В августе 96-го...

В Грозном все началось ранним утром 6 августа 1996 года, когда боевики внезапно атаковали железнодорожную станцию, комендатуры города, Дом правительства, здание ФСБ республики, Координационный центр МВД и почти все КПП. Одновременно, благополучно минуя блокпосты, из пригородных сел двинулись в город сотни вооруженных людей и скоро здесь рассредоточились до 6000 бойцов за независимую Ичкерию.

Руководили боевиками в операции «Джихад» во главе с Масхадовым наиболее опытные командиры сепаратистов Басаев, Гелаев, Исрапилов, Хаттаб. Истины ради скажу: в Грозный ведут более 130 дорог, но федеральные силы контролировали только 33, на большее не хватало ни средств, ни людей.

В документе того времени из архива Совбеза России говорится: «Не снижалось напряжение в г. Грозном. Сосредоточенные здесь значительные силы правопорядка обеспечивали лишь видимость поддержания общественной безопасности и защиты граждан от преступных посягательств. В ночное время город по существу переходил под контроль преступных элементов и проникших в жилые кварталы боевиков, поскольку несение патрульно-постовой службы и выезды на места происшествий органами внутренних дел в этот период не осуществлялись…» В этих словах, на мой взгляд, отражена суть сложившейся ситуации. Так что «внезапность» была вполне предсказуема. Кроме того, о готовящемся нападении сообщала войсковая разведка, скупо делилась информацией ФСБ, докладывали наверх полученные по своим каналам сведения опера МВД.



Трудно приводить хронологию тех трагических дней. События развивались с невероятной быстротой. Сегодня о них достаточно свидетельств, однако до сих пор много неясного, и пролить свет на темные пятна в этой истории еще предстоит. В меру сил попытаюсь.

Командование Объединенной группировкой поручило оборонять Грозный подразделениям МВД России: в городе находилось около 12 тысяч сотрудников ведомства (из них военнослужащих ВВ МВД РФ – не более 6000). Бойцы 101 и 34-й отдельных бригад оперативного назначения (оброн), разместившиеся в бывшем 15-м военном городке, охраняли 22 КПП, пять комендатур и два комендантских участка, несколько отрядов ОМОН и СОБР усиливали комендатуры и охрану административных зданий. В Грозном находились формирования завгаевской милиции, однако на 6 августа была запланирована операция в пригороде чеченской столицы, и часть этих сил вывели.
Большинство армейских подразделений с тяжелой техникой и вооружением по распоряжению командования находилось на юге республики.



В фильме Александра Сладкова «Стреляющий август» исполнявший в то время обязанности командующего Объединенной группировкой генерал-лейтенант Константин Пуликовский признался, что разобраться в верности решения о такой расстановке сил у него не хватило ни времени, ни полномочий – диспозиция была утверждена на самом верху.

У нас, офицеров 8-го отряда спецназа ВВ МВД России «Русь», не было всей полноты информации, хотя разведчики ежедневно привозили новости, суть которых сводилась к тому, что тишина, установившаяся в начале лета после декларативного заявления тогдашнего президента Ельцина, что «война закончена, хватит, навоевались», была обманчивой.

К этой пропагандистско-политической акции отряд наш, кстати, имел прямое отношение. Во время знаменитого майского визита *бН в республику колонна БТР, имитирующая вывод войск, «случайно» попалась на глаза Верховному. Ельцин, похоже, и вправду поверил тогда, что «процесс пошел», подписав на броне одной из наших «коробочек» указ о сокращении срока службы отслужившим в Чечне солдатам. А колонна, сделав крюк, вернулась на базу.



Начало последней операции первой чеченской кампании меня застало в Ростове-на-Дону, куда я днем раньше прилетел в командировку из еще «мирной» Чечни и вернулся через пару дней уже совсем в другую, воюющую. Первое, что увидел на взлетке аэропорта «Северный», – ряд машин, из которых на носилках выносили завернутые в фольгу тела погибших. Их было много. Признаюсь, стало страшно…



Надо смотреть правде в глаза: после нападения контроль над городом был утерян, много убитых и раненых, нанесен удар престижу государства и его силовых структур. Однако в этой формальной правде есть и тысячи других правд непосредственных участников обороны Грозного.

Группа капитана Александра Иглина из 20 человек 6 августа находилась в Координационном центре (КЦ) МВД, соседствовавшем с республиканскими МВД и ФСБ. Для активной обороны место не самое удачное: здание за бетонным забором с единственным въездом, среди жилого квартала, заперто блокпостами. Из техники в наличии – пара отрядных БТР-80.



Старшим начальником на объекте был первый замминистра внутренних дел РФ генерал-полковник милиции Павел Голубец. Его позже обвиняли, что он самоустранился от руководства обороной города, хотя в боях быстро выбили линии связи и подразделения остались без управления. Да и что можно было предпринять, когда враг одновременно атаковал объекты, а эфир забит какофонией боя.

