На uCrazy 18 лет 1 месяц
Правила жизни Уиллема Дефо
Актер, 58 лет, Нью-Йорк
ВООБЩЕ-ТО ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ — это не моя профессия.
ИНОГДА ТЫ НАХОДИШЬ РАБОТУ, иногда работа находит тебя. Вот так и живешь.
НЕ ЗНАЮ, КЕМ БЫ Я БЫЛ, если бы не был не актером. Есть у меня, конечно, какие-то фантазии, что-то очень простое — выращивать овощи, рыбачить, работать под открытым небом. Но я могу себе позволить только поход в супермаркет и готовку на кухне.
ЖИЗНЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ КИНО лишь тем, что в жизни не бывает второго дубля.
Я ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ: хочу, чтобы меня любили. Но я не стремлюсь, чтобы меня понимали.
ВСЕМ КАЖЕТСЯ, что я берусь только за отрицательные роли. Но если вы присмотритесь повнимательнее — ко всем моим фильмам, маленьким тоже, — вы увидите, что на самом деле я играю хороших парней. Да, общество их отторгло, но все же это хорошие парни.
КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ, меня интересовала идея воли, предела возможностей. Кому-то важно, на сколько он может задержать дыхание под водой, но я был скорее как Гордон Лидди (один из осужденных за незаконное прослушивание штаба демократов в отеле «Уотергейт»). В детстве он страшно боялся грызунов, и вот однажды поймал крысу, изжарил ее и съел, чтобы победить свой страх. Я был таким. Но крыс я не ел.
МЫ ЕЩЕ ЖИЛИ ВСЕЙ СЕМЬЕ В ВИСКОНСИНЕ, когда однажды на целых два дня я спрятался в сарае и не выходил. Но никто меня не хватился. Семья у нас была большая: отец — хирург, мать — медсестра, они вечно пропадали на работе. А сестрам до меня не было дела.
КОГДА Я БЫЛ РЕБЕНКОМ, мой отец любил говорить: «Ни один человек не заслуживает того, о чем не может заботиться». Сейчас эта фраза со мной всегда.
В ОСНОВНОМ ЛЮДИ ОТНОСЯТСЯ КО МНЕ КАК К ОБЫЧНОМУ ЧЕЛОВЕКУ. Мне нравится это, хотя я знаю, что я не совсем обычный человек — как бы ни старался.
ИЗВЕСТНОСТЬ — самая скользкая и непредсказуемая вещь в мире. На ней подскальзываются все, но кто-то ограничивается вывихом, а кто-то ломает шею.
ПРИ РОЖДЕНИИ Я ПОЛУЧИЛ ИМЯ УИЛЬЯМ, но в детстве все звали меня Билли, и я ненавидел это, потому что во всех этих уменьшительных формах отсутствует сила. А потом я переехал в Милуоки и какое-то время жил в квартирке с кучей психов. Один из них вдруг ни с того ни с сего назвал меня Уиллемом. И я подумал: «Уиллем? Пусть будет так». И теперь перед вами я — человек, проживший почти всю жизнь с фальшивым именем.
НЕ НАДО ПЛЕВАТЬ НА СВОЮ УДАЧУ. Так моя жена говорит (актриса и режиссер Джада Колагранде). Вот это я понимаю, настоящая итальянка. Это для нее как мантра.
САМ НЕ ЗНАЮ, почему так часто погибаю в кино. Может, потому что меня влекут люди с сильными характерами? Человека с сильным характером вечно кто-то хочет убить.
СТРАННЫЕ МЕЛКИЕ СЛУХИ, которые ты можешь прочитать о себе в интернете, иногда раздражают сильнее, чем большая продуманная ложь. Например, я никогда не играл Энди Уорхола. Однажды приятель-режиссер попросил прочитать для фильма одно из его писем. Проходит время, и я читаю в интернете, что сыграл Уорхола. Что за херня?
