Кто убил легендарного комдива Николая Щорса ?

В те же дни на Урале погиб другой легендарный краском — Василий Чапаев, переживший Щорса на пять дней. Он прославился больше — скорее потому, что фильм «Чапаев» с блистательным Борисом Бабочкиным вышел раньше и был талантливее, нежели фильм «Щорс». (вы его можете посмотреть в конце поста)

Такова, в сумме, куцая и отрывочная оценка личности Николая Щорса, почерпнутая из московских изданий.

ВЫСТРЕЛ В ЗАТЫЛОК

Вот что пишет Матвей СОТНИКОВ: О судьбе Щорса я узнал от его внука по материнской линии — Александра Алексеевича Дроздова. Имел он солидный журналистский стаж, чин подполковника и двадцать один год выслуги в органах КГБ. Восемь из них провел в Токио, совмещая работу журналиста под крышей корреспондента «Комсомольской правды» и сотрудника советской разведки. Потом вернулся домой, в 1988-1990-х годах работал ответственным редактором «Комсомолки», а потом возглавил газету российского парламента — еженедельник «Россия».

Однажды, когда мы были в командировке в Киеве, Дроздов стал рассказывать о Щорсе и некоторых семейных преданиях, а уже в Москве показал материалы на эту тему. Так в моем сознании образ «украинского Чапаева» (определение Сталина) получил новую трактовку.

… Николая Щорса похоронили на православном Всехсвятском кладбище в Самаре — подальше от Украины. До этого тело без вскрытия и медицинского освидетельствования было переправлено в Коростень, а оттуда траурным поездом в Клинцы, где состоялась церемония прощания родственников и сослуживцев с начдивом.

К месту последнего упокоения Щорса везли товарным поездом в цинковом гробу. Прежде, в Клинцах, тело было набальзамировано. Медики опустили его в крутой раствор поваренной соли. Схоронили ночью, на скорую руку. По сути — тайно, избегая огласки.

Гражданская жена Щорса сотрудница ЧК Фрума Хайкина писала в 1935 году: «…Бойцы, как дети, плакали у его гроба. Это были тяжелые времена для молодой советской республики. Враг, чувствовавший близкую гибель, делал последние отчаянные усилия. Озверевшие банды жестоко расправлялись не только с живыми бойцами, но издевались и над трупами погибших. Мы не могли оставить Щорса на надругательство врагу… Политотдел армии запретил хоронить Щорса в угрожаемых местностях. С гробом товарища поехали мы на север. У тела, положенного в цинковый гроб, стоял бессменный почетный караул. Мы решили похоронить его в Самаре» (сборник «Легендарный начдив», 1935 год).

Причина, по которой командование пошло на такие меры, стала известна только в 1949 году после эксгумации тела. Исполнялось тридцать лет со дня гибели Щорса. Оставшиеся в живых ветераны направили в Москву письмо, в котором негодовали по поводу исчезновения могилы командира. Власти Куйбышева получили нагоняй, и чтобы сгладить вину, срочно создали комиссию, которая приступила к делу.

Первая попытка найти захоронение Щорса была предпринята весной 1936 года, раскопки проводило Управление НКВД в течение месяца. Вторая попытка состоялась в мае 1939-го, однако она тоже оказалась безрезультатной.

Место, где находилась могила, указал случайный свидетель похорон — гражданин Ферапонтов. В 1919-м, еще мальчишкой-беспризорником, он помогал кладбищенскому сторожу. Через тридцать лет, 5 мая, он привел членов комиссии на территорию кабельного завода и там, долго прикидывая, указал примерный квадрат, где следует вести поиски. Как потом выяснилось, могила Щорса была засыпана полуметровым слоем щебня.

Комиссия установила, что «на территории Куйбышевского кабельного завода (бывшее православное кладбище), в 3-х метрах от правого угла западного фасада электроцеха найдена могила, в которой в сентябре месяце 1919 года было похоронено тело Н. А. Щорса».

