На uCrazy 9 лет 7 месяцев
Побудка по-дарданелльски, или Бой у острова Имброс
Линейный крейсер «Гебен»
10 декабря 1917 года британские войска вошли в Иерусалим. Это событие оказало весьма удручающее впечатление как на турецкую общественность, так и на боевой дух армии. Положение на палестинском фронте было тяжелым, поэтому известие о переброске двух пехотных дивизий союзников с Балкан через Салоники в Палестину было воспринято турецким командованием очень болезненно. Оно призвало командующего германо-турецкими военно-морскими силами вице-адмирала фон Ребейр-Пашвица предпринять меры с целью срыва либо переноса сроков переброски войск союзников на Ближний Восток.
Конец 1917 года ознаменовался столь ожидаемым окончанием плотной блокады Босфора со стороны Черного моря силами русского флота. После Октябрьской революции и без того шаткое дисциплинарное равновесие было нарушено: корабли и базы Черноморского флота захлестнула волна общественно-политических перемен и преобразований. И, конечно, не в лучшую сторону. Необходимо заметить, что русская блокада была весьма действенным и эффективным способом воздействия в первую очередь непосредственно на столицу Турции Стамбул и базирующиеся тут германо-турецкие военно-морские силы. Из-за паралича транспорта хлебный паек был сокращен до 180 граммов в день, корабли стояли с мизерным количеством угля, не имея возможности выходить в море. Только эсминцы, благодаря своей быстроходности, периодически ходили в Зонгулдак, где бункеровались углем. В ночь с 15 на 16 декабря с Россией было заключено перемирие. Тиски угольной и продовольственной блокады, ослабевающие в последние недели, теперь уже окончательно разжались.
В изменившейся обстановке просьба турок о набеге на Салоники дошла до Германского морского штаба в Берлине, где, прикинув все за и против, дали добро на проведение операции. Фактический главнокомандующий турецкой армией Энвер-паша рекомендовал не рисковать без надобности и не вступать в бой с превосходящими силами противника. Дело в том, что линейный крейсер «Гебен» и легкий «Бреслау», силами которых планировалось пошуметь у греческого побережья, по предварительной договоренности должны были быть переданы окончательно во владение Турции, естественно, после завершения войны. Энвер-паша в своих пожеланиях фон Ребейр-Пашвицу подчеркивал, что эти два корабля для Турции как Гранд-Флит для Великобритании. В общем, турки были не против диверсии, но против риска.
После обмена телеграммами с Берлином началась подготовка к набеговой операции. В первую очередь необходимо было решить проблему с углем. На 21 декабря 1917 года линейный крейсер «Гебен» имел в своих угольных ямах не более 1385 тонн угля при полном запасе 3000 тонн. «Бреслау» же вообще сидел на голодном пайке – он располагал всего 127 тоннами вместо положенных 1200. Все это было последствием русской блокады и вызванного ею угольного кризиса. С таким количеством наличного топлива и думать было нельзя о немедленном выходе в море. Во второй половине декабря наиболее боеспособные турецкие эсминцы совершили переход в Зонгулдак, где приняли уголь. 21 декабря настала очередь «Бреслау», для которого не было проблемой принимать топливо с мола. С «Гебеном» было сложнее. Из-за большой осадки он не мог подойти к берегу. 15 января линейный крейсер прибыл в Зонгулдак, встал на внешнем рейде и три дня наполнял свои обширные бункеры топливом с барж. 18 января «Гебен» был полностью обеспечен углем.
Решив топливный вопрос, флотское командование приступило к оперативному обеспечению. Каналы в минных полях Дарданелльской крепости были расширены с 75 до 200 метров для нормального прохода кораблей. Одновременно велись работы по разведке и тралению вражеских минных заграждений. Чтобы не раззадорить противника раньше времени, этот комплекс мероприятий проводился в основном по ночам и в последний момент. Уделялось большое внимание и соблюдению высокого уровня секретности: в план набеговой операции был посвящен весьма узкий круг офицеров, даже командование 5-й турецкой армии в Галлиполи не было оповещено о предстоящей акции.
В процессе планирования задачи набеговой группы были сформулированы более четко и более умеренно в отличие от первоначального замысла. Практически сразу были отметены идеи прорыва к Салоникам с последующим обстрелом порта. В задачу отряда, прежде всего, входил удар по силам противника, непосредственно стерегущим выходы из проливов. Германо-турецкое командование озаботилось проведением воздушной разведки британских передовых баз на островах Лемнос и Имброс – для этого были затребованы истребители. Поскольку часть британских вспомогательных кораблей находилась на якорных стоянках, в экипажи «Гебена» и «Бреслау» были введены специальные призовые партии – немцы всерьез рассчитывали на взятие трофеев. При удачном стечении обстоятельств планировалось обстрелять британскую базу гидросамолетов на острове Имброс и Мудросскую бухту на острове Лемнос, где находилась стоянка английских легких сил. К операции привлекалась единственная на тот момент боеготовая подводная лодка UC-23, ее предполагалось вызвать по радио с позиции, которую она занимала. Кроме обоих немецких крейсеров задействовали наиболее боеспособные турецкие эсминцы: «Муавенет», «Басра», «Нумуне» и «Самсун». Все корабли были обеспечены топливом, предварительные работы по расчистке фарватеров были закончены, и откладывать операцию более не представлялось возможным – разведка англичан могла зафиксировать активность в проливах и принять соответствующие меры. К вечеру 18 января 1918 года все береговые батареи Дарданелльской крепости находились в полной боевой готовности.
Дозор у проливов
К концу 1917 года британская корабельная группировка, занимавшая позиции у Дарданелл, стала напоминать разленившуюся дружину, стерегущую пещеру с драконом. Дракона все ждали и ждали, а он не выходил. И, наконец, к такому положению вещей так привыкли, что появление дракона из пещеры представлялось не более реальным, чем сам дракон. Для англичан стало привычным, что все хлопоты, связанные с охотой на «Гебен» и «Бреслау», долгие годы войны нес на себе русский Черноморский флот, – это был, с их точки зрения, нормальный порядок вещей. Панические гипотезы, что «Гебен» вдруг вырвется на просторы Средиземного моря, сея смерть и разрушения, были не без основания высмеяны, и страсти улеглись.
