Людоедство как национальный бренд

Однако не стоит сразу записывать жителей ЦАР в патологических рабов, которые не заслуживают ничего другого, кроме железной руки надсмотрщика. Реабилитация Бокассы и медаль для диктаторской вдовы – это крик отчаяния национального самосознания, которое задыхается в культурно-историческом вакууме и ищет хоть какую-то точку опоры. И здесь Центральноафриканской республике можно только посочувствовать, потому что мало какой нации приходится так тяжело, как им.



Каким-нибудь новообразованным странам Европы или Азии в этом отношении живется гораздо проще. Им посчастливилось возникнуть на территориях с насыщенным историческим бэкграундом, поэтому есть к чему примазать свою национальную идентичность. Это нам со стороны видно, что государству Египет лет меньше, чем его бывшему президенту Мубараку. А внутри сами египтяне уверенны, что Хеопс, Клеопатра и Саладин – их великие соотечественники. Точно так же какая-нибудь Словакия, впервые возникшая на карте мира в 1993 г., может успокоить национальные комплексы, записав себе в основатели славянского князя Святополка из IX века.

А что делать черной Африке? В этой части света сейчас 48 независимых государств, а полтора века назад, накануне колониального раздела было только два: Эфиопия и Мадагаскар. Плюс странный американский проект Либерия. У остальных 45 в прошлом нет ничего, кроме соседской общины и колониального рабства. На чем строить свою национальную идентичность случайному набору племен, которые оказались в одном государстве исключительно потому, что европейцам было удобно именно так провести линию границы на карте?

Каждый спасается, как может. Кенийская элита ищет в предках оманских арабов и учит суахили. В Западной Африке вспоминают полумифическую империю Сонгай. В Зимбабве гордятся довольно примитивными руинами каменных крепостей средневекового королевства Великое Зимбабве. Где-нибудь на Ближнем Востоке на эти каменюки никто бы и смотреть не стал, но для африканской страны даже такие развалины – большая национальная удача.



Ведь у некоторых государств континента нет даже такой малости, как легенды, арабские завоеватели и куча камней. Простого названия – и того нету, одно политико-географическое определение, как у Центральноафриканской республики. Нигер или Нигерия, конечно, не самые симпатичные названия, не говоря уже об их похожести, но это все-таки названия. В Нигерии живут нигерийцы, в Нигере – нигерцы. А кто живет в Центральноафриканской республике? Центральноафриканские республиканцы? Как эти 4,5 миллиона человек могут построить собственную государственность, когда у них даже названия нет?

Жители ЦАР лишены всех возможных национальных атрибутов: у них нет ни названия, ни языка, ни истории, и даже территория досталась им от французских картографов. В прошлом – только колониализм и кровавая диктатура, в настоящем – гражданские войны и лидирующие позиции в списке самых бедных государств мира, и никаких перспектив в будущем. На что здесь может опереться самосознание нации? За что ухватиться? Только за Бокассу. Единственного центральноафриканского республиканца с мировой славой.

О самом знаменитом людоеде, достигшем власти, — президенте Центральноафриканской Республики Жан-Биделе Бокассе на родине сейчас вспоминают с ностальгией. Вынесенный ему смертный приговор за геноцид против народа и каннибализм там не забыли. Но относятся к этому с пониманием: да, он ел людей — но ведь люди тогда тоже что-то ели…




28 августа 1973 года в «Артеке» встречали почетного гостя. Темнокожий президент «прогрессивной» африканской страны показал себя настоящим рубахой-парнем: искренне веселился вместе с артековцами, исполнял песни своей страны и даже научил мальчишек и девчонок африканскому стишку-речевке. Президента наградили гостевым галстуком и званием «почетный артековец». После церемонии взволнованный африканец несколько раз повторил, как ему понравился лагерь и замечательные советские дети. Звали этого человека Жан-Бидель Бокасса. Он вообще очень любил детей. Дома, в Центральноафриканской Республике, их ему регулярно подавали к обеду.

«Он бегает по Африке и кушает детей» — так написал в 1925 году Корней Чуковский о злом и нехорошем разбойнике Бармалее. Знал бы он, что к этому времени в Африке, во французской колонии Убангуи-Чарли, подрастает мальчик, который станет самым знаменитым людоедом мира!



