На uCrazy 15 лет 4 месяца
Тот-Кто-Думает-О-Пустыне
©ЧеширКо
Странник чувствовал приближающийся конец своего пути. Его язык распух и еле помещался во рту, десны стали какими-то рыхлыми и болезненными, мысли в голове путались и никак не могли выстроиться в цепочку, перескакивая друг через друга и разбегаясь во все стороны. Тело уже перестало слушаться команд и просто выполняло то, что оно делало на протяжении многих дней – оно переставляло ноги и шло, но и это давалось ему всё сложнее и сложнее.
Странник оторвал взгляд от своих ступней и с трудом поднял голову. Даже такое простое усилие далось ему с трудом. Песок, песок и песок. Ничего, кроме песка на многие и многие километры вокруг. Так вот как выглядит смерть, подумал он. Она сыпучая и не имеет никакой формы. Её нельзя схватить и договориться с ней – она просто просыпется сквозь пальцы, убежит, а затем всё равно тебя убьёт.
Силы покинули его. Он упал на колени и понял, что больше ему никогда не встать. Эта пустыня убьёт его если не сегодня, то завтра точно. Проклятая пустыня. На секунду он прикрыл веки, а когда снова открыл глаза, то был уже не один.
Прямо перед ним стоял очень высокий старик. В нём было не меньше двух метров роста даже несмотря на то, что он очень сильно сутулился. С головы до ног он был завернут в какую-то износившуюся ткань когда-то красного цвета, из которой выглядывало только морщинистое лицо с на удивление чистыми и ясными глазами, а также кисти рук с очень длинными, неестественно длинными костлявыми пальцами без ногтей. В правой руке он держал песочные часы, до верха заполненные песком, пальцы же левой руки сжимали потрепанную книгу.
– Говорят, что каждая встреча в пустыне стоит дороже всего золота на свете, – прошептал Странник, потому что говорить он уже не мог.
– Зачем ты здесь? – проигнорировав его слова, спросил старик каким-то шероховатым голосом, похожим на звук, с которым песок сыпется на каменную плиту.
– Я – странник. Путешествую, смотрю мир.
– Что ты хочешь в нём увидеть?
В другое время Странник возмутился бы такой пространной манерой общения в ситуации, когда кому-то нужна помощь, но сейчас наступил тот момент между жизнью и смертью, когда становится всё равно. Равнодушие – утешитель погибающих, окутало его своими одеждами и принялось гладить Странника по голове, успокаивая и убаюкивая.
– Я хотел увидеть лучшее в нём,– ответил Странник.
– Тогда твой путь окончен. Ты увидел это.
Старик развёл руки в стороны, демонстрируя Страннику окружающее его безжизненное пространство.
– Это? – через силу шевелил потрескавшимися губами Странник, – о чём ты говоришь, старик? О пустыне? Нет-нет, поверь мне на слово, есть места и получше.
– Тогда зачем ты здесь, а не там?
Странник ничего не ответил, лишь покачал головой – этот разговор, кажется, шёл по кругу.
– Лучше ты мне скажи – кто ты такой и что здесь делаешь?
– Я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне и я был здесь всегда.
– Всегда? Ты хозяин этой пустыни? – усмехнулся Странник.
– Нет, хозяин – человеческое слово, в моём мире его нет. Нельзя обладать пустыней, это невозможно. Но можно быть тем, кто думает о ней. На первый взгляд может показаться, что это довольно просто, но это не так. Думать о чём-то беспрестанно, каждое мгновение своей жизни, каждую секунду – это тяжёлый труд и большая ответственность.
– В нашем мире это называется любовью. Ты просто любишь эту чёртову пустыню.
– Нет, что ты! – седые брови старика взметнулись к морщинистому лбу, – если бы я любил пустыню, то назвался бы Тем-Кто-Любит-Пустыню, но я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне.
– И что же ты думаешь о ней?
– Разное.
– Довольно обстоятельный ответ, – кивнул Странник, – а когда читаешь свою книжку, ты не отвлекаешься от своих мыслей о пустыне?
