Ленинградский рок-клуб отмечает 35-летие со дня первого концерта.

Всеволод ГАККЕЛЬ, «Аквариум»

На собрание ходили потому, что после этого можно было пойти в «Сайгон», разделиться по трое и отправиться в гастроном. Ты просто знал, что, придя в рок-клуб в субботу, встретишь всех — и день удастся.
Самым вменяемым человеком в этой истории был Миша Шишков, который получил кличку Стукач, его так чуть ли не в глаза называли. На самом деле это был милейший, обаятельный человек, который делал значительную часть бюрократической, механической работы. Все Шишкова отгоняли, выгоняли, избегали, но он был везде и всегда. Он, не будучи музыкантом, очень хотел внедриться в это дело и стать своим. Рок-клуб создал нишу, в которой ему досталось место. И когда он рано умер, на похороны пришли все. Боже мой, говорили мы, проглядели человека, который был рядом, всех доставал и был неотъемлемой, незаменимой частью этого организма.

Жизнь рок-клуба во многом была пьесой абсурда. Скажем, после нашего возвращения из Архангельска в 1982 году было собрано экстренное собрание в Белом зале рок-клуба, где группу «Аквариум» публично лишили права на выступления на полгода. А через 1—2 месяца по первому каналу телевидения прошла чуть ли не презентация группы. Просто нелепый казус.




В 1984 году фестиваль рок-клуба обслуживал городской оперативный отряд, комсомольская дружина из 50—100 человек. Всех, кого в чем-то могли заподозрить, тащили в околоток. И мы увидели, что Сашу Ляпина (на тот момент гитарист «Аквариума». — OS) тянут, я вступился за него, Дюша (Романов, флейтист «Аквариума». — OS) — за меня, Сашу мы отбили, а нас двоих увезли на «воронке» в пятое отделение и сунули в чулан на сутки, пока не приехали некий Владимир Вадимович, который оказался куратором от КГБ. Он нас оттуда вызволил, хотя нам уже обещали 15 суток.

Причем в этот же день должна была выступать группа «Кино», которая думала, играть или вступаться за нас. Решили, что карьера важнее. А если бы они не сыграли, непонятно, как сложилась бы история «Кино», узнали ли бы мы вообще о человеке по имени Виктор Цой. Возможно, они остались бы дворовой командой. А тут стали лауреатами — и пошло-поехало.




Сейчас любая неизвестная группа играет на нормальных инструментах, есть репетиционные точки, можно сделать программу. В тот момент командам приходилось репетировать бог знает на чем дома и, может быть, где-то разочек попробовать поиграть на вменяемой аппаратуре. И тут же им надо было показываться комиссии рок-клуба. Так что по звуку это был полный нонсенс.
Каждый концерт начинался с отстройки, потому что заранее саундчеков не проводили. Каждая группа была вынуждена при публике из пятисот человек изнурительно чекаться. Для зрителей это было испытанием минут на сорок. То есть одна группа отыгрывала — и звук пропадал, все начиналось сначала. К тому же и мониторов поначалу не было, только гитаристы себя как-то слышали.
Однажды группа «Кино» писала песню «Генерал». Они ждали барабанщика, он не появлялся. В итоге мне сказали: так, садись, бей в бочку и в малый барабан. Наверняка это было невозможно слушать — я отстучал, как игрушечные барабанщики. Но в итоге, получается, играл в «Кино» — так записано в анналах.




Андрей ЗАБЛУДОВСКИЙ, «Секрет»

Мой первый выход на сцену Ленинградского рок-клуба состоялся, как это ни странно звучит, в составе ансамбля «Выход». Было это, как вы понимаете, задолго до «Секрета». В поддержку к нам на сцену поднялась «шоу-группа» в лице Гребенщикова и Майка Науменко. Майк принялся стучать ногами по закрытой крышке рояля, а Гребенщиков отплясывать странные дикие танцы. На следующий день в журнале «Рокси», официальном бюллетене рок-клуба, написали: «Музыки слышно не было, но создавалось устойчивое ощущение, что прошел товарный поезд».

Вторая история произошла уже с бит-квартетом «Секрет». Во время выступления у Фомы (Николай Фоменко) порвался ремешок на гитаре. Соображать нужно было быстро, поэтому я просто встал на одно колено, Фома положил гитару мне на плечо, и вот так эффектно мы доиграли концерт. После того как мы закончили, к нам подошел Гребенщиков со словами: «Я всю жизнь думал сделать что-то такое же впечатляющее, сценографическое, а у вас так легко это получилось». Мы, естественно, возгордились мгновенно. Сами понимаете, тут же образовались какие-то девушки, вино. Я уволок одну за сцену и там на колосниках, под музыку «Аквариума», пришедшего нам на смену, тискал ее и думал, что такого впечатляющего может изобразить на сцене Гребенщиков.




Александр СЕМЕНОВ, ведущий концертов рок-клуба

До рок-клуба я занимался ведением различных танцевальных, развлекательных программ. Оказался в поле зрения Наташи Веселовой, которая, как профессиональный человек, понимала, что любое представление должно начинаться со слов. Мне предложили вести концерты, я согласился. Это продолжалось до тех пор, пока я не начал ездить на гастроли; у меня могли совпадать концерты «Браво» в «Юбилейном» и какой-нибудь фестиваль в Москве. Я в стране был единственным рок-комментатором, меня приглашали во многие города, все всесоюзные тусовки проходили при моем участии.

