Бой в Жёлтом море 28 июля 1904 г. Часть 4. Броненосцы в строю, или Препирательства о дальнейшей судьбе эскадры

Оснований и дальше отстаиваться на внутреннем рейде Артура больше нет никаких, и еще 21 мая Вильгельм Карлович Витгефт шлет телеграмму наместнику:



А дальше… Общепринятое мнение:

1. Алексеев требовал от В. К. Витгефта идти во Владивосток, а тот всячески отнекивался и не желал этого делать.

2. Временно и.д. командующего эскадрой предпочитал использовать флот для защиты Порт-Артура по образцу и подобию обороны Севастополя 1854-55 гг. во время Крымской войны.

3. Флагманы эскадры поддержали контр-адмирала В. К. Витгефта.

Теперь зачастую звучат упреки в недостаточной решительности (а то и в трусости) командиров эскадры: мол, не желали идти в бой, рассчитывали отсидеться за крепостными стенами... Но, читая документы той эпохи, приходишь к выводу, что дело намного сложнее: наместник Алексеев, контр-адмирал В.К. Витгефт и флагманы и командиры кораблей 1-го ранга совершенно по-разному представляли себе задачи порт-артурской эскадры.

Наместник Алексеев полагал, что японский флот существенно ослаблен. Еще до того, как В.К. Витгефт впервые вывел эскадру в море (10 июня 1904 г.) Алексеев сообщил временно и.д. Командующего эскадрой Тихого океана, что японцы имеют у Порт-Артура только 2 броненосца и 5 броненосных крейсеров. Еще больший оптимизм демонстрировал Алексеев в своей телеграмме №5 от 11 июня (полученная в Порт-Артуре только 21 июня):



Здесь Евгений Иванович (Алексеев) сократил японский флот уже и вовсе до 2 броненосцев и 3 броненосных крейсеров. Интересно, с каким чувством прочитал эту телеграмму Вильгельм Карлович, который за день до того, как эта телеграмма была отправлена, встретил в море 4 броненосца (не считая «Чин Иен») и 4 броненосных крейсера японцев?

Итак, наместник считал, что сила, противостоящая артурцам на море, существенно ослабла. В то же время он опасался сухопутного японского наступления на Порт-Артур и вполне справедливо полагал, что сохранение эскадры важнее, чем сохранение крепости. В соответствии с этими соображениями и невзирая на общую неподготовленность эскадры, он дал распоряжение уводить корабли во Владивосток:



Однако спустя пять дней наместник уточнил свою позицию:



Таким образом, позиция наместника сводилась к тому, что необходимо покинуть крепость и идти во Владивосток, пользуясь относительной слабостью неприятеля. Если же вдруг удастся разбить его по дороге, тогда идти во Владивосток смысла нет и можно остаться в Порт-Артуре, помогая крепости.

Первоначально В.К. Витгефт как будто бы разделял мнение своего начальника. В ответ на полученную 6 июня телеграмму наместника:



Контр-адмирал ответил:



Крайне странно такое читать. «Враг не страшен»? Эскадра с марта не выходила на учения из внутреннего рейда, новейшие «Ретвизан» и «Цесаревич» и вовсе никакой подготовки с осени 1903 г. не имели — только двенадцать январских дней, в период с момента прекращения вооруженного резерва и до подрыва в самом начале войны.

Эскадренные броненосцы "Цесаревич" и "Ретвизан" на
внутреннем рейде Порт-Артура

Сам же В.К. Вигефт после выхода 10 июня в море писал в рапорте наместнику:



И все же «враг не страшен», но тут же: «В случае смерти прошу похлопотать пенсию жене»…

Возможно ли, что В.К. Витгефт уверовал в данные наместника о крайнем ослаблении японского флота? Сомнительно: сам контр-адмирал предполагал, что ему встретятся более мощные силы, сообщая Алексееву:



Чего желал добиться этим выходом В.К. Витгефт? Об этом он сам сообщает наместнику в рапорте №66 от 17 июня 1904 г (отчет о выходе эскадры 10 июня):