К моменту проведения Ребейр-Пашвицем своей операции английские военно-морские силы в Эгейском море сократились до двух броненосцев преддредноутного типа «Лорда Нельсона» и «Агамемнона», восьми немолодых легких крейсеров, флотилии старых эсминцев и нескольких мониторов. Броненосцы могли дать максимум 18 узлов. «Гебен», хотя уже не был хорошим ходоком – обросшее за войну днище давало о себе знать, мог развить скорость 22 узла. При очень благоприятных обстоятельствах англичане могли рассчитывать на что-то вроде боя у мыса Сарыч – 2. К счастью для немцев, незадолго до описываемых событий командование Эгейской эскадрой принял на себя контр-адмирал Артур Хейес-Садлер, который был командиром дредноута «Оушен» в день его гибели в марте 1915 года. Контр-адмирал постарался сократить количество тех самых «благоприятных обстоятельств» поимки стамбульских сидельцев до минимума. Так, для своего должностного визита по служебным делам в Салоники сэр Хейес-Садлер избрал не какую-то там штабную яхту «Триад», специально находящуюся для подобных случаев на Мудросе, или эсминец, а целый броненосец «Лорд Нельсон». Контр-адмирал разделил свои и без того отнюдь не колоссальные силы на целых шесть отрядов, разбросанных по всему морю. Английское командование было почему-то твердо уверено, что любому выходу немецких кораблей из проливов будет предшествовать долгое и тщательное траление фарватеров. Оно ошибалось. Немцам удалось застать противника врасплох.
В 16 часов 19 января 1918 года отряд вышел в море. 20 января в 3 часа 30 минут «Гебен» и «Бреслау» находились у выхода из Дарданелл, – когда собственные минные заграждения оказались позади, был отпущен лоцман, а эсминцам приказано повернуть назад. Первоначально двое их них должны были сопровождать немецкие крейсеры, однако от этой затеи отказались – турецкие эсминцы были, по мнению германского командования, недостаточно быстроходны и имели слабое вооружение. На выбранный маршрут следования оказало влияние одно важное обстоятельство. 20 декабря 1917 года у острова Энос в Саросском заливе сел на камни и был захвачен английский пароход. На нем обнаружили карту вод, прилегающих к Дарданеллам, с различными пометками. Командующий 5-й армии генерал Лиман фон Сандерс передал этот документ морскому командованию, полагая, что оно извлечет из него пользу для себя. Знаки и другие обозначения были истолкованы в штабе операции как схема английских минных заграждений с безопасными проходами через них. Полученные данные вызывали скепсис и недоверие у некоторых офицеров. Уже тщательно протраленные немцами места на карте были помечены и истолковывались как заминированные. Но и участки без каких-либо пометок и значков германской разведкой оценивались как потенциально опасные. Разведданные не совпадали с непонятными пометками. Тем не менее в планировании предстоящей операции трофейной английской карте с сомнительным содержимым уделялось большое значение. На основании данных, полученных с нее, и прокладывался предполагаемый курс следования «Гебена» и «Бреслау».
В 5 часов 41 минуту немецкие корабли вышли из пролива. Наблюдательный пост, расположенный на острове Мавро, из-за плохой видимости и тумана выхода противника не заметил. В 6 часов 10 минут, находясь согласно английской карте в безопасном месте, «Гебен» левым бортом коснулся мины. Произошел взрыв, не причинивший, впрочем, большого вреда – линейный крейсер сохранил боеспособность. После предварительного осмотра в воду был сброшен буй, сигнализирующий об опасности, и корабли взяли курс к острову Имброс. «Бреслау» получил приказ выдвинуться вперед для обнаружения кораблей противника. Сам «Гебен» в 7 часов 41 минуту открыл огонь вспомогательным калибром по сигнальной радиостанции на косе Кефало – после четырех залпов она была уничтожена. Линейный крейсер перенес огонь на два небольших судна, стоявших у берега, и вскоре потопил их. Первыми немецкие корабли обнаружил и опознал находящийся в дозоре у северо-восточного побережья острова Имброс британский эсминец «Лизард». Немецкие радиостанции глушили эфир, и англичане не сразу смогли оповестить своих коллег о внезапной опасности. По воспоминаниям командира «Лизарда» лейтенанта Оленшлагера, в момент обнаружения противника он находился в штурманской рубке. Когда его вахтенный офицер сообщил, что наблюдает похожий на крейсер корабль, идущий со стороны Дарданелл, и считает, что это «Бреслау», Оленшлагер строго отчитал его, будучи глубоко убежденным, что это какая-то досадная нелепость и невнимательность молодого подчиненного. В реальность набега немцев англичане верили не более, чем в выход всего Флота открытого моря. Тем не менее командир «Лизарда» очень скоро убедился в своей ошибке. Англичане еще торопливо настраивали бинокли, когда вдоль темного стремительного силуэта четырехтрубного корабля пробежали огоньки и в следующие мгновения вокруг английского эсминца поднялись столбы разрывов. Эфир трещал от помех, и поэтому Оленшлагер попытался визуально передать сигнал об опасности на стоящие в бухте Кусу острова Имброс два британских монитора – «Реглан» и М-28.
О них стоит сказать пару слов. Во время начавшейся войны англичанам, ведущим боевые действия на разных морских театрах, остро понадобились мелкосидящие корабли, вооруженные крупнокалиберной артиллерией. И тогда вспомнили об уже полузабытом классе мониторов. Серия мореходных мониторов типа «Аберкромби», к которой принадлежал «Реглан», была заказана осенью 1914 года. Вооружили эти корабли выкупленными у США 356-мм орудиями для строящегося в Германии по заказу Греции дредноута «Саламиас». «Реглан» имел два таких орудия, расположенных в массивной башне. Второй монитор, составляющий компанию «Реглану», М-28, относился к типу малых мониторов, имевших, однако, серьезное для противника 234-мм орудие и 76-мм зенитку.
Экипажи обоих кораблей занимались воскресной рутинной деятельностью, когда был принят срочный семафор с «Лизарда» с кодовым сигналом «ГОБЛО» – немецкие крейсеры вышли из Дарданелл. Выбравшийся из своего логова дракон разрушил устоявшийся покой своих стражей. Стоящие на якорях «Реглан» и М-28 экстренно сыграли боевую тревогу. «Реглан», обладающий мощной радиостанцией, смог передать весть о выходе немцев стоящему в бухте Мудрос «Агамемнону», который отрепетировал ее непосредственно Хейес-Садлеру в Салоники. Но немцы не дали англичанам опомниться – застигнутые врасплох мониторы были слишком заманчивой добычей, которую надо было готовить, и срочно. В 7 ч. 44 мин., отогнав британский «Лизард» и присоединившийся к нему «Тайгрисс», «Бреслау» открыл огонь по стоявшим у берега неподвижным мониторам. К нему вскоре присоединился и «Гебен», пустивший в дело свой главный калибр. Вначале британцы не открывали огня, полагая, что выкрашенные в камуфляж мониторы противник не заметит, однако это было совершенно напрасно. Уже четвертый залп «Бреслау» оказался результативным – на «Реглане» был разрушен фор-марс, убит старший артиллерист и ранен командир корабля, капитан 2 ранга виконт Брум. Англичане успели сделать всего семь безрезультатных выстрелов из вспомогательного 152-мм орудия, когда пристрелявшиеся немцы начали всаживать в них снаряд за снарядом. Башня монитора была уже готова открыть огонь, но 280-мм снаряд с «Гебена» пробил барбет и воспламенил заряды на элеваторе. Пожара в башенном отделении удалось избежать, при этом часть прислуги погибла. Видя, что лишенный своей главной артиллерии монитор находится в безнадежном положении, Брум приказал команде оставить корабль.