НЕ ПОМНЮ УЖЕ, как именно я пришел к тому, что могу сыграть Иисуса (в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа»), но я очень хорошо помню те душевные муки, которые испытал тогда, и то наслаждение, которое получил от них потом.
НАДО ПОЗАБЫТЬ О ВИСКОНСИНЕ, если собираешься играть Христа, разве нет?
КОГДА МЫ СНИМАЛИ «ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ ХРИСТА», я все еще много курил, и в перерыве между дублями Скорсезе вечно ходил где-то рядом и отгонял от меня людей с фотоаппаратами. Он не хотел, чтобы кто-то сфотографировал Иисуса с сигаретой.
ВО «ВЗВОДЕ» — в той сцене, где мы курим траву, — мы поначалу курили по-настоящему. Но именно из-за этого съемки пришлось остановить до тех пор, пока мы не придем в себя. Так что урок, детки, такой: иногда лучше притворяться, чем делать.
ИНОГДА НУЖНО ПОЛНОСТЬЮ ПОТЕРЯТЬ СЕБЯ, чтобы снова найти.
НЕТ НИЧЕГО УЖАСНЕЕ, чем встретить в один прекрасный день героев своего детства. Что я им скажу? Всю свою жизнь, например, я обожал Боба Дилана. Но вот как-то раз я оказался с ним в одном зале — и весь вечер сторонился его, бегал от него, как сумасшедший. Я просто подумал, что если встречусь с Бобом Диланом, то буду разочарован, а он разозлится. Но поэтому я его и люблю.
В «РОЖДЕННОМ ЧЕТВЕРТОГО ИЮЛЯ» я плюнул Тому Крузу в лицо, и это было круто. Но ничего личного, конечно.
КОГДА Я СЛЫШУ СЛОВА «СЕМЕЙНАЯ ДРАМА», я понимаю, что надо бежать как можно быстрее.
ВЫКЛЮЧИ ЗВУК, когда смотришь фильм. Если ты по-прежнему можешь разобраться в происходящем — перед тобой неплохое кино.
КОГДА МЫ СНИМАЛИ «ОХОТНИКА» (фильм 2011 года о поисках вымершего тасманийского тигра), один из консультантов взялся учить меня освежевывать валлаби. Он сказал: «Зверь провалялся дохлым какое-то время, и желудочные соки уже порядком раздули беднягу. Так что работай ножом осторожно, а то говнюк взорвется тебе прямо в лицо». К счастью, в моей семье было много хирургов. Это у меня в крови.
Я НИКОГДА НЕ СПРАШИВАЮ СОВЕТОВ, но если дают — беру. Бог знает, вдруг пригодится.
НАДЕЮСЬ, СУДЬБА НИКОГДА НЕ ЗАКИНЕТ МЕНЯ НА НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ, потому что я никогда не смогу выбрать три компакт-диска, которые возьму с собой.
ПЕРЕД СЪЕМКАМИ «ВЗВОДА» Стоун отправил нас на две недели в джунгли вместе с ветеранами. Без всякой связи с внешним миром. Мы должны были изучить их опыт и научиться его уважать. Право притворяться кем-то на экране, сказал нам Стоун, нужно заслужить.
ТЫ ДОЛЖЕН ВСЕГДА БЫТЬ ГОТОВ КО ВСЕМУ. Это моя мантра, мантра 58-летнего человека.
МНЕ НРАВЯТСЯ РИТУАЛЫ. Красота рождается именно из ритуалов.
ВООБЩЕ-ТО УИЛЛЕМ — это голландское имя, популярное в Голландии до сих пор. Но здесь, в Америке, люди просто не могут поверить, что американца могут звать не Уильям, а Уиллем. Ненавижу такую ограниченность.
НИКОГДА НЕ СКАЖУ, какую книгу сейчас читаю. Это слишком личный вопрос. Примерно как спросить, о чем я думаю перед тем, как заснуть.
ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННАЯ МУДРОСТЬ В ТОМ, чтобы вообще ничего не говорить.
ЧЕМ СТАРШЕ Я СТАНОВЛЮСЬ, тем меньше погибаю — кажется, так.