В.К. Витгефт шел в море в надежде на то, что данные наместника верны, и тогда он собирался дать бой. Однако Вильгельм Карлович предчувствовал, что сам он оценивает численность противостоявшего ему противника куда точнее Алексеева, и бой может обернуться плохо и для эскадры, и для него самого. Возможно, В.К. Витгефт предчувствовал собственную смерть, такое бывает. Но, как бы то ни было, контр-адмирал вывел эскадру и встретил неподалеку от Порт-Артура Объединенный флот, причем в силах, превосходящих ожидания Алексеева, да и его собственные. Отсутствовали только 4 броненосных крейсера Камимуры, занятые поимкой владивостокских крейсеров — их никак нельзя было оперативно вернуть к Артуру, но весь 1-ый боевой отряд в составе 4 броненосцев, «Ниссина» и «Касуги» при поддержке еще двух броненосных крейсеров 2-го отряда находился перед В.К. Витгефтом. Для генеральной баталии Того собрал все доступные ему силы в единый кулак: корабли 1-го и 2-го боевого отрядов сопровождали «раритеты» — «Мацусимы» и «Чин-Иен» третьей эскадры вице-адмирала С. Катаока. Неудивительно, что В.К. Витгефт отступил — он не считал себя в силах сражаться с таким противником. Уже вечером броненосец «Севастополь» наскочил на мину, отчего ему требовался достаточно продолжительный ремонт, так что контр-адмирал увел эскадру на внутренний рейд.

Эскадренный броненосец "Фудзи"

И был, вероятно, немало удивлен, что таковые его действия совершенно не удовлетворили наместника. Несмотря на то, что в своем первом сообщении, отправленном еще до предоставления рапорта В.К. Витгефт указывал:



Алексеев, ничтоже сумняшеся, отвечал В.К. Витгефту:



Отвечая на письмо временно и.д. начальника эскадры Тихого океана, направленное им Алексееву вместе с рапортом, наместник писал:



Вполне вероятно, что эти ответы Алексеева совершенно шокировали В.К. Витгефта. Ведь он был неглупым человеком, и отлично понимал свое несоответствие занимаемой должности, а согласился на нее потому, что был приказ и потому что ему назначено было лишь временно исполнять обязанности в период общей слабости флота и отсутствия крупных активных операций. Но затем ему поручили выход в море и сражение, пусть даже против ослабленных сил неприятеля, а теперь на него возлагалось, ни много ни мало как стать настоящим командующим, повести флот в бой и разбить значительно превосходящие силы противника!

Алексеев отлично понимал слабость своего начштаба и сначала вовсе не собирался бросать его в решительный бой. Но с некоторых пор у него попросту не осталось никакого другого выхода: на смену погибшему С.О. Макарову во Владивосток прибыли вице-адмиралы Н.И. Скрыдлов и П.А. Безобразов, причем последний должен был принять должность начальника Порт-Артурской эскадры. Однако на предложения наместника как-то переправить П.А. Безобразова в Порт-Артур Н.И. Скрыдлов ответил категорическим отказом в силу слишком высокого риска подобной «переправы». А воспрепятствовать осаде Порт-Артура силами сухопутной армии тоже не выходило. И кроме того, Алексеев уже сообщил государю о необходимости прорыва эскадры во Владивосток. Соответственно, 18 июня Николай II отправил телеграмму своему наместнику, в которой с недоумением интересуется, почему эскадра, не получив никаких повреждений, все же вернулась в Порт-Артур и завершает телеграмму словами:



Вот так и получилось, что «удобного» наместнику В.К. Витгефта никто не сменит, но отстаиваться в Артуре ему тоже позволить нельзя. И вместо того, чтобы дождаться вновь прибывшего адмирала и сдать командование, Вильгельму Карловичу предстояло теперь самостоятельно дать генеральное сражение японскому флоту!