Жан-Бидель Бокасса родился в семье сельского старосты, отец умер, когда мальчику исполнилось 6 лет. Матери пришлось одной растить двенадцать детей. В 19 лет юноша решил, что будет искать славы и богатства в карьере военного. Его приняли во французскую армию, и во время Второй мировой войны Жан-Бидель дослужился до чина сержанта. Армия, которая приняла Бокассу с распростертыми объятиями, поспешила без шума избавиться от него после одного «подвига», совершенного во Вьетнаме, — там Франция тоже успела повоевать. Во время одного из рейдов храбрец сержант потерялся в джунглях, а примерно через неделю взвод, прочесывающий лес, заметил дымок от костра: на огне жарилось мясо, а рядом лежало разделанное человеческое тело. Так Бокасса решил «употребить» захваченного в плен вьетнамского партизана. Сначала, как он сам признался, съел сердце и печень врага — чтобы «получить чужую храбрость»…

Отставному сержанту было куда ехать: родная страна (теперь она называлась Центрально-Африканской республикой) обрела независимость, и пост президента занял племянник Жан-Биделя — Дэвид Дако. Родственник тут же облагодетельствовал дядю чином полковника и постом начальника генерального штаба — так в 1963 году Бокасса достиг высот, о которых даже не мечтал во французской казарме.

Император Жан-Бедель Бокасса выделяется даже среди самых колоритных африканских диктаторов. Он правил ЦАР 14 лет, в 1965–1979 гг. на очередном пике Холодной войны, когда Запад готов был помочь прийти к власти в Африке самым бесчеловечным воякам вроде Мобуту и Иди Амина, лишь бы страны не достались коммунистам.



Уже в первый год президентства Дако вспыхнуло антиправительственное восстание на границе с Заиром, которое несколько месяцев не могли подавить. Дэвид Дако в это время ездил по Европе, выпрашивая кредиты для «экономического развития страны». Деньги ему давали: в ЦАР имелись месторождения алмазов и урана. Но, несмотря на кредиты, экономика страны разваливалась — зато богатели члены парламента, министры и сам президент. Бокасса с отвращением наблюдал за правлением племянника. И, видимо, позволял себе критиковать родственника вслух. В начале 1965 года президент ЦАР приказал Бокассе собирать чемоданы и отправляться во Францию знакомиться с опытом военных. А в это время Дэвид Дако вынашивал план избавления от дяди, которого в стране уже считали возможным «спасителем отечества». Через девять месяцев полковника Бокассу сочли достаточно образованным, чтобы вернуть на родину и… арестовать через две недели. Конкретных обвинений не предъявили — просто зачитали указ о смертной казни. За день до дня приведения приговора в исполнение Бокасса побрил голову и отказался от пищи — он собирался встретить смерть, как подобает мужчине его племени.

Казнить Бокассу не успели: его друзья-военные смогли поднять войска и уже через полтора часа после начала восстания захватить столицу страны. Из тюрьмы Жан-Бидель вышел героем и новым президентом. Именно в этом эпизоде кроется ответ на вопрос, почему Бокасса, достигнув власти, со своими врагами расправлялся мгновенно и очень часто своими руками. Чтобы не повторилась история спасения, подобного собственному. На фотографиях 70-х годов он везде запечатлен со знаменитой тростью из эбенового дерева и слоновой кости — она была средством расправы с политическими противниками и людьми, вызвавшими гнев правителя. Президент убивал их, всаживая в глаз наконечник трости.

В 1976 году Бокасса придумал себе новый титул: «император Центральной Африки, волей центральноафриканского народа, объединенного в национальную политическую партию МЕСАН». Коронация новоявленного императора праздновалась с размахом. На самолетах из Франции были доставлены 7 тонн цветов, 5200 ливрей и 600 фраков и смокингов, сшитых у Кардена, 25 тысяч бутылок бургундского, 40 тысяч бутылок шампанского, 10 тысяч приборов столового серебра. Корону для императора изготовил парижский ювелир Клод Бертран, она была украшена драгоценностями, являвшимися главным достоянием государства, в том числе бриллиантом в 58 каратов. Бокасса пригласил на свое торжество президентов нескольких европейских стран и папу римского. Правда, столь высокие гости не приехали — но зато во дворце не было недостатка в белых и черных дипломатах, бизнесменах, звездах кино.



Бокасса с большим усердием относился к выполнению своих диктаторских обязанностей: репрессировал, пытал, убивал. Неугодных режиму скармливал львам и крокодилам из своего личного зоопарка, а особо опасных противников съедал сам. Чтобы вражья сила к нему перешла.