– Я её не читаю, я её пишу. Каждый вечер на закате я записываю в книгу одну очередную мысль о пустыне и вычёркиваю ту, которая оказалась ложной.
Странник бросил взгляд на книгу – она была не то чтобы толстая, но и тетрадью ее нельзя было назвать. Обычная книга средней толщины.
– Было бы разумнее записывать не одну, а сразу несколько своих мыслей. Ты сэкономил бы кучу времени, старик. Кстати, о времени – твои песочные часы забиты песком под завязку. Ты точно знаешь, как ими пользоваться?
– В пустыне нет необходимости в наблюдении за секундами и минутами, поэтому весь песок в них всегда находится в покое, даже когда я их переворачиваю. Я делаю это два раза в сутки – на восходе и на закате.
– Это очень интересно, да, – сказал Странник и попытался встать, но у него ничего не вышло, – здесь такое дело – я умираю и мне в последнюю очередь хотелось бы умереть, разговаривая с тобой. Может быть, ты захочешь помочь мне каким-нибудь образом? Ну, вдруг?
– Разве тебе нужна помощь? – искренне удивился старик, – ты хотел увидеть лучшее в мире и сейчас находишься в пустыне. В помощи нуждаются лишь те, кто не может сейчас быть на твоём месте.
– Пусть так, но это лучшее в мире место убивает меня, старик.
– Пустыня никого не может убить. Да, порой в ней умирают люди, но я слышал, что точно так же они умирают и за её пределами.
Странник внимательно посмотрел на своего собеседника. Но ни капли сарказма или иронии не было в его глазах. Кажется, он искренне верил во всё, что говорил.
– Скажи, зачем ты пришёл? Что ты от меня хочешь? Ты видишь, что я погибаю и вместо помощи предлагаешь мне вести беседы на какие-то дурацкие темы. Ты просто решил поиздеваться надо мной перед смертью?
– Нет, я хочу, чтобы ты тоже подумал о пустыне. Так ты поймёшь, что каждое моё слово – правда.
– Старик, я не перестаю о ней думать уже много дней. Нет таких слов, которые я ещё не передумал. Я и просил, и умолял, и проклинал её. Моя голова была занята только ею и мыслями о том, как из неё выбраться.
– Нет, всё это время ты думал о себе.
Странник в сердцах ударил ладонью по песку, от чего-то тот, как брызги воды разлетелся в разные стороны, но, лишь коснувшись поверхности, тут же замер, успокоившись.
– Пусть так. Пусть! Любой на моём месте думал бы о себе. И ты тоже!
– Нет, я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне.
– На твоих глазах умирает человек! Ты можешь хотя бы на секунду подумать о нём? Никуда твоя пустыня не денется, а меня не станет, понимаешь? Я прошу тебя, старик!
– Я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне, – повторил он, – и я хочу, чтобы ты тоже о ней думал.
– Хорошо, – сдался Странник, – как это сделать? Что мне нужно подумать о ней?
– Что хочешь. Это должны быть твои собственные мысли о пустыне.
Странник тяжело выдохнул, лёг на песок и закрыл лицо ладонями. Так, без движения, он пролежал несколько минут. Тот-Кто-Думает-О-Пустыне пристально наблюдал за ним, не отводя взгляда.
– Я не могу, – сквозь пальцы прошептал Странник, – я не могу думать ни о чём, кроме воды, еды и прохлады. Эта пустыня сводит меня с ума.
– Ты должен думать о ней.
Мысли о пище и воде будто бы высасывали из Странника последние силы. Они навязчиво кружились в его голове, не позволяя сосредоточиться ни на чём другом. Прошло ещё немного времени и даже эти мысли стали угасать и становиться призрачными, сознание покидало Странника, равнодушие ко всему снова охватило его разум, будто засыпав песком. Он бросил последний взгляд на старика и безучастно отметил, что тот улыбается и одобрительно кивает. Но ему было уже всё равно. Свет погас и в этот момент произошло странное.