Немцы перенесли огонь на М-28. Уже второй залп вызвал на нем сильный пожар. «Лизард», который попытался оказать помощь своим гибнущим соратникам и поставить дымовую завесу, был отогнан артиллерийским огнем. Оба немецких крейсера подошли на расстояние не более 20 кабельтовых и спокойно расстреливали мониторы, как мишени на учениях. Вскоре сильно поврежденный «Реглан», на котором взорвался погреб 76-мм орудий, затонул на глубине примерно 10 метров. М-28, успевший дать два выстрела из своего главного калибра, был весь объят пламенем. Чуть позже он взорвался и также затонул. Из обоих экипажей уцелели и были подобраны из воды 132 человека. На расправу над двумя мониторами «Гебен» и «Бреслау» потратили совсем немного времени – не видя перед собой достойных целей, они продолжили движение на юг, чтобы потом двинуться в сторону Мудросской бухты.
«Гебен» испытывал некоторые трудности с определением своего точного курса, поскольку вследствие подрыва на мине у него вышли из строя все гирокомпасы. В начале девятого с шедшего в кильватере за линейным крейсером «Бреслау» просигналили, что обнаружили вражескую подводную лодку. Это была очевидная ошибка, поскольку подводных лодок Антанты в данный момент в этом районе не было. Английские эсминцы «Лизард» и «Тайгрисс» держались за кормой немецкого отряда, не выпуская их из виду. В 8.26 появились два самолета противника, и с «Гебена» приказали легкому крейсеру выйти вперед – флагман хотел использовать свои зенитные орудия, не угрожая при этом «Бреслау». Вскоре в воду упала первая бомба.
Пока Ребейр-Пашвиц отбивался от досаждавших ему самолетов и эсминцев, в лагере противоположной стороны приводился в действие уже порядком застоявшийся военный механизм противодействия. Получив радиограмму с «Лизарда», Хейес-Садлер спешно вышел из Салоник, держа свой флаг на «Лорде Нельсоне». Он приказал по радио «Агамемнону», у топок которого уже вовсю суетились кочегары, выйти навстречу флагману и, соединившись, попытаться перехватить «Гебен». Бросать в бой одного «Агамемнона» английский адмирал посчитал слишком рискованным. Готовящийся к выходу вместе с ним старый крейсер-скаут «Форсайт» был откровенно слабоват даже для «Бреслау».
Пока разбуженные англичане собирали кулак для противодействия возникшей угрозе, сами немцы столкнулись с очень серьезными проблемами. В 8 час. 31 мин., выполняя маневр, «Бреслау» кормовой частью правого борта подорвался на мине. Из строя вышли паровой и ручной приводы руля, а также правая турбина низкого давления.
Крейсер остался на плаву, но утратил управление. Командир «Гебена» капитан 1 ранга Штенцель приказал развернуться, чтобы подойти к «Бреслау» и взять его на буксир. Тем временем наблюдатели легкого крейсера заметили в нескольких местах якорные мины – видимость была прекрасной, и вода обладала высокой степенью прозрачности. На «Гебен» передали семафором предупреждение об опасности – тот снизил скорость и подбирался к своему товарищу с осторожностью. Впрочем, это не помогло. В 8 часов 55 минут большой столб воды внезапно поднялся с правого борта «Гебена», взметнувшись выше его мачт, – вода снесла фор-брам стеньгу, к счастью, не повредив радиоантенну. Информация с трофейной карты оказалась интерпретирована полностью неверно. Какие-то личные, одному ему известные, пометки английского капитана, принятые немецкими аналитиками за расположение минных полей стали ловушкой, в которую угодил отряд фон Ребейр-Пашвица. Крейсеры очутились фактически посреди минного поля противника. Видя подрывы мин, английские эсминцы несколько осмелели и сократили дистанцию. Однако раненый враг оставался опасным. Кормовые орудия «Бреслау» открыли частый огонь и вновь заставили «Лизард» и «Тайгрисс» отойти на почтительное расстояние. На легком крейсере продолжалась борьба за живучесть. Аварийным партиям удалось локализовать поступление воды, на палубе готовились к приему буксиров с «Гебена». Капитан 1 ранга Хиппель, командир «Бреслау», отдал приказ дать задний ход, чтобы выйти из кольца обнаруженных мин.
Но беды крейсера только начинались. Около 9 часов прогремели сразу два взрыва – они пришлись на котельное отделение левого борта. «Бреслау» лишился теперь не только управления, но и хода, и начал дрейфовать с креном на левый борт и дифферентом на корму. Примерно через 10 минут произошли еще два взрыва. Хиппель приказал команде немедленно оставить крейсер. Агонизирующий корабль начал погружаться кормой и вскоре затонул. Британские эсминцы «Лизард» и «Тайгрисс», прошедшие мимо места гибели «Бреслау» через полтора часа, подняли из воды 162 человека. «Гебен» не мог себе позволить вести спасательные работы и начал выбираться с минного поля. Связавшись с базой, он затребовал немедленного прихода эсминцев, чтобы те могли спасти хотя бы часть команды легкого крейсера. Четыре турецких эсминца, стоявших в полной готовности на выходе из Дарданелл, немедленно вышли в море. Уже и речи не могло быть ни об обстреле Мудросской гавани, ни о прочих диверсиях – главной задачей на этот момент было обеспечение возвращения «Гебена». Не дойдя примерно 5 км до места гибели «Бреслау», турецкие эсминцы вступили в бой все с теми же «Лизардом» и «Тайгриссом». Причем на этот раз британцы стреляли метко: «Басра» получила два болезненных попадания 102-мм снарядами, один из ее отсеков был затоплен. Турки решили не испытывать судьбу и отвернули назад. Английские эсминцы гнали их до тех пор, пока не попали под огонь береговых батарей форта Сед-эль-Бар.
