Любовь есть там,где есть жизнь.

Малыш спал в кроватке, свернувшись калачиком в неудобной кроватке. В свои пять лет он уже понимал, что такое страх, голод, неудобство. Я была благодарна Богу и проклинала в тоже время весь мир, что он родился пять лет назад, в самом начале этого ужаса. Он помогал мне продолжать жить, не сдаваться, ждать, верить и надеяться. Но я так же понимала, что ему очень тяжело. Ведь он совсем маленький, но такой сильный.
Дети уже больше года не рождаются во всем мире, старики (да и не только) умирают каждый день. От многонационального народа, от большого мира осталось совсем немного. А этот маленький комочек жмется к подушке, зарывается в одеяло, и кажется, слышит мои мысли. А ведь у него вся жизнь впереди - эти мысли не покидают меня. Улицы все чаще пусты, разговоры не слышны, знакомых не встретишь. Все думают, как сохранить свою жизнь и жизнь близких людей.
Максимка зашевелился, заерзал в кроватке, чем отвлек меня от мыслей. И я ему за это благодарна. Подойдя к своему зайке, хотела уже взять на руки и вытащить из кроватки, когда тот заявил:
-Я сам, мамочка.
-Нууу.. – я потеряла любые слова и не способна была возразить, наблюдая за происходившем.
Резво перекинув одну ногу через край кроватки, подтянулся и вытащил вторую ногу, после чего чуть не упал, но вовремя схватился за кровать.
Встав на ноги на полу, выпрямившись, поднял голову на меня.
- Я снова его видел.
-Кого? – не поняла я.
-Папу. Он разговаривал со мной и сказал, чтобы мы его ждали, он обязательно вернется. Мама, он ведь не обманул, да??? – глаза ребенка стали такими ясными, что я могла только соврать.
-Конечно, вернется. Он любит тебя.
Глядя на Максима, я вспоминала мужа, который незадолго до рождения ребенка исчез. И вот пять лет его уже нету. Максимка был полностью похож на отца, его губы были так же очерчены, глаза так же сияли искренностью, а волосы были в кудряшках. Все…все напоминало о Руслане в Максимке, отчего мне становилось еще больнее и обиднее. Но и эти мысли пришлось остановить, ведь даже на расстояние в метр, я слышала бурление живота сына.
Взяв на руки сына, мы пошли на кухню. На кухне, посадив сына за стол, открыла холодильник. Достав остатки еды, выложив на стол, села рядом с сыном.
- Мама, а почему ты не ешь? - спросил Максим, когда понял, что я не прикасаюсь к еде.
- Я не хочу, солнышко. Ты кушай, набирайся сил, - спустя минуту, добавив – Сегодня тебе придется посидеть дома. Надо сходить и купить поесть.
- Мама… - только и смог прошептать Максимка, - Ты меня не бросишь???? Ты вернешься???????
-Конечно, Максюш. Я никогда тебя не брошу.
Тяжело было для меня осознавать, что может быть, я сейчас соврала. Ведь я могу уйти и не вернуться. Может случится непредсказуемое. И тогда… тогда ему придется выживать самому.
- О, черт. Опять эти мысли. – Сказал мой внутренний голос. И чтобы отогнать ненужные мысли перед выходом, я подошла поцеловала Максима и стала собираться на улицу.
А на улице все шел дождь. Дождь шел уже много дней подряд. Никто не знал, что ожидать от этого дождя. Ведь телевидения давно не было, радио тоже, а знающие люди все были заняты проблемой выживания людей.
Я винила весь мир, винила всех людей, винила себя, что так случилось. Что человек довел планету до такого состояния, что дождь проедал провода и хрупкие материалы. Люди не выходили из домов без специальных защитных костюмов, воду никто уже не пил из кранов, да ее и не было в кране. Летом детвора уже не плескалась в речках, озерах, прудах. А взрослые уже не глядели на забавляющуюся в воде детвору. Еду и воду продавали по специальным талонам. Нету талона, нету и средств пропитания. А ведь на один талон (в день выдавалось по пять) можно было купить только 300 грамм хлеба. Вода же была чем-то священным, не одной капли не проливалось зазря. И вспоминая о том, как люди раньше неразумно ее использовали, становилось страшно. Но таковой стала жизнь. И конечно за пять лет уже стало жить легче, воды стало немного больше, еды тоже. Не то, что было раньше, когда только началось.
Пора было выходить, Максиму все указания были даны, он с любовью в глазах посмотрел на меня и, нагнувшись к уху, произнес: «если ты его встретишь, приведи домой». Ответа не последовала, просто сил уже не было ответить.
Максим становился все старше, и все больше говорил об отце. Он видел его во сне, он слышал его голос, ему казалось, что он стоит за дверью. Как будто он ощущал его присутствие. И только сейчас, и только на мгновение я вдруг испугалась. А если правда, если правда он его слышит??? Вдруг и, правда он где-то рядом и ему нужна наша помощь. Но ведь прошло уже пять лет, это слишком много для того, чтобы надеяться на свою семью. Ведь он не такой, он никогда не был серьезным. И, кажется, что прослушал, когда я обещала быть рядом всегда, в любой ситуации. А я буду…всегда.

Глава 2.