Мания величия лидера ЦАР вышла даже за довольно широкие пределы, положенные африканским лидерам. В 1976 г. Бокасса провозгласил себя императором, а подшефный ему клочок земли – Центральноафриканской империей. Императорский двор в столице ЦАР Банги мог соперничать с лучшими королевскими дворами Европы XVII–XVIII веков. Бокасса облачался то вгорностаевую мантию с золотой короной, то в треуголку с пышными перьями и мундиром в стиле своего коллеги Наполеона.

На празднике коронации Жан-Биделя Бокассы присутствовали и полсотни заключенных из столичной тюрьмы — те, кто по разным причинам вызвал недовольство императора. Обращались с этими людьми на удивление мягко: обильно кормили, подолгу «выгуливали». Свой путь земной они закончили на дворцовой кухне и в виде особых мясных блюд были поданы к столу.

Если необычные гастрономические пристрастия императора к тому времени и были тайной, то разве что для гостей. К тому времени в стране людоедство… вошло в моду. Никто уже не удивлялся исчезновениям по ночам людей, чаще всего молодых девушек и детей. Впрочем, и у приближенных Бокассы были шансы оказаться на столе: одного из надоевших министров император распорядился подать к обеду. Другого несчастного велел зажарить, нафаршировав рисом, — и пригласил за стол… его семью.

Уже после свержения Бокассы его повар Филипп Ленгис рассказал об «особых блюдах», которые готовил для императора. Сам Жан-Бидель называл человечину «сахарной свининой». В поездки он обязательно брал с собой законсервированное мясо — искусник-повар придумал способ, который сохранял любимую пищу Бокассы свежей по нескольку месяцев.

Не были исключением и поездки в СССР, Бокасса там тоже питался своими консервами. Привозил он их и в Москву в 1970 году, где Бокасса, тогда еще просто президент и председатель единственной разрешенной в ЦАР партии «Движение социальной эволюции Черной Африки», встречался с Л. И. Брежневым. Кстати, в Союзе ему больше всего понравился введенный Брежневым ритуал братских поцелуев.

«Я с удовольствием съел бы его», — шутил Бокасса.

Вернувшись домой, он перецеловал всех министров. Говорил, что так можно узнать, замышляет ли человек что-нибудь плохое: если губы мокрые и расслабленные — значит, искренний; если сухие и горячие — доверять ему не стоит.




К середине 70-х император пресытился даже человеческим мясом и стал коллекционировать свои ощущения от… поедания представителей разных профессий. Единственные в стране ученый-математик и врач-стоматолог закончили свою жизнь на разделочных столах дворцовой кухни. Такой же была участь победительницы первого в стране конкурса красоты. Бокасса мечтал собрать уникальный гарем — по одной жене из разных стран Европы, Азии и Африки. Но успел завести только 17 жен, которые родили ему 55 детей. Всех их император даже не знал в лицо, принцы и принцессы носили на одежде золотые значки с его портретом. Кстати, детям категорически запрещено было даже подходить к кухне, тем более — пробовать «специальную» пищу отца. Бокасса говорил, что человеческое мясо детям есть нельзя, оно может сделать их слабыми.

После свержения императора несколько его детей остались в стране, один сын работал дворником, его сестра завела собственную прачечную. Еще двое сыновей перебрались в Европу и открыли свой бизнес. Один стал владельцем сети закусочных фаст-фудов в Париже, другой держит ресторан в одном небольшом немецком городе. А вот студент Сорбонны и бывший принц Антуан Жан-Бидель Бокасса ужаснул видавших виды французов. В начале 80-х в его квартире полиция обнаружила холодильник, заполненный «женскими грудями, вырезкой с живота и бедер, хрящами ушей и носов молодых женщин… В горах мяса, найденных в морозилке, голов не нашли, но зато под кроватью и в постели наследного принца были обнаружены шесть до блеска отполированных черепов».