Использовать драгоценный линейный крейсер для прикрытия собственных эсминцев даже ради спасения остатков экипажа «Бреслау» командование посчитало неприемлемым, и «Гебен» получил приказ возвращаться немедленно. Немцы не смогли обнаружить выставленный ими рано утром буй – эта досадная оплошность обошлась им недешево. В 9 часов 48 минут линейный крейсер вновь подорвался на мине недалеко от того места, что и в первый раз. Повреждения вновь оказались не критическими, и корабль продолжил движение к Дарданеллам. Контр-адмирал Хейес-Садлер, который мчался из Салоник со всей 18-узловой скоростью немолодого корабля, был в курсе происходящих событий благодаря регулярным радиограммам с наблюдавших за происходящим эсминцев. Узнав, что «Гебен» все-таки уходит, он приказал «Агамемнону» вместе с «Форсайтом» и двумя эсминцами не идти навстречу ему, а попытаться догнать врага. Однако эти почтенные джентльмены сумели прибыть к месту боя, когда уже все закончилось. Против ускользающего «Гебена» англичане бросили около 10 самолетов, которые энергично и так же безрезультатно начали сбрасывать бомбы. Вокруг линейного крейсера густо поднимались водяные столбы до тех пор, пока в начале одиннадцатого для прикрытия с воздуха не подтянулись немецкие истребители из Чанака. В завязавшемся воздушном бою один британский самолет был сбит, другой поврежден.
В 10 часов 30 минут «Гебен» вместе с сопровождавшими его эсминцами вошел в Дарданеллы. Операция закончилась. Но не закончились неприятности. В 11 часов корабль преодолел последнее минное заграждение, и лоцман был отпущен. Имея крен на левый борт – вода все-таки поступала внутрь корпуса – «Гебен» достиг мыса Нагара, где Штенцель перепутал буи и отдал неверный приказ рулевому. На 15-узловой скорости линейный крейсер выскочил на мель и сел на нее весьма крепко.
Происшествие случилось, как, собственно, и многие подобные случаи, в самый неподходящий момент и в таком же неподходящем месте. Англичане имели возможность обстреливать «Гебен» перекидным огнем из залива Сарос, атаковать при помощи авиации. Первые попытки сняться с мели собственными силами успехом не увенчались – песчаный грунт прочно удерживал корабль. Необходимо было привлекать дополнительные силы. К месту вынужденной стоянки «Гебена» были стянуты все находящиеся в наличии силы ПЛО, включая даже старые миноносцы, – опасность появления вражеской субмарины, для которой неподвижный корабль представлял прекрасную мишень, считалась весьма высокой. Сюда же были подтянуты зенитные орудия, на близлежащих аэродромах разместили истребители для отражения воздушных налетов. Для противодействия возможному обстрелу со стороны залива Сарос на берегу разместился корректировочный пост вместе со старшим артиллерийским офицером «Гебена». Опасения немцев и турок были небеспочвенны. 24 января в темное время суток противник произвел перекидной обстрел из залива. Судя по разрывам, снаряды принадлежали калибрам 105–150 мм – это были, по оценкам наблюдателей, 2–3 корабля класса «эсминец – крейсер». Данный факт форсировал спасательные работы. Ясно было, что вскоре могут пожаловать и более серьезные гости.
Еще 20 января на линейном крейсере начали перегрузку боезапаса с носа на корму, одновременно были заведены два 10-тонных адмиралтейских якоря. Машины дали «полный назад», но «Гебен» не сдвинулся с места. Попытки использовать два буксира также не увенчались успехом. Вечером 21 января из Стамбула прибыл старый линкор «Тургут Рейс» (бывший германский броненосец «Вейссенбург»). Этот 10-тысячный корабль имел, по мнению специалистов, шансы сдвинуть своего более крупного собрата с песчаной отмели. Тем временем англичане бросили на «Гебен» бомбардировочную авиацию. Налеты были очень частыми, но малоэффективными. По оценкам немцев, на линейный крейсер было сброшено не менее 180 бомб, но в корабль попало только две. Одно попадание повредило дымовую трубу, проделав в ней отверстие около трех метров. Другое пришлось на ящик противоминных сетей. Время «Ланкастеров» и пятитонных «Толлбоев» еще не пришло. Но задача спасения «Гебена» была весьма нелегкой даже для «Тургут Рейса» – израсходовав в бесплодных попытках стащить линейный крейсер почти весь свой уголь, линкор ушел в Стамбул для пополнения запасов топлива.
25 января «Тургут Рейс» вернулся. Теперь решили поступить по-другому. Дно состояло из песка. Линкор пришвартовали к правому борту «Гебена» – непрерывно работая винтами, тот должен был размыть песчаную банку. Машины «Тургут Рейса» работали всю ночь, и утром 26 января было решено попытать счастья. Линкор и несколько буксиров впряглись в «Гебен» – его собственные машины дали полный ход назад. Однако корабль только развернуло на 13 градусов. Это позволяло все-таки оптимистично смотреть на ситуацию – видно было, что грунт под килем разрыхляется. Промеры показывали, что глубина рядом с линейным крейсером постепенно увеличивается. «Тургут Рейс» снова ошвартовался и продолжил взбивать воду винтами. Примерно в 16 часов наблюдатели зафиксировали струю от его винтов на противоположном борту «Гебена» – удалось подмыть песок под килем. Новая попытка снять с мели также осуществлялась целой группой судов во главе со старым линкором. В 17 часов 47 минут столь длительны и упорные усилия, наконец, увенчались успехом. «Гебен» сошел с мели и немедленно отправился в Стамбул.
Немцам, конечно, удалось пошуметь. В 7 утра 20 января английские радиостанции передали открытым текстом сообщение: всем торговым судам восточнее Мальты немедленно идти в близлежащие порты в связи с выходом немецкой эскадры в море. Впрочем, вскоре это указание отменили. Адмиралтейство отстранило от должности контр-адмирала Хейес-Садлера, так безответственно использовавшего для поездок (хоть и служебных) флагманский корабль. Оплеуха британскому флоту, проспавшему столь длительно ожидавшееся нападение, была воспринята достаточно спокойно – исход войны уже не вызывал сомнений.
Подбитый, но не потопленный (специалисты верфи «Блом унд Фосс» знали свое ремесло) «Гебен» больше в море не выходил – за исключением одного похода в оккупированный немецкими войсками Севастополь. Там многократно поврежденный линейный крейсер прошел, наконец, ремонт, которого не знал почти пять лет. По иронии «Гебен» стоял в сухом доке, предназначенном для его заклятых врагов – дредноутов типа «Императрица Мария». Окончание ремонта почти совпало с окончанием войны. Под названием «Явуз» германский ветеран послужил в турецком флоте до 60-х годов. В огне мартеновских печей давно сгинули все его соплаватели и противники, представители бурной эры дредноутной лихорадки, эпохи германо-британского соперничества. Старый корабль поставили на прикол – в Германии даже началась компания по спасению уникального свидетеля немецкого военно-морского могущества начала XX века. Но политики решили по-другому, и карьера бывшего «Гебена», корабля с удивительной судьбой, закончилась в 1973 году разборкой на металлолом.