ВООБЩЕ-ТО ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ — это не моя профессия.
ИНОГДА ТЫ НАХОДИШЬ РАБОТУ, иногда работа находит тебя. Вот так и живешь.
НЕ ЗНАЮ, КЕМ БЫ Я БЫЛ, если бы не был не актером. Есть у меня, конечно, какие-то фантазии, что-то очень простое — выращивать овощи, рыбачить, работать под открытым небом. Но я могу себе позволить только поход в супермаркет и готовку на кухне.
ЖИЗНЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ КИНО лишь тем, что в жизни не бывает второго дубля.
Я ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ: хочу, чтобы меня любили. Но я не стремлюсь, чтобы меня понимали.
ВСЕМ КАЖЕТСЯ, что я берусь только за отрицательные роли. Но если вы присмотритесь повнимательнее — ко всем моим фильмам, маленьким тоже, — вы увидите, что на самом деле я играю хороших парней. Да, общество их отторгло, но все же это хорошие парни.
КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ, меня интересовала идея воли, предела возможностей. Кому-то важно, на сколько он может задержать дыхание под водой, но я был скорее как Гордон Лидди (один из осужденных за незаконное прослушивание штаба демократов в отеле «Уотергейт»). В детстве он страшно боялся грызунов, и вот однажды поймал крысу, изжарил ее и съел, чтобы победить свой страх. Я был таким. Но крыс я не ел.
МЫ ЕЩЕ ЖИЛИ ВСЕЙ СЕМЬЕ В ВИСКОНСИНЕ, когда однажды на целых два дня я спрятался в сарае и не выходил. Но никто меня не хватился. Семья у нас была большая: отец — хирург, мать — медсестра, они вечно пропадали на работе. А сестрам до меня не было дела.
КОГДА Я БЫЛ РЕБЕНКОМ, мой отец любил говорить: «Ни один человек не заслуживает того, о чем не может заботиться». Сейчас эта фраза со мной всегда.
В ОСНОВНОМ ЛЮДИ ОТНОСЯТСЯ КО МНЕ КАК К ОБЫЧНОМУ ЧЕЛОВЕКУ. Мне нравится это, хотя я знаю, что я не совсем обычный человек — как бы ни старался.
ИЗВЕСТНОСТЬ — самая скользкая и непредсказуемая вещь в мире. На ней подскальзываются все, но кто-то ограничивается вывихом, а кто-то ломает шею.
ПРИ РОЖДЕНИИ Я ПОЛУЧИЛ ИМЯ УИЛЬЯМ, но в детстве все звали меня Билли, и я ненавидел это, потому что во всех этих уменьшительных формах отсутствует сила. А потом я переехал в Милуоки и какое-то время жил в квартирке с кучей психов. Один из них вдруг ни с того ни с сего назвал меня Уиллемом. И я подумал: «Уиллем? Пусть будет так». И теперь перед вами я — человек, проживший почти всю жизнь с фальшивым именем.
НЕ НАДО ПЛЕВАТЬ НА СВОЮ УДАЧУ. Так моя жена говорит (актриса и режиссер Джада Колагранде). Вот это я понимаю, настоящая итальянка. Это для нее как мантра.
САМ НЕ ЗНАЮ, почему так часто погибаю в кино. Может, потому что меня влекут люди с сильными характерами? Человека с сильным характером вечно кто-то хочет убить.
СТРАННЫЕ МЕЛКИЕ СЛУХИ, которые ты можешь прочитать о себе в интернете, иногда раздражают сильнее, чем большая продуманная ложь. Например, я никогда не играл Энди Уорхола. Однажды приятель-режиссер попросил прочитать для фильма одно из его писем. Проходит время, и я читаю в интернете, что сыграл Уорхола. Что за херня?
НЕ ПОМНЮ УЖЕ, как именно я пришел к тому, что могу сыграть Иисуса (в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа»), но я очень хорошо помню те душевные муки, которые испытал тогда, и то наслаждение, которое получил от них потом.