Он вдруг ощутил себя чем-то огромным и... мёртвым. Это чувство было для него в новинку, но он не мог понять – нравится оно ему или нет, поэтому он стал исследовать себя. Его тело было бесформенным и сыпучим. При одной лишь попытке пошевелиться, оно растекалось в стороны, не позволяя ему принять вертикальное положение.
«Что ж,– подумал он, – пусть будет так. В конце концов, ничего для меня не имеет никакого значения – я мёртв».
Некоторое время он лежал без движения, медленно рассыпаясь по поверхности на крохотные кусочки, но вдруг почувствовал жжение на своём теле. Приглядевшись, он заметил на нём две маленькие точки. Они определенно были живыми. Он не видел, что они из себя представляют, но чувствовал, что обе делают что-то, от чего ему становится неприятно. Лишь спустя некоторое время он понял, чем же заняты эти создания – они думали о нём и это очень его раздражало. Мёртвое должно оставаться мёртвым. Оно не любит движения и внимания к себе, но даже мысль о мёртвом может заставить его ненадолго ожить. Странник или то, во что он превратился, пошевелился, пытаясь сбросить с себя эти точки. Они немного сдвинулись с места, но не прекратили своё вредоносное занятие. Тогда он принялся совершать резкие движения для того, чтобы сбросить их себя и через какое-то время ему это удалось. Странник вздохнул с облегчением и в этот же момент открыл глаза.
Старик всё так же смотрел на него с лёгкой улыбкой, но, оглядевшись, Странник заметил, что они находятся уже не в пустыне, а где-то на её окраине. Вокруг него пробивалась сквозь землю какая-то куцая растительность, а сама земля была будто бы влажной! Он вскочил на ноги и принялся вертеть головой во все стороны. И какой же была его радость, когда он увидел неподалёку небольшое озеро, а за ним – белые шатры и людей, сидящих на земле вокруг костра.
– Что... что сейчас произошло? Как мы здесь оказались?
– Ты справился, – улыбнулся старик, – ты подумал о ней и увидел всё её глазами.
– То есть... Эти две точки – это мы с тобой? Она сбросила нас с себя, потому что мертва и ей не нравится, когда о ней думают?
– Именно так. Для этого и тебе пришлось стать немного мёртвым, – прищурился старик, – но теперь всё хорошо – те люди у огня помогут тебе. Иди своей дорогой, Странник.
Старик кивнул на прощание и медленно направился обратно в пустыню.
– Но... Подожди! Постой, старик!
Тот остановился.
– Зачем же ты снова идёшь в пустыню? Я видел своими глазами, я чувствовал, как её раздражают мысли о ней. Ей это совсем не нравится. Зачем ты думаешь о ней? Она никогда этого не оценит и не поблагодарит тебя! Каждый раз она будет сбрасывать тебя со своего тела, пытаясь избавиться, как человек сбрасывает с себя назойливое насекомое.
– Именно, – улыбнулся Тот-Кто-Думает-О-Пустыне, – но только так я могу сделать её живой. Возможно, что когда-нибудь мои мысли оживят её, и я смогу стать Тем-Кто-Любит-Пустыню. Мне очень этого хотелось бы.
Раскалённое солнце клонилось к закату. Странник сидел у огня рядом с людьми, которые благодушно приняли гостя – они накормили и напоили его, а также дали кров на то время, которое понадобится ему для того, чтобы набраться сил для продолжения своего путешествия. Он ни понимал ни слова из того, что они говорили. Впрочем, ему это было неинтересно. Он смотрел на пустыню и ему казалось, что она тоже смотрит на него своими жёлтыми глазами с поволокой.
А где-то внутри пустыни на вершине зыбкого бархана сидел Тот-Кто-Думает-О-Пустыне. Он посмотрел на заходящее солнце, перевернул песочные часы, песок в которых даже не шелохнулся, а затем открыл книгу. Вся она состояла из одной, повторяющейся на каждой строке фразы, состоящей всего из двух слов. Все записи кроме последней были зачёркнуты. Немного помедлив, он зачеркнул и её, а ниже написал новую, ничем не отличающуюся от предыдущих:
«Пустыня жива»
Странник чувствовал приближающийся конец своего пути. Его язык распух и еле помещался во рту, десны стали какими-то рыхлыми и болезненными, мысли в голове путались и никак не могли выстроиться в цепочку, перескакивая друг через друга и разбегаясь во все стороны. Тело уже перестало слушаться команд и просто выполняло то, что оно делало на протяжении многих дней – оно переставляло ноги и шло, но и это давалось ему всё сложнее и сложнее.