Кроме того, по радиоканалам шла и откровенная деза, сменявшаяся обращением Масхадова к федералам и чеченским милиционерам с требованием сложить оружие. Прошла, например, информация, что разбежались или полностью перешли на сторону боевиков милиционеры, что было враньем.

Предатели и трусы нашлись, но большинство сохранили верность присяге. Бойцы стойко обороняли железнодорожный вокзал, базы чеченского ОМОНа и 2-го полка ППСМ МВД России по ЧР. Так что говорить о повсеместной панике, малодушии или повальном пьянстве военнослужащих и милиционеров, в одночасье оказавшихся в окружении, нельзя.



На КЦ МВД и правительственный квартал боевики напали, на все сто процентов используя знание местности и слабых мест обороны. Но защитники действовали грамотно. Капитан Иглин приказал двум бойцам с крыши соседнего дома наблюдать за обстановкой вокруг.

Первую серьезную атаку бандиты предприняли около 18.00, а до этого весь день спецназовцев обстреливали снайперы. Боевиков, наступавших со стороны мебельной фабрики, секрет заметил вовремя, нападавших обстреляли из подствольников, штурм отбили. К полуночи сепаратисты попытались атаковать позиции спецназа снова и опять наткнулись на грамотный отпор. В ход пошли подствольные гранатометы, а по окнам главпочтамта, откуда нападавшие вели особенно плотный огонь, отрядный БТР дал несколько длинных очередей. Атаку отбили.

Но уверенные в своем превосходстве боевики около часа ночи пошли на третий штурм. Из радиоперехвата стало ясно – бандиты считали, что оборонять объект уже некому, все разбежались, и поэтому пошли в открытую. И снова наткнулись на организованный отпор. Штурмовать больше не пробовали, но их снайпер и пулеметчики периметр контролировали исправно. К слову, объект так и не сдали противнику.



По воспоминаниям очевидцев, в соседних зданиях ФСБ и Управления по борьбе с оргпреступностью МВД ситуация складывалась хуже. Там дошло до боев на первых этажах. Пришлось вызывать авиацию, которая тоже понесла большие потери: в первые же часы нападения боевики подбили три вертолета.



История подвига солдат и офицеров 34-й оброн ВВ МВД России началась с обороны двух опорных пунктов в районе площади Минутка и «Романовского моста». Они две недели сражались в полном окружении при нехватке боеприпасов, медикаментов, продуктов и воды. Погибли в бою и умерли от ран 10 человек. Боевики несколько раз предлагали сдаться, обещали безопасность, однако бойцы сражались, надеясь, что о них не забыли, ситуация изменится и жертвы не будут напрасными.

И когда услышали по реанимированному с помощью танковых аккумуляторов телевизору, что в стране главная новость дня – инаугурация президента, а «ситуация в чеченской столице нормализуется и находится под контролем», у защитников появились сомнения в своей правоте.



Как вспоминал позже участник тех боев подполковник Михаил Поляков, «что-то внутри нас тогда надломилось, не скрою. Появились вопросы, которых до этого не возникало. За что нам пацанов класть?
В общем, на следующий день после той «политинформации» те, кто руководил обороной ВОПа, начали переговоры с вышедшим на связь Хункаром Исрапиловым – полевым командиром, на котором лежало общее руководство действиями боевиков в районе Минутки… Говорили не о сдаче в плен, а о возможности беспрепятственно выйти к своим вместе с оружием, ранеными и телами павших. Что в конечно итоге и произошло 19 августа».

Не поворачивается язык обвинять этих солдат и офицеров в измене или малодушии, хотя позже такие попытки предпринимались. Они сделали больше, чем могли и от них требовалось. Их волю надломило равнодушие страны к судьбам солдат, нескрываемые растерянность командования и безволие высшего руководства государства, предательская позиция многих отечественных СМИ.



Не секрет, что во время нападения на город журналисты ведущих российских телеканалов, сидя в подвале одного из правительственных зданий, слали в эфир панические сообщения о сдаче города. Сам я этот помню прекрасно: комендатуры, включая КЦ МВД, вовсю сражаются, а журналисты их уже сдали! Лучшей услуги, противнику трудно себе представить, ведь паника, отраженная эхом в тысячеголосых кривых зеркалах СМИ, способна обрушить и самую прочную оборону.



А потом в Чечню прибыл секретарь Совбеза России Александр Лебедь с пожеланием уставшего от войны Верховного ее прекратить. У меня лично ни тогда, ни сейчас не было на этот счет никаких возражений и я не очень верил в ультиматум генералов Пуликовского – Тихомирова с требованием к Масхадову покинуть взятый в кольцо город в течение 48 часов. Основания сомневаться были веские, поскольку до самого последнего времени бандитам не раз удавалось уходить из окружения. Когда боевиков сильно прижимали, тут же сверху поступала команда «прекратить огонь» и «вступать в переговоры», так что не тешил я себя иллюзиями, что и сейчас будет иначе.