На одном из фестивалей в первый день должен был выступать Курехин с «Поп-Механикой». Я вхожу во Дворец молодежи, иду к сцене и не могу понять — какой-то непонятный запах идет. Что такое? Вроде ничего не было вчера на саундчеке. Подхожу к сцене и вижу за кулисами двух коз, которые живут там с вечера, они провели тут всю ночь как участники концерта Курехина. И вывести их по нужде никто не мог. Случился небольшой скандал с администрацией, мол, вы это прекратите, безобразие. А мы объясняли, что это рок-н-ролл. Но — такого не повторится!

Иду на второй день — чувствую запахи еще хуже. Думаю, что же такое, Сережа не увел коз? Опять оправдываться, доказывать? Подхожу к тому же месту, в левой кулисе коз нет, но запах просто жуткий. Стоит вентилятор, а рядом два ведра говна. А это что? А это, оказывается, будет играть группа «Автоматические удовлетворители», и на заключительной песне они включат вентилятор и на него из ведра будут разбрызгивать содержимое, и все это польется в зал, будет панк-рок. Хорошо, что предотвратили.




Не смогли в этот же день предотвратить другую ситуацию: выступала группа «Младшие братья», настолько хорошо их приняли, настолько они были воодушевлены, что от избытка чувств не знали, что еще сделать. Один из музыкантов выбежал за сцену, увидел там старый большой огнетушитель, вернулся, что-то вспомнил из инструкций, ударил им по полу... И полилась жидкость грязно-коричневого цвета — наверное, огнетушитель там стоял лет пять — и он всех начал поливать, всех, кто был в первых рядах. От возбуждения. Было испорчено три костюма, пара камер. Николай Михайлов долго отбивался от этих людей, которые требовали ущерб возместить. А музыканты умоляли: мол, простите, мы от порыва чувств.

Спортивно-концертный комплекс, тогда еще имени Ленина. Концерт «Алисы». Раньше коса (кабель между пультом в зале и аппаратурой на сцене. — OS) шла не по полу, а висела наверху. Отбойников не было, так что зрители упирались прямо в сцену. Концерт задерживается. И идет «волна» — сзади напирают, передние продвигаются вперед. Сцена выше человеческого роста, но для толпы все ерунда. Я стою сбоку и вижу, как коса медленно натягивается, а сцена передвигается на 10 сантиметров. На третьей «волне» понимаю, что скоро косы не будет, как и концерта. А метро фанаты «Алисы» уже громили после концертов. Выхожу на сцену, иду к микрофону и начинаю активно жестикулировать и шевелить губами, ни слова не произнося. Операторы, звукорежиссеры в ужасе, аппаратуру ведь проверяли. Они начинают выводить ручки до упора, звука нет. Ну, все пропало! Зрители замерли — кто-то вышел, что-то орет, а его не слышно. «Волны» прекращаются. И тихим голосом говорю: «Так, а теперь встали, через две минуты появится Кинчев, и можно только аплодировать. Ну, и свистеть». А потом мы начали ставить отбойники.




Никиту Зайцева, скрипача и гитариста «ДДТ», однажды позвали на концерт одной знаменитой группы чуть ли не в БКЗ «Октябрьский». Он должен был сыграть соло в какой-то песне. Никита надел белый костюм и выглядел просто красавцем. И вот пора выходить на сцену, подходит время для соло. Ему кричат: «Никита!» — а гитары-то нет! Он хорошо оделся, но гитару с собой не взял. И раньше, в начале 80-х, заходя в гримерку и приглашая музыкантов, я обязательно говорил: не забудьте взять инструменты.




Олег ГАРКУША, «АукцЫон»

К 83-му году я был знаком с Гребенщиковым. У «Аквариума» была проблема: им было негде репетировать. После фестиваля «Тбилиси-80» их отовсюду выгоняли. А мы репетировали тогда в Доме культуры «Ленинградец» на Фурштатской, 16. Я и предложил: порепетируйте у нас. Мы знали тогда про существование рок-клуба, но мыслей о вступлении не было. И после репетиции Боря и Миша Файнштейны (бас) предложили: «А чего вы не вступаете?» В честь решения мы взяли портвейн «Кавказ» в магазине на углу с Литейным и выпили. Подали заявочку. Тогда группы слушала комиссия, и если она нравилась, то ее принимали в кандидаты в члены рок-клуба, а после первого концерта, если все шло хорошо, — в члены клуба. Я работал киномехаником и не мог быть на прослушивании, ждал звонка Лени Федорова. В мае, по-моему, случился концерт, неплохой, но после него от нас ушел барабанщик, вокалист, басист, аппаратуру украли, с репетиционной точки выгнали. А потом, через два года, мы собрались вновь, пришел нынешний басист, появился вокалист Сережа Рогожин, мы сыграли на фестивале в ДК «Невский» — и по сей день играем.