«Конверт» с Кевином Спейси в главной роли

..Переехав в 1923 году в Москву и начав сотрудничать с различными журналами, молодой журналист Евгений Катаев вел большую переписку и стал коллекционировать марки со своих же писем. Делал он это весьма замысловатым образом: отправлял письмо на какой-нибудь не существующий адрес в разные города и страны. Позже конверт возвращался к нему, украшенный экзотическими марками и штемпелями с отметкой “Адрес неверен”.

В апреле 1939 года он отправил письмо, которое повлекло за собой целый ряд странных событий. На этот раз Катаев-Петров решил потревожить далекую Новую Зеландию. Он придумал город под названием Хайдберд-вилл, улицу Ратбич, дом 7 (на удачу!) и адресата — Мерилла Оджина Уэйзли. Текст письма был написан, естественно, по-английски: “Дорогой Мерилл! Прими мои самые искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Поцелуй от меня дочку. Она, наверное, совсем уже невеста... Твой Евгений”.

Письмо было отправлено с Главпочтамта как заказное и срочное. Прошло более двух месяцев, а послание назад все не возвращалось. Решив, что оно затерялось, Евгений Петров уже и не надеялся получить конверт с редкими новозеландскими марками. В конце лета письмо все же пришло, но другое. Это был ответ из Новой Зеландии, и обратный адрес оказался идентичным тому, что он придумал, когда писал свое послание некоему Мериллу Оджину Уэйзли. В конверте также лежала фотография, где крепкого вида мужчина обнимал... самого Евгения Петрова. На обратной стороне имелась надпись: “9 октября 1938 года”. Но Евгений Петров никогда не был в Новой Зеландии! И ему не был знаком этот человек на фото.

“Дорогой Евгений! — недоумевая, читал он. — Большое спасибо за соболезнование. Прости за задержку с ответом. Нелепая смерть всеми нами любимого дяди Пита выбила нас из колеи на полгода. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты гостил у нас. Глория совсем большая и уже ходит во второй класс. Она до сих пор буквально не расстается с мишкой, которого ты ей привез из России. Не забывай, пиши нам. Твой друг Мерилл”.

Посмотрев еще раз на дату, стоявшую на фото, писатель покрылся испариной: ведь именно в этот день его увезли в больницу в тяжелейшем состоянии — у него было запущенное воспаление легких. Несколько дней Евгений Петров был без сознания, врачи не скрывали от родных, что шансов выжить у больного практически нет...

Чтобы как-то разобраться с этим мистическим случаем, Петров снова написал в Новую Зеландию, но ответа так и не дождался. А вскоре началась вторая мировая война...

С первых же дней войны Евгений Петров, военный корреспондент, то и дело летал на фронт. Друзья отмечали, что он стал замкнут, задумчив, будто предвидел, что жить ему осталось недолго, а шутки, казалось, и вовсе перестал понимать. В 1942 году самолет, на котором он летел в район военных действий, пропал. И только спустя годы сын известного писателя Аркадия Первенцева обнаружил в семейном архиве документы, проливающие свет на обстоятельства трагической гибели Петрова. В тот день Первенцев вместе с ним находился в самолете и стал очевидцем его гибели. Вероятно, самолет разбился из-за того, что летчик самовольно изменил курс, и полет проходил в условиях постоянного риска быть атакованным истребителями противника. Он был сбит немецкими “мессершмиттами” и врезался в землю. Спаслись несколько пассажиров — военные корреспонденты, которые спали на откинутых десантных скамейках.

Здесь в этой мистической истории можно было бы поставить точку, если б не второе письмо, пришедшее на московский адрес Евгения Петрова из Новой Зеландии. Вдове писателя его перевели. В нем Мерилл Уэйзли восхищался мужеством советских людей, стойко переносящих все тяготы войны, и выражал беспокойство за жизнь самого Евгения: “Я испугался, когда, гостя у нас, ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной, но ты только шутил и говорил, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратней — летай по возможности меньше”...



Вы не можете скачивать файлы с нашего сервера