Конец 1917 года ознаменовался столь ожидаемым окончанием плотной блокады Босфора со стороны Черного моря силами русского флота. После Октябрьской революции и без того шаткое дисциплинарное равновесие было нарушено: корабли и базы Черноморского флота захлестнула волна общественно-политических перемен и преобразований. И, конечно, не в лучшую сторону. Необходимо заметить, что русская блокада была весьма действенным и эффективным способом воздействия в первую очередь непосредственно на столицу Турции Стамбул и базирующиеся тут германо-турецкие военно-морские силы. Из-за паралича транспорта хлебный паек был сокращен до 180 граммов в день, корабли стояли с мизерным количеством угля, не имея возможности выходить в море. Только эсминцы, благодаря своей быстроходности, периодически ходили в Зонгулдак, где бункеровались углем. В ночь с 15 на 16 декабря с Россией было заключено перемирие. Тиски угольной и продовольственной блокады, ослабевающие в последние недели, теперь уже окончательно разжались.
В изменившейся обстановке просьба турок о набеге на Салоники дошла до Германского морского штаба в Берлине, где, прикинув все за и против, дали добро на проведение операции. Фактический главнокомандующий турецкой армией Энвер-паша рекомендовал не рисковать без надобности и не вступать в бой с превосходящими силами противника. Дело в том, что линейный крейсер «Гебен» и легкий «Бреслау», силами которых планировалось пошуметь у греческого побережья, по предварительной договоренности должны были быть переданы окончательно во владение Турции, естественно, после завершения войны. Энвер-паша в своих пожеланиях фон Ребейр-Пашвицу подчеркивал, что эти два корабля для Турции как Гранд-Флит для Великобритании. В общем, турки были не против диверсии, но против риска.
Планирование и подготовка операции
Легкий крейсер «Бреслау»
После обмена телеграммами с Берлином началась подготовка к набеговой операции. В первую очередь необходимо было решить проблему с углем. На 21 декабря 1917 года линейный крейсер «Гебен» имел в своих угольных ямах не более 1385 тонн угля при полном запасе 3000 тонн. «Бреслау» же вообще сидел на голодном пайке – он располагал всего 127 тоннами вместо положенных 1200. Все это было последствием русской блокады и вызванного ею угольного кризиса. С таким количеством наличного топлива и думать было нельзя о немедленном выходе в море. Во второй половине декабря наиболее боеспособные турецкие эсминцы совершили переход в Зонгулдак, где приняли уголь. 21 декабря настала очередь «Бреслау», для которого не было проблемой принимать топливо с мола. С «Гебеном» было сложнее. Из-за большой осадки он не мог подойти к берегу. 15 января линейный крейсер прибыл в Зонгулдак, встал на внешнем рейде и три дня наполнял свои обширные бункеры топливом с барж. 18 января «Гебен» был полностью обеспечен углем.
Решив топливный вопрос, флотское командование приступило к оперативному обеспечению. Каналы в минных полях Дарданелльской крепости были расширены с 75 до 200 метров для нормального прохода кораблей. Одновременно велись работы по разведке и тралению вражеских минных заграждений. Чтобы не раззадорить противника раньше времени, этот комплекс мероприятий проводился в основном по ночам и в последний момент. Уделялось большое внимание и соблюдению высокого уровня секретности: в план набеговой операции был посвящен весьма узкий круг офицеров, даже командование 5-й турецкой армии в Галлиполи не было оповещено о предстоящей акции.
В процессе планирования задачи набеговой группы были сформулированы более четко и более умеренно в отличие от первоначального замысла. Практически сразу были отметены идеи прорыва к Салоникам с последующим обстрелом порта. В задачу отряда, прежде всего, входил удар по силам противника, непосредственно стерегущим выходы из проливов. Германо-турецкое командование озаботилось проведением воздушной разведки британских передовых баз на островах Лемнос и Имброс – для этого были затребованы истребители. Поскольку часть британских вспомогательных кораблей находилась на якорных стоянках, в экипажи «Гебена» и «Бреслау» были введены специальные призовые партии – немцы всерьез рассчитывали на взятие трофеев. При удачном стечении обстоятельств планировалось обстрелять британскую базу гидросамолетов на острове Имброс и Мудросскую бухту на острове Лемнос, где находилась стоянка английских легких сил. К операции привлекалась единственная на тот момент боеготовая подводная лодка UC-23, ее предполагалось вызвать по радио с позиции, которую она занимала. Кроме обоих немецких крейсеров задействовали наиболее боеспособные турецкие эсминцы: «Муавенет», «Басра», «Нумуне» и «Самсун». Все корабли были обеспечены топливом, предварительные работы по расчистке фарватеров были закончены, и откладывать операцию более не представлялось возможным – разведка англичан могла зафиксировать активность в проливах и принять соответствующие меры. К вечеру 18 января 1918 года все береговые батареи Дарданелльской крепости находились в полной боевой готовности.
Дозор у проливов
К концу 1917 года британская корабельная группировка, занимавшая позиции у Дарданелл, стала напоминать разленившуюся дружину, стерегущую пещеру с драконом. Дракона все ждали и ждали, а он не выходил. И, наконец, к такому положению вещей так привыкли, что появление дракона из пещеры представлялось не более реальным, чем сам дракон. Для англичан стало привычным, что все хлопоты, связанные с охотой на «Гебен» и «Бреслау», долгие годы войны нес на себе русский Черноморский флот, – это был, с их точки зрения, нормальный порядок вещей. Панические гипотезы, что «Гебен» вдруг вырвется на просторы Средиземного моря, сея смерть и разрушения, были не без основания высмеяны, и страсти улеглись.
К моменту проведения Ребейр-Пашвицем своей операции английские военно-морские силы в Эгейском море сократились до двух броненосцев преддредноутного типа «Лорда Нельсона» и «Агамемнона», восьми немолодых легких крейсеров, флотилии старых эсминцев и нескольких мониторов. Броненосцы могли дать максимум 18 узлов. «Гебен», хотя уже не был хорошим ходоком – обросшее за войну днище давало о себе знать, мог развить скорость 22 узла. При очень благоприятных обстоятельствах англичане могли рассчитывать на что-то вроде боя у мыса Сарыч – 2. К счастью для немцев, незадолго до описываемых событий командование Эгейской эскадрой принял на себя контр-адмирал Артур Хейес-Садлер, который был командиром дредноута «Оушен» в день его гибели в марте 1915 года. Контр-адмирал постарался сократить количество тех самых «благоприятных обстоятельств» поимки стамбульских сидельцев до минимума. Так, для своего должностного визита по служебным делам в Салоники сэр Хейес-Садлер избрал не какую-то там штабную яхту «Триад», специально находящуюся для подобных случаев на Мудросе, или эсминец, а целый броненосец «Лорд Нельсон». Контр-адмирал разделил свои и без того отнюдь не колоссальные силы на целых шесть отрядов, разбросанных по всему морю. Английское командование было почему-то твердо уверено, что любому выходу немецких кораблей из проливов будет предшествовать долгое и тщательное траление фарватеров. Оно ошибалось. Немцам удалось застать противника врасплох.