10 июля 1949 года гроб с останками Щорса перенесли на главную аллею Куйбышевского кладбища, через несколько лет на могиле был сооружен гранитный памятник, к которому по красным дням календаря возлагали венки и цветы. Сюда приходили пионеры и комсомольцы, которые не подозревали, что вместе с останками Щорса была захоронена и правда о его гибели.

Памятник Николая Щорсу в г.Киеве.

Обратимся к официальному документу: «В первый момент после снятия крышки гроба были хорошо различимы общие контуры головы трупа с характерной для Щорса прической, усами и бородой. На голове также хорошо был заметен след, оставленный марлевой повязкой в виде широкой западающей полосы, идущей поперек лба и вдоль щек. Тотчас после снятия крышки гроба, на глазах присутствующих характерные особенности вследствие свободного доступа воздуха стали быстро меняться, превратились в бесформенную массу однообразной структуры…»

Эксперты-криминалисты установили, что повреждения черепа были «нанесены пулей из огнестрельного нарезного оружия». Она вошла в затылок, а вышла в области темени. И вот что самое главное: «Выстрел был произведен с близкого расстояния, предположительно 5-10 шагов».

Следовательно, в Щорса стрелял некто, находившийся рядом, а вовсе не петлюровский пулеметчик, как это много раз было воспроизведено в «канонических» книгах и художественном фильме. Неужели… кто-то свой?

ДУБОВОЙ И КВЯТЕК

Теперь самое время обратиться к воспоминаниям очевидцев того боя. В 1935 году свет увидел сборник «Легендарный начдив». Среди воспоминаний родных и друзей помещено свидетельство человека, на руках которого скончался Щорс, — Ивана Дубового, помощника командующего войсками Киевского военного округа.

Он сообщает: «Вспоминается август 1919 года. Я был назначен заместителем командира дивизии Щорса. Это было под Коростенем. Тогда это был единственный плацдарм на Украине, где победно развевалось красное знамя. Мы были
окружены врагами: с одной стороны — галицийско-петлюровские войска, с другой — деникинцы, с третьей — белополяки сжимали все туже и туже кольцо вокруг дивизии, которая к этому времени получила нумерацию 44-й».

И далее: «Щорс и я приехали в Богунскую бригаду Бонгардта. В полк, которым командовал тов. Квятек (ныне командир-комиссар 17-го корпуса). Подъехали мы к селу Белошицы, где в цепи лежали наши бойцы, готовясь к наступлению».

«Противник открыл сильный пулеметный огонь, — повествует Дубовой, — и особенно, помню, проявлял «лихость» один пулемет у железнодорожной будки. Этот пулемет и заставил нас лечь, ибо пули буквально рыли землю около нас.

Когда мы залегли, Щорс повернул ко мне голову и говорит.

— Ваня, смотри, как пулеметчик метко стреляет.

После этого Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шел пулеметный огонь. Но через мгновение бинокль выпал из рук Щорса, упал на землю, голова Щорса тоже. Я окликнул его:

— Николай!



Но он не отозвался. Тогда я подполз к нему и начал смотреть. Вижу, показалась кровь на затылке. Я снял с него фуражку — пуля попала в левый висок и вышла в затылок. Через пятнадцать минут Щорс, не приходя в сознание, умер у меня на руках».

Итак, мы видим, что человек, на руках которого умер Щорс, сознательно лжет, вводя читателей в заблуждение по поводу направления полета пули. Подобная вольная трактовка фактов заставляет задуматься.

Сам командарм 2-го ранга Иван Дубовой был расстрелян в 1937 году по стандартному тогда обвинению в «измене Родине». Сборник «Легендарный начдив» оказался на полке спецхрана.

Во время следствия Дубовой сделал шокирующее признание, заявив, что убийство Щорса — его рук дело. Объясняя мотивы преступления, заявил, что убил начдива из личной ненависти и желания самому занять его место.

