить генерал Примо. Но с него сорвали эполеты, мятежники ворвались в дом и убили губернатора. К бунту присоединились 29-й, 38-й и 39-й флотские и 16-й ластовый экипажи. С криками "Бей и коли офицеров!" толпа разделилась на две части. Одна направилась снимать блокаду с Корабельной слободки. Охранявшие слободку солдаты сочувствовали народу, и дело едва не кончилось мирно, как вдруг с тыла на солдат бросились в штыки матросы, за ними мастеровые с кольями и ломами, а жители слободки, видя это, напали на солдат с фронта.
Тогда солдаты восстали, убили полковника Воробьева и присоединились к мятежникам. Вторая часть бунтовщиков пошла к Хребту беззакония, где схватила адмирала Скаловского, сорвала с него эполеты и потребовала выдать расписку об отсутствии в городе чумы. Такие же расписки были получены от городского головы Носова, протопопа С. Гаврилова и коменданта Севастополя.
К 22 часам мятежники захватили весь город. Они разгромили дома и квартиры 42 чиновников и офицеров, убили одного из "чумных" комиссаров чиновника Степанова, инспектора военного карантина Стулли, избили плац-адъютанта военного губернатора Родионова. Вся полиция бежала из Севастополя. Войска гарнизона (860 человек при трех пушках) отказались подавлять бунт. Комиссар Батищев, капитан Матусевич, штабс-капитан Перекрестов, лейтенант Энгельгардт, прапорщики Дмитриев, Кулаков и многие другие офицеры сочувствовали восставшим.
4 июня комендант Турчанинов издал по требованию народа следующий приказ: "Объявляю всем жителям города Севастополя, что внутренняя карантинная линия в городе снята, жители имеют беспрепятственное сообщение между собой, в церквах богослужение дозволяется производить, и цепь вокруг города от нынешнего учреждения перенесена далее на две версты".
Свою победу над произволом администрации жители Севастополя отметили молебном и крестным ходом.
А тем временем губернские власти перебросили к Севастополю из Феодосии 12-ю дивизию генерала Тимофеева, 7 июня она вошла в город. Из Николаева прибыл главный командир Черноморского флота А.С. Грейг. Он обещал наказать карантинных чиновников, призывал горожан сознаться в участии в бунте и обещал помилование всем, кроме зачинщиков и убийц.
Генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии граф Михаил Семенович Воронцов (1782-1856), герой войны 1812 г. и русско-турецкой войны 1828-1829 гг., известный либеральными взглядами и покровительством А.С. Пушкину, тоже приехал в Севастополь, но в городе появиться не рискнул и остановился на Северной стороне.
Под руководством Воронцова начали действовать три военно-судные комиссии. Они рассмотрели дела 6 тыс. человек. Семь главных зачинщиков приговорили к смертной казни: Т. Иванова, Ф. Пискарева, К. Шкуропелова, П. Щукина, М. Соловьева, Я. Попкова, а также унтер-офицера Крайненко. Приговор исполнили на территории слободок 11 августа 1830 г.
Различным наказаниям подвергли 497 гражданских лиц (из них 423 женщины), 470 мастеровых рабочих экипажей, 27 матросов ластовых экипажей, 380 матросов флотских экипажей, 128 солдат, 46 офицеров. Наказания им определили от битья линьками до 3 тыс. ударов шпицрутенами (6 раз сквозь строй из 500 чел.) с последующей каторгой.
Офицеров наказали дисциплинарно. 4200 штатских жителей этапом переселили в другие города, самым дальним из которых назначили Архангельск.
Положение настолько обострилось, что правительство направило в Севастополь комиссию флигель-адъютанта Римского-Корсакова. На месте к руководству комиссией присоединился контр-адмирал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен (1778-1852), известный открыватель Антарктиды (28 января 1820), а в войну 1828-1829 гг. - командир одного из подразделений Черноморского флота. Комиссия работала до ноября 1829 г.