Мягко, но весьма настойчиво наместник дал понять В.К. Витгефту, что ситуация совершенно переменилась, и теперь контр-адмиралу вменено в обязанность разбить японский флот либо же провести иным способом Порт-Артурскую эскадру во Владивосток. И тем, очевидно, вогнал последнего в самую черную меланхолию. Потому-то на приведенные выше письма наместника Вильгельм Карлович дает чрезвычайно пессимистичный ответ:



В том же письме В.К. Витгефт очерчивает возможности, которые он видит для вверенных его командованию сил:



Таким образом, Вильгельм Карлович обозначил свою позицию, каковой и придерживался, если судить по иным его письмам наместнику, до самого выхода в море и боя 28 июля 1904 г. В.К. Витгефт не считал возможным ни успешно драться с японцами в виду Порт-Артура, ни прорываться во Владивосток: будь он предоставлен сам себе, вероятно он бы списал экипажи и орудия на берег для обороны крепости по образу и подобию обороны Севастополя. И вот это, конечно, совершенно не устраивает наместника. Поэтому в ответной телеграмме он пишет В.К. Витгефту:



Собрание командиров и флагманов состоялось через день после получения телеграммы наместника, 4 июля 1904 г., по его результатам наместнику был отправлен протокол, согласно которому:



При чтении этого рапорта поневоле складывается впечатление, что ни флагманы, ни командиры кораблей в море идти не хотели и предпочитали разоружить корабли для обороны Артура, но на самом деле это не так. Дело в том, что к самому «Протоколу» прилагались подписанные «Мнения» флагманов и капитанов 1-го ранга, участвовавших в собрании, и там их мнения конкретизированы вполне однозначно:

Мнение начальника отряда броненосцев (подписал контр-адмирал, князь Ухтомский):



Мнение начальника прибрежной обороны (подписал контр-адмирал Лощинский):



Мнение начальника отряда крейсеров (подписал контр-адмирал Рейценштейн):



Мнение командира эскадренного броненосца «Цесаревич» (подписал капитан 1-го ранга Иванов):



Мнение командира эскадренного броненосца «Ретвизан» (подписал капитан 1-го ранга Щенснович):



Мнение командира эскадренного броненосца «Севастополь» (подписал капитан 1-го ранга фон Эссен):



Мнение командира крейсера I ранга «Паллада» (подписал капитан 1-го ранга Сарнавский):



Мнение временно заведующего 1-м отрядом эскадренных миноносцев (подписал лейтенант Максимов):



Мнение временно заведующего II отрядом эскадренных миноносцев (подписал лейтенант Кузьмин-Караваев):

Бронепалубный крейсер "Диана" и два миноносца типа "Сокол"
у ее борта во время дежурства, Порт-Артур 1904 г.

Таким образом, чуть утрируя, мы видим три точки зрения на дальнейшие действия эскадры:

1) Наместник считал, что с боем ли, без оного, но флоту необходимо прорываться во Владивосток.

2) В.К. Витгефт полагал, что лучше всего флоту будет отказаться от активных действий и сосредоточится на защите Порт-Артура.

3) Флагманы и командиры эскадры предполагали, что лучше всего будет оставаться в Порт-Артуре до последней крайности, и в этом их точка зрения совпадала с позицией В.К. Витгефта. Но, в отличие от последнего многие из них видели задачу флота не в том, чтобы свезти пушки на берег и помогать гарнизону отбивать атаки японской армии, а в том, чтобы активными действиями эскадры мешать его армии, ослабл*ть японский флот, а то и вовсе дать ему генеральное сражение.

По мнению автора настоящей статьи, единственно верным являлось мнение флагманов и командиров эскадры.

К сожалению, прорыв во Владивосток был для русской эскадры совершенно невозможен. И дело здесь вовсе не в том, что Объединенный флот Хэйхатиро Того по всем статьям превосходил русские силы в Порт-Артуре. На пути во Владивосток броненосцы В.К. Витгефта ожидал совершенно неумолимый враг, имя ему — уголь.

Лейтенант Черкасов в своих «Записках» писал:



Но кто бы мог дать им этот уголь? По результатам боя 28 июля мы видим совершенно безрадостный результат: «Цесаревич» был не слишком поврежден в бою, его орудия и машины были исправны, корпус не имел критичных повреждений и затоплений. С этой точки зрения ничто не препятствовало прорыву броненосца во Владивосток. Но в бою пострадали дымовые трубы корабля: и если в обычном своем состоянии, следуя двенадцатиузлового ходом, броненосец тратил за сутки 76 тонн угля, то в результате боя этот показатель возрос до 600 (шестисот) тонн.

Вторая дымовая труба эскадренного броненосца "Цесаревич"
после боя 28 июля 1904 г

«Цесаревич» по проекту имел нормальный запас угля — 800 т, полный — 1350 т, в море 28 июля вышел, имея 1100 т, поскольку совсем уж перегружать корабль перед боем никто не хотел. А после боя 28 июля броненосец имел всего лишь 500 тонн: этого не то что до Владивостока, до входа в Корейский пролив не хватило бы.