В протоколе допроса от 3 декабря 1937 года записано: «Когда Щорс повернул ко мне голову и сказал эту фразу («хороший пулемет у галичан, черт побери»), я выстрелил ему в голову из нагана и попал в висок. Тогдашний командир 388-го стрелкового полка Квятек, который лежал рядом со Щорсом, закричал: «Щорса убили!» Я подполз к Щорсу, и он у меня на руках, через 10-15 минут, не приходя в сознание, умер».

Помимо признания самого Дубового, аналогичные обвинения в его адрес высказал 14 марта 1938 года Казимир Квятек, написавший из Лефортовской тюрьмы заявление на имя наркома внутренних дел Ежова, где указал, что прямо подозревает Дубового в убийстве Щорса.

Несмотря на такие откровения, обвинения в убийстве Щорса Дубовому никто не предъявлял. Более того, признание вообще не имело никаких последствий и на долгие годы легло на полки архивов госбезопасности.

ЕЩЁ ОДИН КАНДИДАТ

Исследователь Николай Зенькович, один из крупнейших специалистов по историческим загадкам, потратил уйму времени на поиск печатных трудов бывшего командира Богунского полка. Никаких следов. И вдруг, когда, казалось, пропала последняя надежда, в подшивке украинской газеты «Коммунист» за март 1935 года упорный историк обнаружил небольшую заметку за подписью искомого лица.

Итак, Казимир Квятек пишет: «30 августа на рассвете враг начал наступление на левый фланг фронта, охватывая Коростень… Штаб Богунского полка стоял тогда в Могильном. Я выехал на левый фланг в село Белошицу. По телефону меня предупредили, что в штаб полка в с. Могильное прибыли начдив тов. Щорс, его заместитель тов. Дубовой и уполномоченный Реввоенсовета 12-й армии тов. Танхиль-Танхилевич. Я доложил по телефону обстановку… Через некоторое время тов. Щорс и сопровождавшие его подъехали к нам на передовую… Мы залегли. Тов. Щорс поднял голову, взял бинокль, чтобы посмотреть. В этот момент в него попала вражеская пуля…»

В марте 1989 года газета «Радянска Украiна» прямо указала на преступника, застрелившего Щорса с санкции Реввоенсовета 12-й армии. Авторам публикации удалось раздобыть кое-какие сведения о нем. Танхиль-Танхилевич Павел Самуилович. Двадцать шесть лет. Родом из Одессы. Щеголь. Закончил гимназию. Довольно сносно изъяснялся по-французски и по-немецки. Летом 1919 года стал политическим инспектором Реввоенсовета 12-й армии.

Через два месяца после гибели Щорса он поспешно исчезает с Украины и объявляется на Южном фронте, уже в качестве старшего цензора-контролера Военно-цензурного отдела Реввоенсовета 10-й армии.

Расследование продолжила издававшаяся в Киеве «Рабочая газета». Она опубликовала прямо-таки сенсационный материал — отрывки из написанных еще в 1962 году, но не напечатанных по соображениям советской цензуры, воспоминаний генерал-майора Сергея Ивановича Петриковского (Петренко). В момент гибели Щорса он командовал Отдельной кавалерийской бригадой 44-й армии — и тоже, оказывается, сопровождал начдива на передовую.

«30 августа, — сообщает генерал, — Щорс, Дубовой, я и политинспектор из 12-й армии собрались выехать в части вдоль фронта. Автомашина Щорса, кажется, ремонтировалась. Решили воспользоваться моей… Выехали 30 днем. Спереди Кассо (шофер) и я, на заднем сиденье — Щорс, Дубовой и политинспектор. На участке Богунской бригады Щорс решил задержаться. Договорились, что я на машине еду в Ушомир и оттуда посылаю машину за ними. И тогда они приедут в Ушомир в кавбригаду и захватят меня обратно в Коростень.