Вид на Севастопольскую бухту, 1850
В итоговом документе Римский-Корсаков отметил, что "по Севастопольскому порту допущены весьма важные злоупотребления", что "приказы Главного командира насчет приема провианта и провизии вовсе не исполняются" . Главком вице-адмирал А.С. Грейг, столь много сделавший для Черноморского флота, почему-то не принял в данном случае надлежащих мер, хотя война завершилась два месяца назад и он мог уделять больше внимания бытовой стороне жизни флота.
А впрочем, его действия были заранее обречены на неудачу: вскоре из Петербурга пришел приказ прекратить всякие расследования деятельности черноморских интендантов. Этот запрет немало способствовал возникновению в Севастополе "чумного бунта".
10 марта 1830 г. карантин в Севастополе стал еще строже: ввели сплошное оцепление, жителям запретили покидать дома и дворы. От плохого питания среди горожан тоже начали распространяться болезни. Карантин держали до 27 мая. А для убогой и грязной Корабельной слободки его продлили дополнительно на 7 дней. Корабельная слободка начиналась у берега Корабельной бухты и доходила до Малахова кургана.
Комендант Севастополя генерал-лейтенант А. П. Турчанинов,
который по решению суда «за малодушие и за совершенное
нарушение всех обязанностей по службе» был лишен всех
званий и наград и разжалован в рядовые
который по решению суда «за малодушие и за совершенное
нарушение всех обязанностей по службе» был лишен всех
званий и наград и разжалован в рядовые
В слободке насчитывалось 352 дома и 1120 жителей. Кроме Корабельной слободки, беднейшее население Севастополя ютилось в Артиллерийской слободке по берегам балки и скатам холма за Артиллерийской бухтой, а также в Каторжной слободке вдоль глубокой балки в конце Южной бухты и в первом из севастопольских поселков такого типа - Хребте беззакония. Но карантин коснулся больше всего именно Корабельной слободки. Когда прошел и семидневный запрет, начальство приказало вывести жителей слободки за город и продлило карантин еще на две недели. Это распоряжение возмутило тамошних жителей и матросов.
Вид на Севастополь. Корабельная слобода
В слободке жили 300 матросов, у многих там были родные и знакомые. Военный губернатор Севастополя Столыпин направил в слободку контр-адмирала И.С. Скаловского и других высших командиров, но их уговоры оказались бесполезны. Тогда 31 мая Скаловский усилил оцепление слободки двумя батальонами пехоты при двух орудиях под командованием полковника Воробьева. По просьбе губернатора для увещевания непокорных явился протопоп Софроний Гаврилов.
На его просьбы о смирении люди ответили, что больше не могут терпеть, у них нет ни заработка, ни пищи, ни дров, ни даже воды. Жаловались, что в самые холода их в гигиенических целях насильно купали не в бане, а в море, что карантинные чиновники дают им муку, которую нельзя есть и т.д. Доведенные до отчаяния жители начали готовиться к вооруженному отпору опостылевшему "начальству".
Под руководством квартирмейстера 37-го флотского экипажа Тимофея Иванова, отставного квартирмейстера яличника Кондратия Шкуропелова и боцмана 34-го флотского экипажа Федора Пискарева были сформированы три вооруженные группы. Военное обучение гражданского населения и организацию караульной службы поручили шкиперскому помощнику Кульмину. На приказ губернатора Столыпина выдать зачинщиков мятежные жители ответили: "Мы не бунтовщики, и зачинщиков между нами никаких нет, нам все равно, умереть ли с голоду или от чего другого". Квартальному надзирателю Юрьеву непокорные матросы заявили: "Скоро ли откроют огонь, мы только того и ожидаем, мы готовы".
Вид на Екатерининскую улицу и Николаевскую батарею
Вечером 3 июня губернатор расставил в городе войска, 52 солдата охраняли губернаторский дом. Караулы в городе вызвали негодование севастопольцев, особенно жителей слободок. Люди ударили на соборной колокольне в набат, толпа с криками "Ура!" двинулась к дому губернатора, адмиралтейству и собору. Наибольшую активность проявляло население Корабельной и Артиллерийской слободок. К мятежникам примкнули матросы флотских экипажей, 17-й и 18-й рабочие экипажи и рабочие военного ведомства. Все они требовали отменить карантин и убрать ненавистных чиновников.