Я тихо двигалась к своей цели, когда рядом промелькнула фигура человека. Сложно было понять, мужчина, женщина, все было слишком серым. Но где-то в глубине души что-то сказало мне, что я знаю эту фигуру. Даже в сером, потертом плаще, непонятной обуви эта фигура была знакома. Даже не мне, а чему-то внутреннему. Невольно я остановилась, хотя знала, что дома меня ждет ребенок, считая минуты, глядя на часы, не отходя от двери, но…остановилась.
Фигура быстрыми шагами, но какими-то несмелыми приближалась ко мне. Когда человек подошел ко мне почти вплотную, я начала узнавать эти черты лица. Я не могла промолвить не слова, остановилась и ждала. Ждала, когда этот молодой человек заговорит со мной, когда он даст понять, что я не ошиблась. И я не ошиблась, он заговорил:
- Зая… - единственное, что он смог сказать. Но я ждала большего. Я не могла открыть рта.
-Это я. Ты меня не узнала? – Кажется, он был в замешательстве, а я просто не могла раскрыть рот.
- Я…Конечно, узнала.
Постояв еще несколько секунд застыв, он подошел еще ближе, и крепко обнял. Я же не могла не сказать ничего, не сделать. Я не могла довериться своим глазам. Я не ожидала его увидеть. Но тут я растаяла. Тут я сама обняла любимого, дорогого, лучшего, милого, крепко поцеловав. Так и стояли посреди улицы, под кислотным дождем, тихо разъедавшим его незащищенный костюм.
Немногочисленные люди, вышедшие так же за парой кусочков хлеба не без интереса озирались на нас. Они понимали, что в такое время не может быть никакой любви, тем более на улице, но и им на душе становилось тепло, видя взрослых людей, любящих друг друга как в беззаботную юность.
Нам же было все равно на мнение окружающих, на укоризненные взгляды, на все. Я просто его любила, я была ему рада. Он же все извинялся, нежно обнимая и твердя одно по одному: « Прости, извини. Я тебя люблю».


Глава 3.

Дома время тянулось как жвачка, которая прилеплена нерадивым учеником к стулу. Максим сначала не понял, почему мама не одна и только спустя минуту остолбенения, тихо промолвил: «Как во сне». Руслан был, кажется, счастлив, но что-то гложило его. Я видела, что он считает себя виноватым. Он знал, что мне было сложно одной, что я не стану его упрекать, что я промолчу, но ведь вина не искупится.
Посмотрев в очередной раз на время, я дала понять Руслану, что малыша пора укладывать, и он понял, что сделать это придется именно ему. Весело, с улыбкой он взял его на руки, посадил на плечи и унес в комнату. Через несколько минут начали слышаться их обсуждения насчет постельного белья. Я хотела встать и пойти помочь расправить кроватку, но им нужно было побыть вдвоем. И я их оставила.
Стены в доме были слишком тонкие и слышны были любые разговоры. И эти разговоры меня толи радовали, толи огорчали. Максим с Русланом разговаривали на самую больную тему «почему тебя не было». Слышно, что Максим всхлипывал, а Руслан не знал, как себя повести. Но я не вмешивалась. Только сейчас я поняла, что я замужем. Покрутив кольцо на пальце, нежно улыбнувшись, пошла расправлять и для нас постель. Мне казалось, что я забыла запах, глаза, руки, прикосновения, взгляд мужа. Я думала, что все кончилось, но сегодня я поняла, что все не так, что он навсегда останется для меня самым близким и родным.
Через полтора часа пришел Руслан. Я как-то еще скованно чувствовала себя при нем, поэтому без лишних разговоров, пригласила в кровать, нашу кровать. Долго еще мы лежали не разговаривая. И я понимала, что именно это любовь, когда не требуется не только слов, но даже взгляда. Следующие два часа мы говорили с ним по пустякам, а потом началось самое страшное, чего я так боялась. Он начал объяснять, где он был, и что с ним стало. Говорил он много, иногда с увлечением, иногда с жалостью, иногда с виной, но говорил. Этот голос был так рядом, эти руки обнимали меня за талию, эти губы как раньше касались щек, губ, носа. И только одно для меня осталось непонятным, как я смогла его простить?
- Ты понимаешь, ты оставил нас на 5 лет??? Что я чувствовала? Как мне было одной?
- Я… не знаю…
- Как ты вообще мог так поступить? Ну почему мне всегда приходится тебя заставлять думать?
И снова, и снова «не знаю». И только в конце разговора, когда по щекам текли слезы, когда поцелуи были страстными и нежными, обжигающими и любящими, руки ласкали тело, мысли были далеко, он произнес: «Спасибо». Я знала, что он благодарит за прощение, за любовь и веру, за надежду. Вот и стали мне ясны слова Анны Ахматовой, что любовь – это боль. Вынеся всю боль, переживания, я смогла его простить и жить дальше. И теперь я получала ничтожное вознаграждение. Но самое приятное на свете.
Никогда больше он меня не отпускал, никогда не уходил. Максим рос прекрасным сыном, хорошим помощником. И был весь в отца. Глаза стали более ясными, волосы более кудрявые, губы алые, и даже была та дырочка в правом ухе, что и у мужа.
Вот прошло еще пять лет. Начальное образование Максим получил от меня, поэтому его зачислили сразу в 4 класс, ведь 21 апреля ему исполнилось 10 лет. Все, что было испорчено за 10 лет, почти восстановилось. Вода была очищена, атмосфера, литосфера. Казалось, что люди стали забывать о страшной экологической проблеме, но одно осталось навсегда, любовь к природе. Ближайшие столетия можно не беспокоиться, пока новые поколения не будут смотреть на это, как на сказку.
Но в жизни для меня стало понятно одно «где есть любовь, есть жизнь».