Приехав в Ушомир, я послал за ними машину, но через несколько минут по полевому телефону сообщили, что Щорс убит… Я поскакал верхом в Коростень, куда его повезли.

Шофер Кассо вез уже мертвого Щорса в Коростень. Кроме Дубового и медсестры, на машину нацеплялось много всякого народа, очевидно — командиры и бойцы.

Щорса я видел в его вагоне. Он лежал на диване, его голова была бессильно забинтована. Дубовой был почему-то у меня в вагоне. Он производил впечатление человека возбужденного, несколько раз повторял, как произошла гибель Щорса, задумывался, подолгу смотрел в окно вагона. Его поведение тогда мне показалось нормальным для человека, рядом с которым внезапно убит его товарищ. Не понравилось только одно… Дубовой несколько раз начинал рассказывать, стараясь придать юмористической оттенок своему рассказу, как он услышал слова красноармейца, лежащего справа: «Какая это сволочь с ливорверта стреляет?..» Красноармейцу на голову упала стреляная гильза. Стрелял из браунинга политинспектор, по словам Дубового. Даже расставаясь на ночь, он мне вновь рассказал, как стрелял политинспектор по противнику на таком большом расстоянии…»

Генерал убежден, что выстрел, которым был убит Щорс, раздался после того, как артиллерия красных разнесла в щепки железнодорожную будку, за которой он находился.

«При стрельбе пулемета противника, — сообщает генерал, — возле Щорса легли Дубовой с одной стороны, с другой — политинспектор. Кто справа и кто слева — я еще не установил, но это уже не имеет существенного значения. Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть… Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса — Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт.

Я думаю, что Дубовой стал невольным соучастником, быть может, даже полагая, что это для пользы революции. Сколько таких случаев мы знаем!!! Я знал Дубового, и не только по гражданской войне. Он мне казался человеком честным. Но он мне казался и слабовольным, без особых талантов. Его выдвигали, и он хотел выдвигаемым быть. Вот почему я думаю, что его сделали соучастником. А у него не хватило мужества не допустить убийства.

Бинтовал голову мертвого Щорса тут же, на поле боя, лично сам Дубовой. Когда медсестра Богунского полка Розенблюм Анна Анатольевна (сейчас она живет в Москве) предложила перебинтовать аккуратнее, Дубовой ей не разрешил. По приказанию Дубового тело Щорса без медицинского освидетельствования отправлено для прощания и погребения…»

Очевидно, что Дубовой не мог не знать, что пулевое «выходное» отверстие всегда больше, чем «входное». Потому, видимо, и запретил снимать бинты.

Членом РВС 12-й армии был Семён Аралов, доверенное лицо Льва Троцкого. Он дважды хотел снять «неукротимого партизана» и «противника регулярных войск», каким называли Щорса, но побоялся бунта красноармейцев.

После инспекционной поездки к Щорсу, продолжавшейся не более трех часов, Семён Аралов обратился к Троцкому с убедительной просьбой подыскать нового начальника дивизии — только не из местных, ибо «украинцы» все как один «с кулацкими настроениями». В ответной шифровке Демон революции приказал провести строгую чистку и «освежение» командного состава. Примирительная политика недопустима. Хороши любые меры. Начинать нужно «с головки».

По всему видно, Аралов ревностно относился к выполнению указаний своего грозного хозяина. В своей рукописи «На Украине 40 лет назад (1919)» он невольно проговорился: «К сожалению, упорство в личном поведении привело Щорса к преждевременной смерти».

Да, по поводу дисциплины. При реорганизации вооруженных сил Красной Украины дивизию Щорса предполагалось перебросить на Южный фронт. На этом, в частности, настаивал нарком республики по военным и морским делам Подвойский. Обосновывая свое предложение в докладной записке на имя председателя СНК Ульянова-Ленина от 15 июня, он подчеркивал, что, побывав в частях 1-й армии, находит единственно боевой на этом фронте дивизию Щорса, в которую входят наиболее слаженные полки.