Странник оторвал взгляд от своих ступней и с трудом поднял голову. Даже такое простое усилие далось ему с трудом. Песок, песок и песок. Ничего, кроме песка на многие и многие километры вокруг. Так вот как выглядит смерть, подумал он. Она сыпучая и не имеет никакой формы. Её нельзя схватить и договориться с ней – она просто просыпется сквозь пальцы, убежит, а затем всё равно тебя убьёт.
Силы покинули его. Он упал на колени и понял, что больше ему никогда не встать. Эта пустыня убьёт его если не сегодня, то завтра точно. Проклятая пустыня. На секунду он прикрыл веки, а когда снова открыл глаза, то был уже не один.
Прямо перед ним стоял очень высокий старик. В нём было не меньше двух метров роста даже несмотря на то, что он очень сильно сутулился. С головы до ног он был завернут в какую-то износившуюся ткань когда-то красного цвета, из которой выглядывало только морщинистое лицо с на удивление чистыми и ясными глазами, а также кисти рук с очень длинными, неестественно длинными костлявыми пальцами без ногтей. В правой руке он держал песочные часы, до верха заполненные песком, пальцы же левой руки сжимали потрепанную книгу.
– Говорят, что каждая встреча в пустыне стоит дороже всего золота на свете, – прошептал Странник, потому что говорить он уже не мог.
– Зачем ты здесь? – проигнорировав его слова, спросил старик каким-то шероховатым голосом, похожим на звук, с которым песок сыпется на каменную плиту.
– Я – странник. Путешествую, смотрю мир.
– Что ты хочешь в нём увидеть?
В другое время Странник возмутился бы такой пространной манерой общения в ситуации, когда кому-то нужна помощь, но сейчас наступил тот момент между жизнью и смертью, когда становится всё равно. Равнодушие – утешитель погибающих, окутало его своими одеждами и принялось гладить Странника по голове, успокаивая и убаюкивая.
– Я хотел увидеть лучшее в нём,– ответил Странник.
– Тогда твой путь окончен. Ты увидел это.
Старик развёл руки в стороны, демонстрируя Страннику окружающее его безжизненное пространство.
– Это? – через силу шевелил потрескавшимися губами Странник, – о чём ты говоришь, старик? О пустыне? Нет-нет, поверь мне на слово, есть места и получше.
– Тогда зачем ты здесь, а не там?
Странник ничего не ответил, лишь покачал головой – этот разговор, кажется, шёл по кругу.
– Лучше ты мне скажи – кто ты такой и что здесь делаешь?
– Я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне и я был здесь всегда.
– Всегда? Ты хозяин этой пустыни? – усмехнулся Странник.
– Нет, хозяин – человеческое слово, в моём мире его нет. Нельзя обладать пустыней, это невозможно. Но можно быть тем, кто думает о ней. На первый взгляд может показаться, что это довольно просто, но это не так. Думать о чём-то беспрестанно, каждое мгновение своей жизни, каждую секунду – это тяжёлый труд и большая ответственность.
– В нашем мире это называется любовью. Ты просто любишь эту чёртову пустыню.
– Нет, что ты! – седые брови старика взметнулись к морщинистому лбу, – если бы я любил пустыню, то назвался бы Тем-Кто-Любит-Пустыню, но я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне.
– И что же ты думаешь о ней?
– Разное.
– Довольно обстоятельный ответ, – кивнул Странник, – а когда читаешь свою книжку, ты не отвлекаешься от своих мыслей о пустыне?
– Я её не читаю, я её пишу. Каждый вечер на закате я записываю в книгу одну очередную мысль о пустыне и вычёркиваю ту, которая оказалась ложной.
