Третья «опиумная» война: европейцы начинают с поражения

В свите английского посла было восемь фрегатов, корветов и транспортов, две больших и девять малых канонерских лодок, французского посланника сопровождал фрегат и вестовой пароход. Это было несколько меньше, чем год назад, но явно избыточно для дипломатической миссии.

Китайцы расположили в никак не укреплённом Бэйтане лишь несколько десятков солдат и чиновников для встречи послов. Однако за прошедший год они восстановили и усилили укрепления Дагу – этим ответственным делом руководил победитель тайпинов восьмизнамённый генерал, монгольский князь Цэнгэринчи (Сэнгэ Ринчен). Реку Байхэ в зоне фортов преграждали три ряда сильных заграждений – железные рогатки, вбитые в дно сваи, связанные цепями боны из огромных брёвен. Китайские представители отвечали европейским посланцам, что заграждения устроены против тайпинов и ни под каким видом не могут быть разобраны. В итоге 23 июня 1859 года англичане и французы приняли решение силой проложить путь, на котором настаивали их дипломаты.




План очередного штурма фортов Дагу фактически повторял операцию годичной давности. Общее командование эскадрой осуществлял британский контр-адмирал Джеймс Хоуп. Для десанта сформировали отряд в 600 морских пехотинцев и 600 взятых с кораблей матросов – на 12 человек больше, чем участвовало в прошлогоднем штурме.

Контр-адмирал Джеймс Хоуп

Утром 24 июня две больших английских канонерских лодки, французский пароход и девять малых канонерок сосредоточились в устье Байхэ вне досягаемости огня китайских фортов. За ними на шлюпках и китайских джонках располагался десант. В ночь на 25 июня английские гребные суда попытались сделать проходы в первом ряду речных заграждений, но после восхода луны были обращены в бегство неожиданно меткими выстрелами китайских пушек.

Британская схема системы фортов Дагу и речных
заграждений устья реки Байхэ, 1859 год

Рано утром 25 июня канонерки начали маневрировать, чтобы занять позиции для стрельбы по фортам, но из-за сложности течения и фарватера провозились до обеда. Известно, что произошло несколько столкновений кораблей и посадок на мель. Китайские форты обоих берегов молчали, на их валах не было видно ни одного человека. Наблюдатели с кораблей заметили, что по сравнению с прошлым годом очертания укреплений и сектора их возможного огня изменились к лучшему, а обращённые в сторону устья амбразуры, которых насчитали не менее шестидесяти, прикрывались тростниковыми заслонками, маскировавшими их артиллерийское вооружение. За минувший год князь Цэнгэринчи и его помощники явно учли и особенности маневрирования кораблей в фарватере Байхэ, и губительность огня европейских винтовок.

Один из китайских фортов в устье реки Байхэ, европейская
гравюра середины XIX века

Канонерки, в полном молчании, без единого выстрела, с трудом сумели преодолеть первую линию заграждений, но едва они остановились у второй, как внезапно попали под сосредоточенный огонь китайских пушек. Русские военные специалисты Бутаков и Тизенгаузен описали эту ситуацию так:



К 6 часам вечера изрядно потрёпанной эскадре удалось уничтожить всего несколько китайских орудий, и европейцы решили прибегнуть к последнему средству, которым ещё можно было переломить ход сражения в свою пользу. Под так и не подавленным огнём китайских пушек шлюпочный десант союзников храбро двинулся к отмели напротив северного форта правого берега. К половине восьмого десант находился по колено в иле перед фортом, прикрытым двумя рвами. Картечь, ядра, пули и тучи китайских стрел изрядно проредили и смешали строй европейской пехоты.

До наступления темноты стен форта достигли лишь полсотни десантников под командованием французского капитана. О штурме не могло быть и речи, и европейцы начали отступление. Китайцы не прекращали плотного огня, освещая местность светящимися снарядами. К тому же, начался прилив, ещё более осложнивший положение десанта – многие раненые, лежавшие у уреза воды, утонули.

Вид на северный форт Дагу, фото 1860 года. Годом ранее это
укрепление выглядело точно так же

По данным союзников, они потеряли 478 человек убитыми и ранеными, включая многих офицеров. Из одиннадцати английских канонерских лодок затонуло пять – три из них оказались потеряны безвозвратно, а две были подняты после боя. Разбитая эскадра ушла в Шанхай.

«Мы должны попытаться атаковать Пекин…»

Одержанная победа взбодрила китайского императора, и он предался фантазиям на тему новых выгодных условий договора с «варварами». Куда большее значение известие о победе имело для окрестностей оккупированного Кантона, где местные патриоты второй год вели партизанскую войну против европейцев. За это время отряды китайских ополченцев провели несколько крупных налётов на Кантон – их отразили маньчжурский и англо-французский гарнизоны (китайский гарнизон войск «зелёного знамени» был распущен новыми властями города как неблагонадёжный).

