Вкус бедности. Даже отказ от естественных потребностей многих уже не спасает от нужды

Недавно в одной из поездок на малую родину коллеги мы случайно встретили его школьного товарища. Началось с того, что измызганную снежно-дождевой кашей машину, с полностью нечитаемыми номерами и непрозрачными от слоя грязи фарами, было решено привести в более-менее приличный вид на въезде в город, дабы не искушать местных инспекторов ГИБДД.

Выхватив взглядом вывеску «автомойка» из тесного ряда привычных «шашлычных» и пока непривычных «халяльных» на съезде с федеральной трассы, мы припарковались. Кроме нас, желающих отдать деньги, в сущности, за бессмысленную в непогоду процедуру, не оказалось.

Все три бокса были закрыты подъёмными воротами, но рядом на входной двери висели две таблички: «открыто» и «требуется мойщик». Мы вошли и громко поприветствовали кого-то невидимого, через секунду выбежавшего из служебного помещения.

В тщедушной фигуре юноши было сложно опознать мужчину, которому, перевалило за «полтинник». Немного замешкавшись, коллега вдруг узнал в нём своего одноклассника, и, забыв о цели нашего визита, стал говорить то, что обычно говорят в таких случаях друзья, которые не виделись почти тридцать лет.




Тот, делал вид, что рад, с заметным трудом преодолевая неловкость от неожиданной встречи, и как потом выяснилось, своего незавидного положения и внешнего вида. Машину мы мыть так и не стали, а друг был приглашён вечером на обязательный «чай».

Сашка Корнилов [имя изменено] был человеком своего времени. В 1992 окончил университет, женился, уехал в большой город, где устроился по специальности на крупный завод органического синтеза, получил квартиру, стал относительно обеспеченным человеком.

В конце 90-х завод начали готовить к продаже иностранцам путём превращения в АО. На ремонт цехов и контор были выделены огромные финансовые средства. Через какое-то время выяснилось, что существенная часть денег была растащена руководством строительного подразделения завода, где работал и Корнилов.

Пару человек тогда посадили, а других, в том числе и непричастных к делу, во многом благодаря адвокатам, «с треском» уволили, включая Сашку, который оказался на улице с пустыми карманами, когда в стране шёл «большой передел» – предприятия стояли либо разрушенными, либо обанкроченными. Жена получила развод и квартиру, а он вернулся в свой городок.

Чтобы как-то существовать, Сашка брался за всё, не думая об оформлении трудовых отношений, которое, правда, никто и не предлагал. Сезон отработал в бригаде по устройству мягкой кровли, был водителем погрузчика на базе стройматериалов, дорожным рабочим, охранником, потом устроился в контору по установке пластиковых окон.

Бум на пластиковые окна постепенно сошёл на нет...




Когда «оконный» бизнес потерял актуальность, и Сашка потерял работу в очередной раз, то другую из-за своего возраста он уже не смог найти. Всё это было рассказано коротко, и не сказать, чтобы охотно. Было понятно, что человек не хочет делиться сокровенными проблемами в присутствии незнакомца, но постепенно «чай» сделал своё дело.

Сказанное нашим гостем позже, потрясло. Что сейчас он не живёт, а выживает, и хотя пытается выглядеть по-человечески, у него это никак не выходит. Чтобы сократить бюджет он перешёл на самую дешёвую китайскую обувь и одежду, купил самую дешевую машинку для стрижки и забыл про парикмахерскую, не сумев бросить курить, с фабричных сигарет перешёл на дешёвый суррогат.

Сделав паузу, он усмехнулся: «зато я смог бросить питаться, во всяком случае, нормальной едой, например, мясом», – Сашка показал на тарелку с котлетами, – «вот этого я не ел уже несколько лет». И уловив наши недоверчивые взгляды, добавил: «вкус моей нынешней еды – это вкус моей беды и бедности, мне реально стыдно за себя». Нам тогда удалось перевести разговор на другие темы.




Социологи утверждают, что доход свыше 100 000 рублей в России имеют около 8% городского населения, а самая распространённая средняя зарплата городского жителя находится в пределах 20–39 тысяч рублей в месяц.

Лукавство этой статистики заключается в колоссальном различии уровня жизни в крупных, средних и малых городах. В последних из них, где «качать права» перед работодателем не столько бессмысленно, сколько рискованно, поскольку можно потерять единственный источник дохода, в лучшем случае платят «минималку», а в худшем – её половину.

Большинство жителей больших городов не скрывают своих предубеждений к «неудачникам», обвиняя неуспешных соотечественников в лени и неумении «делать деньги». Им невозможно доказать, что нельзя всех грести под одну гребёнку, и что вероятность скатиться в бедность, несмотря на квалификацию, в небольшом российском городишке, даже при огромном желании работать, в тысячу раз выше, чем в Москве, Тюмени, Казани или, скажем, в Питере.

Случай, описанный в этом материале, к огромному сожалению, совершенно реальный. И в таком положении, когда, как написал один из наших читателей, «и жить не на что, и умереть дорого», живут миллионы. Многие из них надламываются психологически, уходят в самоизоляцию, замыкаются в своём мирке, и в остальном мире их никто не замечает, вроде бы их и вовсе нет.

© РОСГОД