Зато в какую цену обошелся бы очередной штурм города, скоро убедился, поехав с одной из групп отряда на переговоры, которые со второй половины августа активно велись между сторонами конфликта. На одной из улиц Грозного, по-моему, Гудермесской нам попалась разбитая войсковая колонна: обглоданные взрывами остовы бээмпэшек с выгоревшими чревами десантных отделений, горы стрелянных гильз и пробитые пулями солдатские каски…



Улицы безлюдны, мертвая тишина, а по обе стороны дороги – пятиэтажки, из которых, казалось, за нами наблюдала смерть. Одна за другой прошли команды: «Огня не открывать» и «Не спрыгивать на обочины», которые заминированы. А потом словно из-под земли появились вооруженные люди и поприветствовали нас победным: «Аллаху акбар!».

В переговорах со стороны боевиков участвовал полевой командир Асланбек Исмаилов. Мне довелось пообщаться с чеченцами из его внешней охраны. Они торжествовали победу и не скрывали этого. Запомнилось несколько эпизодов. Один из охранников показал на кепи кокарду с волком и прибавил, что делали их в России, назвав конкретный завод. Другой продемонстрировал нам «чеченский бронежилет», трижды прокричав «Аллаху акбар!», уверяя, что при этом ему не страшно умирать. Был среди них и такой, который искренне радуясь победе, приглашал меня к себе в гости.
А настроение было сумрачным: в районе 13-го КПП попал в засаду и погиб наш товарищ – разведчик сержант Андрей Василенко, на которого я накануне написал представление к медали «За отвагу».



Другая отложившаяся в памяти характерная картинка тех дней – глаза чеченских милиционеров, сохранивших верность России. Их с семьями и скарбом вывезли в Ханкалу, где они потерянно бродили по базе, не зная, куда себя девать. Мы их предали. Но предали и нас.

Предательство вообще ключевое слово для понимания той войны, сценарий которой, как мне кажется, был написан заранее в тиши высоких кабинетов. Изменой, казалось, был пропитан воздух чеченской столицы, суля вместо побед поражения. Предавались и продавались оптом и в розницу не только планы обороны или оружие, но и сами солдаты, офицеры, простые люди, интересы государства....

На роль одного из главных предателей интересов страны назначен ныне покойный Александр Лебедь. Но я верю, что он-то был искренен в желании дать уставшей стране мир. Беда Александра Ивановича в том, что он ни с кем не хотел делить лавры миротворца, открывавшие, как ему тогда казалось, путь к президентскому креслу. И ради достижения этой цели он был готов на многое. Как показало время – на очень многое.



Жертвами амбиций секретаря Совбеза стали не только посаженная на короткий поводок, а потом фактически изгнанная из Чечни армия, но и международный престиж России, пострадавший в результате позорного Хасавюртовского договора, сродни похабному Брестскому. Уверен, из переговоров с сепаратистами можно было выйти, не потеряв лица. К сожалению, генерал, неплохо воевавший в Афганистане и остановивший бойню в Приднестровье, был куда лучше Лебедя-дипломата.

Дальнейшие события показали, что решить «чеченский вопрос» без учета мнения чеченцев и за их счет невозможно. Времена, когда политику на Кавказе делали русские генералы Алексей Ермолов и Яков Бакланов или советский маршал Лаврентий Берия, безвозвратно прошли. Это быстро понял, придя к власти, новой лидер России, который сумел найти, наверное, единственно правильное решение.

***

Судить, кто был герой, а кто – предатель, кто прав, а кто нет, будут Бог и потомки. Но даже многократно преданные русские солдаты и офицеры продолжали сражаться, веря в победу. В подтверждение – мало кому известный факт: уходившие последними из Чечни воины 101-й оброн ВВ МВД России (командир бригады – полковник Юрий Завизионов), потерявшие свыше 80 человек, забрали с собой стоявший на постаменте в военном городке танковой дивизии символ Победы – танк Т-34. А на броне своих «коробочек», покидавших Чечню под улюлюканье толпы, эти смертельно уставшие от войны люди написали: «Пусть она неправа, но это наша Родина!».



P. S. В результате боев в Грозном с 6 по 23 августа 1996 года по обобщенным данным, полученным из разных источников, мы потеряли до 2080 человек (почти 500 убитыми, свыше 1400 ранеными, более 180 пропавшими без вести). На улицах города было сожжено до 18 танков, 61 БМП, 8 БТР, 30 автомашин, сбито четыре вертолета. Потери боевиков в живой силе превысили наши в два-три раза.



Роман Илющенко