Акты диверсий происходили в Кантоне и его окрестностях ежедневно. Европейский журнал XIX века «Китай и Запад» приводит такие примеры:



В 1858–1859 годах союзникам пришлось провести несколько крупных контрпартизанских рейдов в окрестностях Кантона, окончившихся безрезультатно – при этом потери европейцев от солнечных ударов заметно превышали боевые. Несмотря на сотрудничество с оккупантами многих цинских чиновников и кантонских купцов-компрадоров, город так и не успокоился – выступления против оккупантов продолжались в течение всей войны и долгие годы после неё…

Неожиданное известие о поражении в далёком и «диком» Китае оказалось весьма обидным для европейского сознания. Возмущались даже в совсем далёкой от дел Поднебесной и всё ещё раздробленной Германии. А уж как негодовали в бойкой «наполеоновской» Франции! С геополитической основательностью гневалась Британия – газета «Дэйли телеграф» писала:



Впрочем, лондонские политики понимали всю опасность превращения «полицейской» войны в народную – прежде всего, для небывало выгодной торговли. Поэтому они удержались в рамках, как сказали бы сейчас, «миротворческой операции». В ходе войны англичане постоянно заявляли, что воюют не с Китаем, а исключительно с его центральным правительством, ограничив зону масштабных боевых действий столичной провинцией Чжили и в итоге воздержавшись от прямых территориальных захватов.

Подготовка броска на Пекин

Новая «полицейская» операция готовилась с поистине планетарным размахом. На базах в районе Гонконга, Макао и Шанхая концентрировались войска, припасы и снаряжение, доставленные из Европы и Индии. Уголь для пароходов везли из Австралии, муку для армейских сухарей закупали в США, мясо – на Филиппинах и в самом Китае, лошадей приобрели в Южной Африке и Японии. Основная часть приготовлений завершилась к февралю 1860 года – к этому времени английская и французская эскадры сосредоточились у Гонконга. К маю завершили и переброску пехотных частей.

Морские силы англичан насчитывали свыше 60 вымпелов (преимущественно новых винтовых кораблей и канонерских лодок), около 630 тяжёлых и средних корабельных пушек. Боевые корабли сопровождало свыше 150 вспомогательных судов – транспортов, плавучих магазинов, госпиталей и цистерн. Французская эскадра состояла из 60 вымпелов, включая винтовые, колёсные и парусные корабли, нёсшие до 400 пушек – их сопровождало около 80 вспомогательных судов. Среди французских боевых кораблей выделялись девять разборных железных канонерских лодок. Каждая из них состояла из пятнадцати металлических частей, образовывавших три водонепроницаемых отсека, в местах соединения использовались каучуковые прокладки. На каждой лодке находились одно нарезное орудие большого калибра, паровая установка мощностью в 16 л. с. и 23 члена экипажа. Это был первый в мире боевой дебют цельнометаллических кораблей, который оказался весьма и весьма удачным. Всего в союзной эскадре насчитывалась 21 боевая единица (канонерка или пароход), способная действовать на сложнейшем фарватере в устье реки Байхэ – морских воротах Пекина.

Макет одного из фортов Дагу

Сухопутные силы англичан насчитывали одну кавалерийскую бригаду и две пехотных дивизии с сапёрами и артиллерией – свыше 12 000 штыков и сабель. Кавбригада состояла из 900 сабель в двух полках сикхской конницы и 400 английских драгун в двух эскадронах. Пехотные дивизии включали по две бригады из трёх полков (двух английских и одного индийского). И англичане, и индийцы были вооружены нарезными винтовками и карабинами. Полевая артиллерия англичан, помимо обычных батарей (в каждой по 4 пушки и 2 гаубицы для картечного, гранатного и шрапнельного боя), включала одну осадную батарею и две батареи новых нарезных орудий Армстронга, дальнобойность которых достигала 3000 м.

Французские полевые силы состояли из двух пехотных бригад – около 8000 штыков при 30 орудиях. При этом нарезные ружья были лишь у пеших «шассеров» (егерей), предназначенных для боя в рассыпном строю.
На каждую пехотную винтовку в экспедиционной армии приходилось 400 патронов, на орудие – 600 зарядов, кроме того, вооружение дополняли 2000 боевых ракет. При эскадре было собрано большое количество десантных шлюпок, способных одновременно вместить 2400 человек. Были заготовлены материалы для устройства полутора километров причалов. С учётом жаркого климата войска снабдили палатками и дополнительными флягами для воды. Для транспортировки грузов и ведения строительных работ союзники наняли значительное количество обозных рабочих и носильщиков.

В целом, операцию подготовили на самом высоком уровне. Столь же качественным был и командный состав. Французами руководил генерал Шарль Кузен-Монтабан, английские силы возглавил всё тот же контр-адмирал Хоуп, оправившийся от ран, полученных годом ранее под Дагу – в Британии мудро сочли, что полученный опыт важнее понесённого поражения…

Продолжение следует