Дарданелльская побудка
В 16 часов 19 января 1918 года отряд вышел в море. 20 января в 3 часа 30 минут «Гебен» и «Бреслау» находились у выхода из Дарданелл, – когда собственные минные заграждения оказались позади, был отпущен лоцман, а эсминцам приказано повернуть назад. Первоначально двое их них должны были сопровождать немецкие крейсеры, однако от этой затеи отказались – турецкие эсминцы были, по мнению германского командования, недостаточно быстроходны и имели слабое вооружение. На выбранный маршрут следования оказало влияние одно важное обстоятельство. 20 декабря 1917 года у острова Энос в Саросском заливе сел на камни и был захвачен английский пароход. На нем обнаружили карту вод, прилегающих к Дарданеллам, с различными пометками. Командующий 5-й армии генерал Лиман фон Сандерс передал этот документ морскому командованию, полагая, что оно извлечет из него пользу для себя. Знаки и другие обозначения были истолкованы в штабе операции как схема английских минных заграждений с безопасными проходами через них. Полученные данные вызывали скепсис и недоверие у некоторых офицеров. Уже тщательно протраленные немцами места на карте были помечены и истолковывались как заминированные. Но и участки без каких-либо пометок и значков германской разведкой оценивались как потенциально опасные. Разведданные не совпадали с непонятными пометками. Тем не менее в планировании предстоящей операции трофейной английской карте с сомнительным содержимым уделялось большое значение. На основании данных, полученных с нее, и прокладывался предполагаемый курс следования «Гебена» и «Бреслау».
В 5 часов 41 минуту немецкие корабли вышли из пролива. Наблюдательный пост, расположенный на острове Мавро, из-за плохой видимости и тумана выхода противника не заметил. В 6 часов 10 минут, находясь согласно английской карте в безопасном месте, «Гебен» левым бортом коснулся мины. Произошел взрыв, не причинивший, впрочем, большого вреда – линейный крейсер сохранил боеспособность. После предварительного осмотра в воду был сброшен буй, сигнализирующий об опасности, и корабли взяли курс к острову Имброс. «Бреслау» получил приказ выдвинуться вперед для обнаружения кораблей противника. Сам «Гебен» в 7 часов 41 минуту открыл огонь вспомогательным калибром по сигнальной радиостанции на косе Кефало – после четырех залпов она была уничтожена. Линейный крейсер перенес огонь на два небольших судна, стоявших у берега, и вскоре потопил их. Первыми немецкие корабли обнаружил и опознал находящийся в дозоре у северо-восточного побережья острова Имброс британский эсминец «Лизард». Немецкие радиостанции глушили эфир, и англичане не сразу смогли оповестить своих коллег о внезапной опасности. По воспоминаниям командира «Лизарда» лейтенанта Оленшлагера, в момент обнаружения противника он находился в штурманской рубке. Когда его вахтенный офицер сообщил, что наблюдает похожий на крейсер корабль, идущий со стороны Дарданелл, и считает, что это «Бреслау», Оленшлагер строго отчитал его, будучи глубоко убежденным, что это какая-то досадная нелепость и невнимательность молодого подчиненного. В реальность набега немцев англичане верили не более, чем в выход всего Флота открытого моря. Тем не менее командир «Лизарда» очень скоро убедился в своей ошибке. Англичане еще торопливо настраивали бинокли, когда вдоль темного стремительного силуэта четырехтрубного корабля пробежали огоньки и в следующие мгновения вокруг английского эсминца поднялись столбы разрывов. Эфир трещал от помех, и поэтому Оленшлагер попытался визуально передать сигнал об опасности на стоящие в бухте Кусу острова Имброс два британских монитора – «Реглан» и М-28.
Монитор «Реглан»
О них стоит сказать пару слов. Во время начавшейся войны англичанам, ведущим боевые действия на разных морских театрах, остро понадобились мелкосидящие корабли, вооруженные крупнокалиберной артиллерией. И тогда вспомнили об уже полузабытом классе мониторов. Серия мореходных мониторов типа «Аберкромби», к которой принадлежал «Реглан», была заказана осенью 1914 года. Вооружили эти корабли выкупленными у США 356-мм орудиями для строящегося в Германии по заказу Греции дредноута «Саламиас». «Реглан» имел два таких орудия, расположенных в массивной башне. Второй монитор, составляющий компанию «Реглану», М-28, относился к типу малых мониторов, имевших, однако, серьезное для противника 234-мм орудие и 76-мм зенитку.
Экипажи обоих кораблей занимались воскресной рутинной деятельностью, когда был принят срочный семафор с «Лизарда» с кодовым сигналом «ГОБЛО» – немецкие крейсеры вышли из Дарданелл. Выбравшийся из своего логова дракон разрушил устоявшийся покой своих стражей. Стоящие на якорях «Реглан» и М-28 экстренно сыграли боевую тревогу. «Реглан», обладающий мощной радиостанцией, смог передать весть о выходе немцев стоящему в бухте Мудрос «Агамемнону», который отрепетировал ее непосредственно Хейес-Садлеру в Салоники. Но немцы не дали англичанам опомниться – застигнутые врасплох мониторы были слишком заманчивой добычей, которую надо было готовить, и срочно. В 7 ч. 44 мин., отогнав британский «Лизард» и присоединившийся к нему «Тайгрисс», «Бреслау» открыл огонь по стоявшим у берега неподвижным мониторам. К нему вскоре присоединился и «Гебен», пустивший в дело свой главный калибр. Вначале британцы не открывали огня, полагая, что выкрашенные в камуфляж мониторы противник не заметит, однако это было совершенно напрасно. Уже четвертый залп «Бреслау» оказался результативным – на «Реглане» был разрушен фор-марс, убит старший артиллерист и ранен командир корабля, капитан 2 ранга виконт Брум. Англичане успели сделать всего семь безрезультатных выстрелов из вспомогательного 152-мм орудия, когда пристрелявшиеся немцы начали всаживать в них снаряд за снарядом. Башня монитора была уже готова открыть огонь, но 280-мм снаряд с «Гебена» пробил барбет и воспламенил заряды на элеваторе. Пожара в башенном отделении удалось избежать, при этом часть прислуги погибла. Видя, что лишенный своей главной артиллерии монитор находится в безнадежном положении, Брум приказал команде оставить корабль.