Восставших возглавила так называемая "Добрая партия" - совет, в который вошли Т. Иванов, Ф. Пискарев, К. Шкуропелов, а также фельдфебель Петр Щукин, слесарь Матвей Соловьев и мещанин Яков Попков.
У дома губернатора толпу встретил и пытался остановить генерал Примо. Но с него сорвали эполеты, мятежники ворвались в дом и убили губернатора. К бунту присоединились 29-й, 38-й и 39-й флотские и 16-й ластовый экипажи. С криками "Бей и коли офицеров!" толпа разделилась на две части. Одна направилась снимать блокаду с Корабельной слободки. Охранявшие слободку солдаты сочувствовали народу, и дело едва не кончилось мирно, как вдруг с тыла на солдат бросились в штыки матросы, за ними мастеровые с кольями и ломами, а жители слободки, видя это, напали на солдат с фронта.
Тогда солдаты восстали, убили полковника Воробьева и присоединились к мятежникам. Вторая часть бунтовщиков пошла к Хребту беззакония, где схватила адмирала Скаловского, сорвала с него эполеты и потребовала выдать расписку об отсутствии в городе чумы. Такие же расписки были получены от городского головы Носова, протопопа С. Гаврилова и коменданта Севастополя.
К 22 часам мятежники захватили весь город. Они разгромили дома и квартиры 42 чиновников и офицеров, убили одного из "чумных" комиссаров чиновника Степанова, инспектора военного карантина Стулли, избили плац-адъютанта военного губернатора Родионова. Вся полиция бежала из Севастополя. Войска гарнизона (860 человек при трех пушках) отказались подавлять бунт. Комиссар Батищев, капитан Матусевич, штабс-капитан Перекрестов, лейтенант Энгельгардт, прапорщики Дмитриев, Кулаков и многие другие офицеры сочувствовали восставшим.
4 июня комендант Турчанинов издал по требованию народа следующий приказ: "Объявляю всем жителям города Севастополя, что внутренняя карантинная линия в городе снята, жители имеют беспрепятственное сообщение между собой, в церквах богослужение дозволяется производить, и цепь вокруг города от нынешнего учреждения перенесена далее на две версты".
Свою победу над произволом администрации жители Севастополя отметили молебном и крестным ходом.
А тем временем губернские власти перебросили к Севастополю из Феодосии 12-ю дивизию генерала Тимофеева, 7 июня она вошла в город. Из Николаева прибыл главный командир Черноморского флота А.С. Грейг. Он обещал наказать карантинных чиновников, призывал горожан сознаться в участии в бунте и обещал помилование всем, кроме зачинщиков и убийц.
Генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии граф Михаил Семенович Воронцов (1782-1856), герой войны 1812 г. и русско-турецкой войны 1828-1829 гг., известный либеральными взглядами и покровительством А.С. Пушкину, тоже приехал в Севастополь, но в городе появиться не рискнул и остановился на Северной стороне.
Михаил Семёнович Воронцов
Под руководством Воронцова начали действовать три военно-судные комиссии. Они рассмотрели дела 6 тыс. человек. Семь главных зачинщиков приговорили к смертной казни: Т. Иванова, Ф. Пискарева, К. Шкуропелова, П. Щукина, М. Соловьева, Я. Попкова, а также унтер-офицера Крайненко. Приговор исполнили на территории слободок 11 августа 1830 г.
Различным наказаниям подвергли 497 гражданских лиц (из них 423 женщины), 470 мастеровых рабочих экипажей, 27 матросов ластовых экипажей, 380 матросов флотских экипажей, 128 солдат, 46 офицеров. Наказания им определили от битья линьками до 3 тыс. ударов шпицрутенами (6 раз сквозь строй из 500 чел.) с последующей каторгой.
Офицеров наказали дисциплинарно. 4200 штатских жителей этапом переселили в другие города, самым дальним из которых назначили Архангельск.
Пожалуйста оцените статью и поделитесь своим мнением в комментариях — это очень важно для нас!
Комментарии4