Любовницу, которая стала его первым блюдом, звали Дорис. Девушка-студентка довольно долго встречалась с Бокассой-младшим и, видимо, имела в отношении него серьезные намерения. Он, как оказалось, тоже. Дорис он задушил, когда та спала. Французские газеты тогда печатали отрывки из протоколов допроса Бокассы-младшего: «Я наслаждался, поедая ее парное мясо, особенно печень и сердце, так как, по нашим африканским поверьям, это означает, что ты становишься мужественнее и храбрее… Столовой ложкой я съел в сыром виде ее мозг — чтобы быть умным и хитрым, как женщина. В последующем всех новых девушек, которых я приводил к себе домой, я угощал бифштексами, приготовленными из мяса не только Дорис, но и остальных моих прежних подружек».

Потребности императорского двора росли, Бокассе нужны были деньги, и в 1979 г. он придумал новую статью дохода для казны. Всех детей в ЦАР обязали носить специальную и довольно дорогую школьную форму, которую шила только одна компания в стране. Компания принадлежала жене Бокассы. Начались массовые протесты с участием школьников. Возраст бунтовщиков не показался императору достаточным оправданием. Школьников арестовали, около сотни детей было убито.



1979 год стал последним в эпохе Жан-Биделя Бокассы. Бокасса издал указ о ношении школьной формы. Редкие семьи могли позволить себе такую роскошь. Демонстрацию возмущенных школьников и студентов остановили войска. На улицах столицы выросли баррикады, резиденции императора несколько раз штурмовали. И Бокасса принял меры…

По его приказу солдаты хватали на улицах детей, подростков, молодых людей от 6 до 25 лет и везли в центральную тюрьму. Император лично занялся преподаванием «хорошего урока», убив больше ста детей. Трупы выбрасывали в реку и закапывали на территории тюрьмы. Вот как описывали французские журналисты еще один императорский «урок»: «Около тридцати детей привезены в грузовике во двор его дворца в Беренго. …Их заставили лечь на землю, и пьяный Бокасса приказал шоферу проехать по этому живому ковру. Шофер отказался, и император сам сел за руль. Он ездил на грузовике взад и вперед, пока не смолк последний крик».

Элитный французский спецназ десантировался в столице в ночь на 21 сентября 1979 года, Бокасса тогда находился в Ливии с официальным визитом. Место президента занял снова Дэвид Дако, а для Бокассы наступили годы скитаний. Он попытался вернуться в ЦАР семь лет спустя — там его ждал суд и уже готовый смертный приговор. За геноцид и каннибализм. Но казнь заменили пожизненным заключением.

Бокасса все-таки вышел на свободу в 1993 году. Он снова пытался найти поддержку, старик с тростью в потертом маршальском мундире ходил по кабинетам чиновников и рассказывал о том, что был несправедливо свергнут и осужден.

Страна, к тому времени уже погрязшая в коррупции и нищете, с ностальгией вспоминала о железной руке Бокассы. Ставший к концу жизни вегетарианцем Жан-Бидель надеялся снова прийти к власти, он даже выставил свою кандидатуру на ближайших выборах.

Вдохновленный поддержкой простого народа, Бокасса решил, что имеет право снова претендовать на высшую власть в стране. Но высшая власть так не думала, и, в конце концов, экс-император был выдворен из гостевых покоев президентского дворца. Живя в Банги и получая пенсию французского ветерана, Бокасса продолжил борьбу. Весной 1996 года он подал прошение об амнистии новому президенту Патассе. Амнистия давала ему право участвовать в президентских выборах 1999 года.

Может, Бокасса и взошел бы вторично на трон, но помешала смерть.



В 1996 г. он умер на свободе от старости, уверяя, что он 13-й апостол. Его провожало в последний путь больше тридцати тысяч человек. Несколько лет назад в бывшей императорской резиденции открылся музей Бокассы, где выставлены обитые жестью разделочные столы, знаменитая трость и фотографии достижений страны в эпоху правления людоеда — университет, стадионы, прекрасные дороги и причалы для яхт.

Постепенно жители ЦАР стали осознавать, какого человека они потеряли. Пускай он кого-то там съел, но зато какая при нем была стабильность. Ни повстанцев, ни беженцев, ни иностранных интервентов, как сейчас. 14 лет спокойствия под руководством одного лидера, а не военные перевороты каждые несколько лет. И потом Бокасса – единственный человек в стране, который может хоть в какой-то области претендовать на звание самого-самого во всем мире. Пускай людоедство – не самая почетная область для лидерства, но у других и такого нет.

Один из сыновей покойного императора, Жан-Серж Бокасса сейчас заседает в парламенте ЦАР. Логичным продолжением реабилитации и медали стало бы избрание Жана-Сержа если не вторым императором, то хотя бы президентом. Ведь для Центральноафриканской республики это единственная возможность заявить миру о своем существовании.