Странник бросил взгляд на книгу – она была не то чтобы толстая, но и тетрадью ее нельзя было назвать. Обычная книга средней толщины.
– Было бы разумнее записывать не одну, а сразу несколько своих мыслей. Ты сэкономил бы кучу времени, старик. Кстати, о времени – твои песочные часы забиты песком под завязку. Ты точно знаешь, как ими пользоваться?
– В пустыне нет необходимости в наблюдении за секундами и минутами, поэтому весь песок в них всегда находится в покое, даже когда я их переворачиваю. Я делаю это два раза в сутки – на восходе и на закате.
– Это очень интересно, да, – сказал Странник и попытался встать, но у него ничего не вышло, – здесь такое дело – я умираю и мне в последнюю очередь хотелось бы умереть, разговаривая с тобой. Может быть, ты захочешь помочь мне каким-нибудь образом? Ну, вдруг?
– Разве тебе нужна помощь? – искренне удивился старик, – ты хотел увидеть лучшее в мире и сейчас находишься в пустыне. В помощи нуждаются лишь те, кто не может сейчас быть на твоём месте.
– Пусть так, но это лучшее в мире место убивает меня, старик.
– Пустыня никого не может убить. Да, порой в ней умирают люди, но я слышал, что точно так же они умирают и за её пределами.
Странник внимательно посмотрел на своего собеседника. Но ни капли сарказма или иронии не было в его глазах. Кажется, он искренне верил во всё, что говорил.
– Скажи, зачем ты пришёл? Что ты от меня хочешь? Ты видишь, что я погибаю и вместо помощи предлагаешь мне вести беседы на какие-то дурацкие темы. Ты просто решил поиздеваться надо мной перед смертью?
– Нет, я хочу, чтобы ты тоже подумал о пустыне. Так ты поймёшь, что каждое моё слово – правда.
– Старик, я не перестаю о ней думать уже много дней. Нет таких слов, которые я ещё не передумал. Я и просил, и умолял, и проклинал её. Моя голова была занята только ею и мыслями о том, как из неё выбраться.
– Нет, всё это время ты думал о себе.
Странник в сердцах ударил ладонью по песку, от чего-то тот, как брызги воды разлетелся в разные стороны, но, лишь коснувшись поверхности, тут же замер, успокоившись.
– Пусть так. Пусть! Любой на моём месте думал бы о себе. И ты тоже!
– Нет, я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне.
– На твоих глазах умирает человек! Ты можешь хотя бы на секунду подумать о нём? Никуда твоя пустыня не денется, а меня не станет, понимаешь? Я прошу тебя, старик!
– Я – Тот-Кто-Думает-О-Пустыне, – повторил он, – и я хочу, чтобы ты тоже о ней думал.
– Хорошо, – сдался Странник, – как это сделать? Что мне нужно подумать о ней?
– Что хочешь. Это должны быть твои собственные мысли о пустыне.
Странник тяжело выдохнул, лёг на песок и закрыл лицо ладонями. Так, без движения, он пролежал несколько минут. Тот-Кто-Думает-О-Пустыне пристально наблюдал за ним, не отводя взгляда.
– Я не могу, – сквозь пальцы прошептал Странник, – я не могу думать ни о чём, кроме воды, еды и прохлады. Эта пустыня сводит меня с ума.
– Ты должен думать о ней.
Мысли о пище и воде будто бы высасывали из Странника последние силы. Они навязчиво кружились в его голове, не позволяя сосредоточиться ни на чём другом. Прошло ещё немного времени и даже эти мысли стали угасать и становиться призрачными, сознание покидало Странника, равнодушие ко всему снова охватило его разум, будто засыпав песком. Он бросил последний взгляд на старика и безучастно отметил, что тот улыбается и одобрительно кивает. Но ему было уже всё равно. Свет погас и в этот момент произошло странное.