НАДО ПОЗАБЫТЬ О ВИСКОНСИНЕ, если собираешься играть Христа, разве нет?
КОГДА МЫ СНИМАЛИ «ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ ХРИСТА», я все еще много курил, и в перерыве между дублями Скорсезе вечно ходил где-то рядом и отгонял от меня людей с фотоаппаратами. Он не хотел, чтобы кто-то сфотографировал Иисуса с сигаретой.
ВО «ВЗВОДЕ» — в той сцене, где мы курим траву, — мы поначалу курили по-настоящему. Но именно из-за этого съемки пришлось остановить до тех пор, пока мы не придем в себя. Так что урок, детки, такой: иногда лучше притворяться, чем делать.
ИНОГДА НУЖНО ПОЛНОСТЬЮ ПОТЕРЯТЬ СЕБЯ, чтобы снова найти.
НЕТ НИЧЕГО УЖАСНЕЕ, чем встретить в один прекрасный день героев своего детства. Что я им скажу? Всю свою жизнь, например, я обожал Боба Дилана. Но вот как-то раз я оказался с ним в одном зале — и весь вечер сторонился его, бегал от него, как сумасшедший. Я просто подумал, что если встречусь с Бобом Диланом, то буду разочарован, а он разозлится. Но поэтому я его и люблю.
В «РОЖДЕННОМ ЧЕТВЕРТОГО ИЮЛЯ» я плюнул Тому Крузу в лицо, и это было круто. Но ничего личного, конечно.
КОГДА Я СЛЫШУ СЛОВА «СЕМЕЙНАЯ ДРАМА», я понимаю, что надо бежать как можно быстрее.
ВЫКЛЮЧИ ЗВУК, когда смотришь фильм. Если ты по-прежнему можешь разобраться в происходящем — перед тобой неплохое кино.
КОГДА МЫ СНИМАЛИ «ОХОТНИКА» (фильм 2011 года о поисках вымершего тасманийского тигра), один из консультантов взялся учить меня освежевывать валлаби. Он сказал: «Зверь провалялся дохлым какое-то время, и желудочные соки уже порядком раздули беднягу. Так что работай ножом осторожно, а то говнюк взорвется тебе прямо в лицо». К счастью, в моей семье было много хирургов. Это у меня в крови.
Я НИКОГДА НЕ СПРАШИВАЮ СОВЕТОВ, но если дают — беру. Бог знает, вдруг пригодится.
НАДЕЮСЬ, СУДЬБА НИКОГДА НЕ ЗАКИНЕТ МЕНЯ НА НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ, потому что я никогда не смогу выбрать три компакт-диска, которые возьму с собой.
ПЕРЕД СЪЕМКАМИ «ВЗВОДА» Стоун отправил нас на две недели в джунгли вместе с ветеранами. Без всякой связи с внешним миром. Мы должны были изучить их опыт и научиться его уважать. Право притворяться кем-то на экране, сказал нам Стоун, нужно заслужить.
ТЫ ДОЛЖЕН ВСЕГДА БЫТЬ ГОТОВ КО ВСЕМУ. Это моя мантра, мантра 58-летнего человека.
МНЕ НРАВЯТСЯ РИТУАЛЫ. Красота рождается именно из ритуалов.
ВООБЩЕ-ТО УИЛЛЕМ — это голландское имя, популярное в Голландии до сих пор. Но здесь, в Америке, люди просто не могут поверить, что американца могут звать не Уильям, а Уиллем. Ненавижу такую ограниченность.
НИКОГДА НЕ СКАЖУ, какую книгу сейчас читаю. Это слишком личный вопрос. Примерно как спросить, о чем я думаю перед тем, как заснуть.
ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННАЯ МУДРОСТЬ В ТОМ, чтобы вообще ничего не говорить.
ЧЕМ СТАРШЕ Я СТАНОВЛЮСЬ, тем меньше погибаю — кажется, так.
Комментарии3