На протяжении своей «карьеры» император-людоед был женат семнадцать раз и произвел на свет 55 детей. Власти ЦАР, чтобы привлечь туристов, открыли для посещения резиденции Бокассы. Сделано это было по просьбе «обедневших родственников». Обозреватель «АиФ» встретился в Париже с одним из тех самых родственников — сыном Бокассы Люсьеном (от его «главной» жены Катрин Сола), носившим титул «имперского принца». Сейчас «принц» сменил фамилию и согласился дать интервью на условиях полной анонимности. Люсьену принадлежат две закусочные «фаст-фуд», и он, разумеется, не хотел бы, чтобы посетители узнали, что их владелец — сын людоеда.

- Люсьен, извините за вопрос, но… можно ли узнать, какую именно еду готовят и подают в ваших закусочных?

- Конечно, я с удовольствием вам отвечу. С утра вам подадут сандвич с ручкой ребенка, потом у нас еще имеются салаты из человеческих пальцев, а также коктейли с кровью… Вас угостить?

- Господи… Вы что, серьезно это говорите?!

- Естественно, нет, я же не сошел с ума. Но если бы вы знали, как меня замучили этими вопросами друзья! Все почему-то считают, что раз мой отец ел людей, так и у меня в закусочных должны жарить человеческое мясо! Все подмигивают, хихикают… жизни никакой нет. В моих «фаст-фудах» кормят людей обычными сандвичами с курятиной и сыром, а также поят кофе. Но, честное слово, лучше бы я открыл бензозаправку… Поэтому давайте прекратим говорить о закусочных!

- Хорошо. Тогда я хотел бы вас спросить: а каково быть сыном человека, которому в жизни позволено ВСЕ?

- Хм… Когда отца свергли, я был еще ребенком. Для детей Бокассы также не существовало слова «нет», поэтому я рос ужасно избалованным. Отказа не было ни в чем. Один раз я попросил у офицера охраны пистолет, чтобы пострелять по воробьям. Он не посмел ослушаться (ведь я мог пожаловаться папе), поэтому расстегнул кобуру и дал мне тяжелый браунинг. Спуск оказался слишком тугой — я попытался нажать его, но не смог. Тогда я нацелил оружие ему в лоб. Лейтенант взмок от пота, но продолжал жалобно улыбаться. Когда я бросил пистолет на ступеньки, он сказал: «Слава тебе, Дева Мария».

- Если бы вы его убили, вам что-то бы за это было?

- Нет. Один из моих братьев случайно застрелил своего слугу. Его наказали тем, что неделю не давали к чаю сладкого. Семья слуги получила 250 долл. Впрочем, для Африки это были большие деньги. Другой мой брат — Жак — развлекался тем, что кидал из окна золотые монеты, смотря, как мальчишки дерутся из-за них, разбивая в кровь друг другу лица. Когда один ребенок зарезал другого в драке перочинным ножом, никто и не подумал запретить Жаку заниматься этим. Даже Бокасса приходил смотреть на его забавы и веселился.

- Неужели вообще ничего не запрещали?

- Ну, нельзя было заходить на дворцовую кухню, потому что там готовили специальные блюда для отца. Сейчас я должен признаться, что мне до смерти хотелось их попробовать, и я ему завидовал, особенно когда оттуда доносился запах жареного мяса. Но нам его не давали, хотя мы постоянно просили прислугу «принести хоть кусочек». Потом я узнал почему. Согласно традициям племени отца, маленькие дети не должны кушать мясо врагов — они пропитаются их духом и тоже станут врагами. Человеческую плоть, по мнению Бокассы, способны есть только взрослые, окрепшие в личных убеждениях.

- Это просто чудовищно.

- Я согласен с вами, но должен сказать, что в Африке другое отношение к людоедству, нежели в Европе или США. Например, африканцы обожают вяленое мясо и мозги обезьян-шимпанзе, а для европейца — это все равно что человека съесть. Каннибализм там существует до сих пор в некоторых сельских районах: люди едят себе подобных в магических целях, а иногда и просто для того, чтобы остаться в живых: у нас часто вспыхивает голод.

- Говорят, что Бокасса был фактически «наркоманом» человеческого мяса и, когда ездил куда-либо за рубеж, брал его с собой.