Он вдруг ощутил себя чем-то огромным и... мёртвым. Это чувство было для него в новинку, но он не мог понять – нравится оно ему или нет, поэтому он стал исследовать себя. Его тело было бесформенным и сыпучим. При одной лишь попытке пошевелиться, оно растекалось в стороны, не позволяя ему принять вертикальное положение.
«Что ж,– подумал он, – пусть будет так. В конце концов, ничего для меня не имеет никакого значения – я мёртв».
Некоторое время он лежал без движения, медленно рассыпаясь по поверхности на крохотные кусочки, но вдруг почувствовал жжение на своём теле. Приглядевшись, он заметил на нём две маленькие точки. Они определенно были живыми. Он не видел, что они из себя представляют, но чувствовал, что обе делают что-то, от чего ему становится неприятно. Лишь спустя некоторое время он понял, чем же заняты эти создания – они думали о нём и это очень его раздражало. Мёртвое должно оставаться мёртвым. Оно не любит движения и внимания к себе, но даже мысль о мёртвом может заставить его ненадолго ожить. Странник или то, во что он превратился, пошевелился, пытаясь сбросить с себя эти точки. Они немного сдвинулись с места, но не прекратили своё вредоносное занятие. Тогда он принялся совершать резкие движения для того, чтобы сбросить их себя и через какое-то время ему это удалось. Странник вздохнул с облегчением и в этот же момент открыл глаза.
Старик всё так же смотрел на него с лёгкой улыбкой, но, оглядевшись, Странник заметил, что они находятся уже не в пустыне, а где-то на её окраине. Вокруг него пробивалась сквозь землю какая-то куцая растительность, а сама земля была будто бы влажной! Он вскочил на ноги и принялся вертеть головой во все стороны. И какой же была его радость, когда он увидел неподалёку небольшое озеро, а за ним – белые шатры и людей, сидящих на земле вокруг костра.
– Что... что сейчас произошло? Как мы здесь оказались?
– Ты справился, – улыбнулся старик, – ты подумал о ней и увидел всё её глазами.
– То есть... Эти две точки – это мы с тобой? Она сбросила нас с себя, потому что мертва и ей не нравится, когда о ней думают?
– Именно так. Для этого и тебе пришлось стать немного мёртвым, – прищурился старик, – но теперь всё хорошо – те люди у огня помогут тебе. Иди своей дорогой, Странник.
Старик кивнул на прощание и медленно направился обратно в пустыню.
– Но... Подожди! Постой, старик!
Тот остановился.
– Зачем же ты снова идёшь в пустыню? Я видел своими глазами, я чувствовал, как её раздражают мысли о ней. Ей это совсем не нравится. Зачем ты думаешь о ней? Она никогда этого не оценит и не поблагодарит тебя! Каждый раз она будет сбрасывать тебя со своего тела, пытаясь избавиться, как человек сбрасывает с себя назойливое насекомое.
– Именно, – улыбнулся Тот-Кто-Думает-О-Пустыне, – но только так я могу сделать её живой. Возможно, что когда-нибудь мои мысли оживят её, и я смогу стать Тем-Кто-Любит-Пустыню. Мне очень этого хотелось бы.
Раскалённое солнце клонилось к закату. Странник сидел у огня рядом с людьми, которые благодушно приняли гостя – они накормили и напоили его, а также дали кров на то время, которое понадобится ему для того, чтобы набраться сил для продолжения своего путешествия. Он ни понимал ни слова из того, что они говорили. Впрочем, ему это было неинтересно. Он смотрел на пустыню и ему казалось, что она тоже смотрит на него своими жёлтыми глазами с поволокой.
А где-то внутри пустыни на вершине зыбкого бархана сидел Тот-Кто-Думает-О-Пустыне. Он посмотрел на заходящее солнце, перевернул песочные часы, песок в которых даже не шелохнулся, а затем открыл книгу. Вся она состояла из одной, повторяющейся на каждой строке фразы, состоящей всего из двух слов. Все записи кроме последней были зачёркнуты. Немного помедлив, он зачеркнул и её, а ниже написал новую, ничем не отличающуюся от предыдущих:
«Пустыня жива»
Комментарии1