Евгений Самойлов в роли «украинского Чапаева» Николая Щорса

В Советском Союзе было возведено пять памятников легендарному начдиву и столько же открыто музеев Щорса. Товарищ Сталин именовал его «украинским Чапаевым», режиссер Александр Довженко посвятил ему фильм, писатель Семён Скляренко — трилогию «Шлях на Киев», а композитор Борис Лятошинский — «именную» оперу.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

Однако самым, несомненно, известным художественным воплощением Щорса стало произведение поэта-песенника Михаила Голодного (Михаил Семёнович Эпштейн) «Песнь о Щорсе». В народе ее звали по первым строкам: «Шел отряд по берегу».

Старый вокзал Сновска, с 1935 года — город Щорс. По назначению не используется, здесь снимали эпизоды фильма «Тяжёлый песок»

После смерти Советского Союза маятник качнулся в другую сторону. Дошло до того, что в 1991 году один толстый московский журнал на полном серьезе утверждал, что никакого Щорса не было в помине.

Дескать, зарождение мифа началось с известной встречи Сталина с деятелями искусства в марте 1935 года. Именно тогда, на той встрече, вождь обратился к Александру Довженко с вопросом: «Почему у русского народа есть герой Чапаев и фильм о герое, а вот у украинского народа такого героя нет?».

Так началась Легенда…

Шел отряд по берегу,
Шел издалека,
Шел под красным знаменем
Командир полка.
Голова обвязана,
Кровь на рукаве,
След кровавый стелется
По сырой траве.

«Чьи вы, хлопцы, будете,
Кто вас в бой ведет?
Кто под красным знаменем
Раненый идет?»
«Мы сыны батрацкие,
Мы за новый мир,
Щорс идет под знаменем —
Красный командир.



Время ее создания— 1936 год. Следует заметить, однако, что стихи были написаны годом раньше. Поначалу поэт показал их композитору Ивану Шишову, и тот сочинил к ним музыку.

Михаил Голодный

Авторы представили свою песню на конкурс. Не дожидаясь итогов конкурса, газета решила ее опубликовать. И в номере за 31 июля 1935 года под рубрикой «Конкурс на лучшую песню» были помещены слова и ноты «Песни об отряде Щорса».
Но эта песня не получила признания. Тогда М. Голодный обратился со своими стихами к композитору М. Блантеру.

Матвей Блантер

Музыка, сочиненная Блантером, удивительно совпала по настроению с образной тканью стихов, благодаря ей песня обрела крылья, ее всюду запели.

Широкое распространение получила «Песня о Щорсе» в армейских коллективах художественной самодеятельности, которые стали самыми главными ее популяризаторами и пропагандистами.
Вскоре она была записана на грампластинку.

Марк Рейзен

Песня эта многим обязана и выдающемуся советскому певцу, народному артисту СССР Марку Осиповичу Рейзену. Впервые исполнив ее в дни празднования 20-летия Октября на торжественном концерте в Большом театре, он с огромным успехом выступал с нею многие годы, а после войны записал на пластинку с хором и оркестром Всесоюзного радио под управлением В. Кнушевицкого.

Но продолжим про нашу историю …

«Н. А. Щорс в бою под Черниговом». Художник Н. Самокиш, 1938 год

Отец Щорса, Александр Николаевич, был выходцем из белорусских крестьян. В поисках лучшей доли он переехал из Минской губернии в маленький украинский поселок Сновск. Отсюда его забрали в императорскую армию.

Вернувшись в Сновск, Александр Николаевич устроился работать в местное железнодорожное депо. В августе 1894 года он женился на своей землячке — Александре Михайловне Табельчук и в этом же году построил собственный дом.

Семью Табельчуков Щорс знал давно, поскольку ее глава — Михаил Табельчук — руководил артелью белорусов, трудившихся на Черниговщине. В ее состав одно время входил и Александр Щорс.