Примерно та же самая ситуация складывалась и у броненосца «Пересвет»: он пошел в бой, имея 1200-1500 т угля (точное количество, к сожалению, неизвестно), и этого должно было хватить на 3000-3700 миль — фактический расход угля на кораблях этого типа доходил до 114 тонн в сутки при скорости 12 узлов. Расстояние от Порт-Артура и до Владивостока через Корейский пролив было менее 1100 миль, так что, казалось бы, такого запаса броненосцу вполне достаточно. Но в бою сильно пострадали две его дымовые трубы из трех. И хотя точный расход угля броненосца в бою 28 июля неизвестен, но есть свидетельства того, что в Порт-Артур «Пересвет» вернулся с почти пустыми угольными ямами. А это означает, что ни о каком прорыве во Владивосток после боя нельзя было и мечтать — максимум, что можно было сделать, это привести броненосец в то же Циндао и интернироваться там.

Как совершенно справедливо отмечали и В.К. Витгефт и флагманы, выйти в море втайне от наблюдателей Хэйхатиро Того было практически невозможно — слишком много времени эскадре нужно было для выхода на внешний рейд и в море. А затем более быстроходный японский флот во всяком случае успевал перехватить корабли порт-артурской эскадры. Соответственно, русские броненосцы не могли уклониться от сражения, но в бою невозможно избежать повреждений. При этом два самых старых броненосца заведомо не могли добраться до Владивостока. Даже не получив боевых повреждений (что заведомо фантастично), им все равно пришлось бы интенсивно маневрировать и двигаться на более высоких, чем экономическая, скоростях хода — соответственно, они быстро растратили бы уголь. Фактически, единственный возможный вариант их использования состоял в том, чтобы «Севастополь» и «Полтава», выйдя с флотом, помогли ему в сражении с японцами, а затем вернулись в Порт-Артур или интернировались в том же Циндао. Так можно было попытаться обеспечить прорыв четырех броненосцев из шести, но если хотя бы один из этих четырех получит повреждения труб, то он также, как и «Севастополь» с «Полтавой» не сможет следовать во Владивосток. И в конечном итоге прорвется всего лишь половина эскадры, а то и меньше.

Да и прорвется ли? Оценивая последствия боя 28 июля 1904 г., многие авторы указывают на то, что русские уже почти прорвались, что им и оставалось продержаться совсем немного, до наступления темноты, а потом — ищи ветра в поле! Но ведь это совсем не так. Выдержав сражение с русской эскадрой, японцы легко могли взять курс на Корейский пролив, хотя бы даже частью своей эскадры — если русским удастся выбить из строя сколько-то японских броненосцев и броненосных крейсеров. И уже там, соединившись с четырьмя броненосными крейсерами Камимуры, Хэйхатиро Того мог дать второе сражение остаткам русской эскадры. Шансов проскользнуть незамеченными Корейский пролив, мимо всех наблюдательных постов и многочисленных вспомогательных кораблей у В.К. Витгефта практически не было. А даже и случись такое чудо, ничто не мешало японцам выдвинуться к Владивостоку и перехватить русскую эскадру уже на подступах к городу.

Проблема порт-артурской эскадры заключалась в том, что после боя с японским флотом и вне зависимости от его результата часть кораблей должна была либо возвращаться в Артур, либо интернироваться, а во Владивосток могла бы попасть лишь часть вышедших на прорыв кораблей, и скорее всего — часть незначительная. Но японские корабли, поврежденные русским огнем в ходе прорыва, починятся и вновь встанут в строй. А вот русские — нет: те что вернутся в Артур — погибнут, те, что интернируются — спасутся, но не смогут продолжать войну. Соответственно, прорываться имело смысл лишь в том случае, если бы встал вопрос о жизни и смерти артурской эскадры, но ситуация в июне и начале июля 1904 года вовсе не выглядела таковой.