- Да, это правда. Шеф-повар отца, господин Ленгис, готовил для него консервы из «сахарной свинины» (как сам Бокасса называл человечину), которые могли храниться год при любой температуре. Император именовал эти консервы «сардинами», и их всегда возил с ним телохранитель в специальном чемоданчике.

- А это правда, что Бокасса даже во время поездки в СССР в 1970 г. ел на завтрак эти самые «сардины»?

- Мне тут трудно что-то сказать, поскольку в то время мне только-только исполнился год. Но, насколько мне помнится, Бокасса без «сардин» вообще никуда не ездил, потому что иначе у него пропадал аппетит. Я не думаю, что он посетил Москву без любимого мяса.

- Он что-то потом рассказывал о визите в СССР?

- Да. Его сначала удивил обычай коммунистов целоваться, но в итоге он ему понравился: как говорил Бокасса, это «дает возможность почувствовать вкус кожи». Рассказывали, что когда он вернулся, то перецеловал всех министров — они этого даже испугались. Также я помню, как отец со смехом говорил начальнику охраны, что «русский президент Брежнев очень упитанный». Бокасса несколько раз повторил эти слова — «очень упитанный», и они с охранником долго смеялись.

- Было хоть что-то, что вам не нравилось?

- Во дворце постоянно вспыхивали драки между детьми. Все знали, что один из них станет следующим императором. Но кто именно — это было неизвестно, так как Бокасса считал, что будет править как минимум до 2000 года, а значит, наследников ему назначать еще рано. Мы ненавидели друг друга — я постоянно ходил с окровавленным носом, доставалось и другим. Охране было запрещено разнимать нас, и она безучастно наблюдала, как принцы молотили друг друга. Страшно сказать, но когда один из наших самых маленьких братьев умер от лихорадки, мы безумно радовались — одним претендентом на трон стало меньше. Сейчас мне очень стыдно.

- Бокасса принимал какое-то участие в воспитании своих детей?

- Практически никакого. Он мало кого знал в лицо и даже путал — сами понимаете, запомнить пятьдесят человек просто невозможно. Любой ребенок, родившийся от Бокассы, получал золотой значок с его портретом — именно так и отличали принцев. Единственно, за чем он следил, чтобы дети получали военное образование, а также имели доступ к женщинам. Как только ребенку исполнялось 12 лет, император дарил ему искушенную в любви наложницу.

- Вам тоже подарили?

- Да бог с вами, когда отца свергли, мне только исполнилось десять лет. А вообще любой женщине во дворце под страхом тюремного заключения запрещалось отказывать принцу в сексуальных утехах: даже если это жена министра, генерала или посла (только не французского — Бокасса дорожил отношениями с Францией). Так что нам были доступны любые женщины. Честно говоря, мы в принципе не знали, что пожелать. Доходило до смешного — как-то раз мой четырехлетний брат Ахмед (его назвали так, когда отец принял ислам) захотел «Порше» на день рождения. Когда роскошный автомобиль с золотыми дверными ручками привезли в столицу, ребенок зарыдал — оказалось, что он имел в виду игрушечный. Слуг, которые неправильно поняли его просьбу, уволили.

- Да… Знаете, у меня даже и комментариев-то никаких нет.

- Я всего вам не сказал — ведь слуги радовались, что их не арестовали! На самом деле отец ошибался — вседозволенность с детства превращает людей в слизняков. Очень многие мои братья и сестры после свержения Бокассы по нескольку лет лечились в психиатрических лечебницах, у них до сих пор происходят сильные нервные срывы. Ну представьте себе — человек никогда не знал ни в чем отказа, а тут в ресторане ему говорят, что блюда, которое он хочет, сегодня нет. Как нет?! Почему? Кто посмел? Но никто не обращает внимания на его желания — и в итоге у него начинается истерика. Сейчас уже таких проблем почти нет, потому что жизнь ставит все на свои места. Я еще неплохо устроился, а одна из моих сестер работает сейчас в Бельгии — каждое утро подметает перрон на вокзале.

- Вы хотя бы формально, но имеете титул «имперского принца». Не хотели бы попробовать восстановить монархию и вернуться на трон?

- За каким дьяволом мне это надо? Люди изменились. И уже не я стану есть их как император, а они съедят меня, если что-то будет не так. Нет уж, я лучше буду заниматься моими закусочными — вот собираюсь открыть еще одну.