Немцы перенесли огонь на М-28. Уже второй залп вызвал на нем сильный пожар. «Лизард», который попытался оказать помощь своим гибнущим соратникам и поставить дымовую завесу, был отогнан артиллерийским огнем. Оба немецких крейсера подошли на расстояние не более 20 кабельтовых и спокойно расстреливали мониторы, как мишени на учениях. Вскоре сильно поврежденный «Реглан», на котором взорвался погреб 76-мм орудий, затонул на глубине примерно 10 метров. М-28, успевший дать два выстрела из своего главного калибра, был весь объят пламенем. Чуть позже он взорвался и также затонул. Из обоих экипажей уцелели и были подобраны из воды 132 человека. На расправу над двумя мониторами «Гебен» и «Бреслау» потратили совсем немного времени – не видя перед собой достойных целей, они продолжили движение на юг, чтобы потом двинуться в сторону Мудросской бухты.
«Гебен» испытывал некоторые трудности с определением своего точного курса, поскольку вследствие подрыва на мине у него вышли из строя все гирокомпасы. В начале девятого с шедшего в кильватере за линейным крейсером «Бреслау» просигналили, что обнаружили вражескую подводную лодку. Это была очевидная ошибка, поскольку подводных лодок Антанты в данный момент в этом районе не было. Английские эсминцы «Лизард» и «Тайгрисс» держались за кормой немецкого отряда, не выпуская их из виду. В 8.26 появились два самолета противника, и с «Гебена» приказали легкому крейсеру выйти вперед – флагман хотел использовать свои зенитные орудия, не угрожая при этом «Бреслау». Вскоре в воду упала первая бомба.
Пока Ребейр-Пашвиц отбивался от досаждавших ему самолетов и эсминцев, в лагере противоположной стороны приводился в действие уже порядком застоявшийся военный механизм противодействия. Получив радиограмму с «Лизарда», Хейес-Садлер спешно вышел из Салоник, держа свой флаг на «Лорде Нельсоне». Он приказал по радио «Агамемнону», у топок которого уже вовсю суетились кочегары, выйти навстречу флагману и, соединившись, попытаться перехватить «Гебен». Бросать в бой одного «Агамемнона» английский адмирал посчитал слишком рискованным. Готовящийся к выходу вместе с ним старый крейсер-скаут «Форсайт» был откровенно слабоват даже для «Бреслау».
Пока разбуженные англичане собирали кулак для противодействия возникшей угрозе, сами немцы столкнулись с очень серьезными проблемами. В 8 час. 31 мин., выполняя маневр, «Бреслау» кормовой частью правого борта подорвался на мине. Из строя вышли паровой и ручной приводы руля, а также правая турбина низкого давления.
На минном поле
Крейсер остался на плаву, но утратил управление. Командир «Гебена» капитан 1 ранга Штенцель приказал развернуться, чтобы подойти к «Бреслау» и взять его на буксир. Тем временем наблюдатели легкого крейсера заметили в нескольких местах якорные мины – видимость была прекрасной, и вода обладала высокой степенью прозрачности. На «Гебен» передали семафором предупреждение об опасности – тот снизил скорость и подбирался к своему товарищу с осторожностью. Впрочем, это не помогло. В 8 часов 55 минут большой столб воды внезапно поднялся с правого борта «Гебена», взметнувшись выше его мачт, – вода снесла фор-брам стеньгу, к счастью, не повредив радиоантенну. Информация с трофейной карты оказалась интерпретирована полностью неверно. Какие-то личные, одному ему известные, пометки английского капитана, принятые немецкими аналитиками за расположение минных полей стали ловушкой, в которую угодил отряд фон Ребейр-Пашвица. Крейсеры очутились фактически посреди минного поля противника. Видя подрывы мин, английские эсминцы несколько осмелели и сократили дистанцию. Однако раненый враг оставался опасным. Кормовые орудия «Бреслау» открыли частый огонь и вновь заставили «Лизард» и «Тайгрисс» отойти на почтительное расстояние. На легком крейсере продолжалась борьба за живучесть. Аварийным партиям удалось локализовать поступление воды, на палубе готовились к приему буксиров с «Гебена». Капитан 1 ранга Хиппель, командир «Бреслау», отдал приказ дать задний ход, чтобы выйти из кольца обнаруженных мин.
Но беды крейсера только начинались. Около 9 часов прогремели сразу два взрыва – они пришлись на котельное отделение левого борта. «Бреслау» лишился теперь не только управления, но и хода, и начал дрейфовать с креном на левый борт и дифферентом на корму. Примерно через 10 минут произошли еще два взрыва. Хиппель приказал команде немедленно оставить крейсер. Агонизирующий корабль начал погружаться кормой и вскоре затонул. Британские эсминцы «Лизард» и «Тайгрисс», прошедшие мимо места гибели «Бреслау» через полтора часа, подняли из воды 162 человека. «Гебен» не мог себе позволить вести спасательные работы и начал выбираться с минного поля. Связавшись с базой, он затребовал немедленного прихода эсминцев, чтобы те могли спасти хотя бы часть команды легкого крейсера. Четыре турецких эсминца, стоявших в полной готовности на выходе из Дарданелл, немедленно вышли в море. Уже и речи не могло быть ни об обстреле Мудросской гавани, ни о прочих диверсиях – главной задачей на этот момент было обеспечение возвращения «Гебена». Не дойдя примерно 5 км до места гибели «Бреслау», турецкие эсминцы вступили в бой все с теми же «Лизардом» и «Тайгриссом». Причем на этот раз британцы стреляли метко: «Басра» получила два болезненных попадания 102-мм снарядами, один из ее отсеков был затоплен. Турки решили не испытывать судьбу и отвернули назад. Английские эсминцы гнали их до тех пор, пока не попали под огонь береговых батарей форта Сед-эль-Бар.