А вот активно действовать из Порт-Артура… это был весьма заманчивый вариант, потому что в этом случае многое начинало играть против японцев. Эскадра Хэйхатиро Того была привязана к местам высадки войск, она прикрывала транспорты, снабжавшие армию. Но там не было японских баз, все, чем располагали японцы — это плавмастерские, и в случае получения каких-то серьезных повреждений им оставалось уходить в Японию на ремонт. В то же время, хотя Порт-Артур как база флота и не был способен соперничать с японскими военно-морскими базами, но чинить повреждения средней тяжести от артиллерийского огня мог весьма быстро. Проблема была с отсутствием дока для броненосцев, но подводные повреждения в артиллерийском бою не так уж часты, да и куда менее разрушительны, чем тот же подрыв на мине.

И потому эскадре не нужно было уходить из Порт-Артура, а следовало вести активные боевые действия, в надежде навязать бой части японского флота. Но даже если бы это и не удалось, вполне можно было рискнуть и дать генеральное сражение Хэйхатиро Того неподалеку от Порт-Артура, когда существовала возможность подбитым кораблям отступить под защиту крепости. Сильно побитый «японец» должен был идти в Японию, да еще и в сопровождении иных боевых кораблей, чиниться там и тратить время на возвращение обратно — аналогично поврежденный русский броненосец имел неплохие шансы вернуться в строй быстрее.

А кроме того, на эскадре, не зная, в каком состоянии находится подготовка 2-ой Тихоокеанской эскадры, всерьез допускали, что она может подойти в течение нескольких месяцев и тут уже появлялся иной резон выйти в море — сразиться с японцами, связать их флот боем, пускай даже потери порт-артурской эскадры окажутся выше, но они не будут бессмысленными, а проложат дорогу идущим с Балтики кораблям.

Настроения флагманов и каперангов артурской эскадры вполне объяснялись вышеприведенными резонами: они долгое время находились в крепости Порт-Артур, понимали, что при попытке прорыва эскадра, с огромной долей вероятности, перестанет существовать как организованная боевая сила, не нанеся существенного ущерба боевому флоту японцев, а ее уход приблизит падение Порт-Артура. Так для чего уходить? Что могла сделать эскадра из Владивостока такого, чего она не имела возможности совершить, базируясь в Порт-Артуре? Контр-адмирал Ухтомский не проявил себя великим флотоводцем, но слова, сказанные им на Собрании флагманов звучали так, как будто его устами вдруг заговорил Федор Федорович Ушаков или Горацио Нельсон:



В отечественной историографии как-то исподволь сложилось мнение, что постоянные требования наместника Алексеева о прорыве эскадры во Владивосток были по сути своей единственно верными, и что только нерешительность (если не сказать — малодушие) временно и.д. Командующего эскадрой Тихого океана В.К. Витгефта препятствовали скорейшему их выполнению. Но если мы поставим себя на место флагманов и непредвзято рассмотрим возможности 1-ой Тихоокеанской эскадры: без послезнания, но так, как могли видеть ее артурские моряки в июне и начале июля 1904, мы поймем, что желание наместника побыстрее увести ее корабли во Владивосток преждевременно и продиктовано извечным «беречь и не рисковать», равно как и то, что наместник, невзирая на свой адмиральский чин, очень плохо представлял себе последствия такого прорыва.

К сожалению, не следует усматривать стратегического гения в попытках В.К. Витгефта задержать эскадру в Порт-Артуре. Эта задержка имела смысл только при условии активных боевых действий против неприятеля на море, а этого В.К. Витгефт совершенно не хотел, предпочитая стоять на якоре и лишь отправляя отряды кораблей для поддержки сухопутных флангов. Дело важное и очень полезное, но недостаточное для эскадры.

Мнения ряда флагманов и командиров кораблей, увы, остались неуслышанными: эскадра вновь замерла во внутреннем бассейне Порт-Артура до того времени, пока не будет починен эскадренный броненосец «Севастополь». А там все и сложилось к одному: 25 июля вошел в строй броненосец и в тот же день корабли на внутреннем рейде оказались под огнем осадных 120-мм гаубиц. На следующий день Вильгельм Карлович Витгефт получил телеграмму наместника:



Через два дня, 28 июля 1904 года, эскадра, ведомая эскадренным броненосцем «Цесаревич», на котором держал свой флаг В.К. Витгефт, вышла на прорыв во Владивосток.

Продолжение следует…