Использовать драгоценный линейный крейсер для прикрытия собственных эсминцев даже ради спасения остатков экипажа «Бреслау» командование посчитало неприемлемым, и «Гебен» получил приказ возвращаться немедленно. Немцы не смогли обнаружить выставленный ими рано утром буй – эта досадная оплошность обошлась им недешево. В 9 часов 48 минут линейный крейсер вновь подорвался на мине недалеко от того места, что и в первый раз. Повреждения вновь оказались не критическими, и корабль продолжил движение к Дарданеллам. Контр-адмирал Хейес-Садлер, который мчался из Салоник со всей 18-узловой скоростью немолодого корабля, был в курсе происходящих событий благодаря регулярным радиограммам с наблюдавших за происходящим эсминцев. Узнав, что «Гебен» все-таки уходит, он приказал «Агамемнону» вместе с «Форсайтом» и двумя эсминцами не идти навстречу ему, а попытаться догнать врага. Однако эти почтенные джентльмены сумели прибыть к месту боя, когда уже все закончилось. Против ускользающего «Гебена» англичане бросили около 10 самолетов, которые энергично и так же безрезультатно начали сбрасывать бомбы. Вокруг линейного крейсера густо поднимались водяные столбы до тех пор, пока в начале одиннадцатого для прикрытия с воздуха не подтянулись немецкие истребители из Чанака. В завязавшемся воздушном бою один британский самолет был сбит, другой поврежден.
В 10 часов 30 минут «Гебен» вместе с сопровождавшими его эсминцами вошел в Дарданеллы. Операция закончилась. Но не закончились неприятности. В 11 часов корабль преодолел последнее минное заграждение, и лоцман был отпущен. Имея крен на левый борт – вода все-таки поступала внутрь корпуса – «Гебен» достиг мыса Нагара, где Штенцель перепутал буи и отдал неверный приказ рулевому. На 15-узловой скорости линейный крейсер выскочил на мель и сел на нее весьма крепко.
На мели
«Гебен» на мели
Происшествие случилось, как, собственно, и многие подобные случаи, в самый неподходящий момент и в таком же неподходящем месте. Англичане имели возможность обстреливать «Гебен» перекидным огнем из залива Сарос, атаковать при помощи авиации. Первые попытки сняться с мели собственными силами успехом не увенчались – песчаный грунт прочно удерживал корабль. Необходимо было привлекать дополнительные силы. К месту вынужденной стоянки «Гебена» были стянуты все находящиеся в наличии силы ПЛО, включая даже старые миноносцы, – опасность появления вражеской субмарины, для которой неподвижный корабль представлял прекрасную мишень, считалась весьма высокой. Сюда же были подтянуты зенитные орудия, на близлежащих аэродромах разместили истребители для отражения воздушных налетов. Для противодействия возможному обстрелу со стороны залива Сарос на берегу разместился корректировочный пост вместе со старшим артиллерийским офицером «Гебена». Опасения немцев и турок были небеспочвенны. 24 января в темное время суток противник произвел перекидной обстрел из залива. Судя по разрывам, снаряды принадлежали калибрам 105–150 мм – это были, по оценкам наблюдателей, 2–3 корабля класса «эсминец – крейсер». Данный факт форсировал спасательные работы. Ясно было, что вскоре могут пожаловать и более серьезные гости.
Еще 20 января на линейном крейсере начали перегрузку боезапаса с носа на корму, одновременно были заведены два 10-тонных адмиралтейских якоря. Машины дали «полный назад», но «Гебен» не сдвинулся с места. Попытки использовать два буксира также не увенчались успехом. Вечером 21 января из Стамбула прибыл старый линкор «Тургут Рейс» (бывший германский броненосец «Вейссенбург»). Этот 10-тысячный корабль имел, по мнению специалистов, шансы сдвинуть своего более крупного собрата с песчаной отмели. Тем временем англичане бросили на «Гебен» бомбардировочную авиацию. Налеты были очень частыми, но малоэффективными. По оценкам немцев, на линейный крейсер было сброшено не менее 180 бомб, но в корабль попало только две. Одно попадание повредило дымовую трубу, проделав в ней отверстие около трех метров. Другое пришлось на ящик противоминных сетей. Время «Ланкастеров» и пятитонных «Толлбоев» еще не пришло. Но задача спасения «Гебена» была весьма нелегкой даже для «Тургут Рейса» – израсходовав в бесплодных попытках стащить линейный крейсер почти весь свой уголь, линкор ушел в Стамбул для пополнения запасов топлива.
25 января «Тургут Рейс» вернулся. Теперь решили поступить по-другому. Дно состояло из песка. Линкор пришвартовали к правому борту «Гебена» – непрерывно работая винтами, тот должен был размыть песчаную банку. Машины «Тургут Рейса» работали всю ночь, и утром 26 января было решено попытать счастья. Линкор и несколько буксиров впряглись в «Гебен» – его собственные машины дали полный ход назад. Однако корабль только развернуло на 13 градусов. Это позволяло все-таки оптимистично смотреть на ситуацию – видно было, что грунт под килем разрыхляется. Промеры показывали, что глубина рядом с линейным крейсером постепенно увеличивается. «Тургут Рейс» снова ошвартовался и продолжил взбивать воду винтами. Примерно в 16 часов наблюдатели зафиксировали струю от его винтов на противоположном борту «Гебена» – удалось подмыть песок под килем. Новая попытка снять с мели также осуществлялась целой группой судов во главе со старым линкором. В 17 часов 47 минут столь длительны и упорные усилия, наконец, увенчались успехом. «Гебен» сошел с мели и немедленно отправился в Стамбул.
Последний из линейный крейсеров
Разборка «Гебена»
Немцам, конечно, удалось пошуметь. В 7 утра 20 января английские радиостанции передали открытым текстом сообщение: всем торговым судам восточнее Мальты немедленно идти в близлежащие порты в связи с выходом немецкой эскадры в море. Впрочем, вскоре это указание отменили. Адмиралтейство отстранило от должности контр-адмирала Хейес-Садлера, так безответственно использовавшего для поездок (хоть и служебных) флагманский корабль. Оплеуха британскому флоту, проспавшему столь длительно ожидавшееся нападение, была воспринята достаточно спокойно – исход войны уже не вызывал сомнений.
Подбитый, но не потопленный (специалисты верфи «Блом унд Фосс» знали свое ремесло) «Гебен» больше в море не выходил – за исключением одного похода в оккупированный немецкими войсками Севастополь. Там многократно поврежденный линейный крейсер прошел, наконец, ремонт, которого не знал почти пять лет. По иронии «Гебен» стоял в сухом доке, предназначенном для его заклятых врагов – дредноутов типа «Императрица Мария». Окончание ремонта почти совпало с окончанием войны. Под названием «Явуз» германский ветеран послужил в турецком флоте до 60-х годов. В огне мартеновских печей давно сгинули все его соплаватели и противники, представители бурной эры дредноутной лихорадки, эпохи германо-британского соперничества. Старый корабль поставили на прикол – в Германии даже началась компания по спасению уникального свидетеля немецкого военно-морского могущества начала XX века. Но политики решили по-другому, и карьера бывшего «Гебена», корабля с удивительной судьбой, закончилась в 1973 году разборкой на металлолом.
Комментарии1