Будущий начдив Николай Щорс быстро выучился грамоте — в шесть лет он уже умел сносно читать и писать. В 1905 году он поступил в церковно-приходскую школу.

А спустя год в семье Щорсов случилось большое горе — будучи беременной шестым ребенком, скончалась от кровотечения мать, Александра Михайловна. Это случилось, когда она находилась на своей малой Родине, в Столбцах (современная Минская область). Там же ее и похоронили.

Спустя полгода после смерти жены, глава семейства Щорсов вторично вступил в брак. Новой его избранницей стала Мария Константиновна Подбело. От этого брака у Николая появились два сводных брата, Григорий и Борис, и три сводных сестры — Зинаида, Раиса и Лидия.

А СЕМИНАРИИ НЕ БЫЛО!

В 1909 году Николай окончил школу и в следующем году вместе с братом Константином поступил в Киевскую военно-фельдшерскую школу. Ее воспитанники находились на полном государственном обеспечении.

Учился Щорс добросовестно и спустя четыре года, в июле 1914 года, получил диплом медицинского фельдшера и права вольноопределяющегося 2-го разряда.

«Вся проблема состояла в том, что после выхода из стен училища, Щорс был обязан отслужить не менее трех лет фельдшером, — сообщается на сайте УНЕЧАonline. — Щорс, напомним, окончил училище в 1914 году. Тогда же, как утверждается в ряде источников, он, дабы избежать обязательной трехлетней фельдшерской службы, решается на фальсификацию и переправляет в своем дипломе (свидетельстве) дату окончания фельдшерской школы с 1914 на 1912 год, что дает ему право уже в 1915 году освободиться от статуса вольноопределяющегося.

В архивах Унечского музея имеется электронная копия этого свидетельства, из которого действительно следует, что Щорс поступил в школу 15 августа 1910 года и окончил ее в июне 1912 года. Однако, цифра «2» выполнена несколько неестественно, и очень похоже на то, что она действительно была переправлена с четверки».

Как «авторитетно» утверждается в некоторых источниках, Щорс учился в Полтавской учительской семинарии — с сентября 1911-го по март 1915 года. Налицо явное несоответствие. Так что можно сделать вывод: в семинарии Щорс не учился, а свидетельство о ее окончании — липовое.

«В пользу этой версии, — пишет УНЕЧАonline, — может свидетельствовать тот факт, что в августе 1918 года Щорс, подавая документы для поступления на медицинский факультет Московского университета, в числе прочих бумаг, представил и свидетельство об окончании Полтавской семинарии, которое, в отличие от свидетельства об окончании 4-х классов фельдшерской школы, давало право поступления в ВУЗ».

Так что свидетельство это, копия которого также имеется в унечском музее, очевидно, было выправлено Щорсом как раз для представления в Московский университет.



После учебы Николай попал по распределению в войска Виленского военного округа, который с началом первой мировой войны стал прифронтовым. В составе 3-го легкого артиллерийского дивизиона Щорс был отправлен под Вильно, где в одном из боев получил ранение и был отправлен на лечение.

Прапорщик Русской императорской армии Николай Щорс

В 1915 году Щорс был уже среди курсантов Виленского военного училища, эвакуированного в Полтаву, где унтер-офицеров и прапорщиков в связи с военным положением стали готовить по укороченной четырехмесячной программе. В 1916 году Щорс успешно окончил курс военного училища и в звании прапорщика отбыл в тыловые войска в Симбирск.

Осенью 1916 года молодого офицера переводят на службу в 335-й Анапский полк 84-й пехотной дивизии Юго-Западного фронта, где Щорс дослужился до звания подпоручика.

В конце 1917 года недолгая военная карьера резко оборвалась. Подвело здоровье — Щорс заболел (чуть ли не открытой формой туберкулеза) и после непродолжительного лечения в Симферополе 30 декабря 1917 года его комиссовали в связи с непригодностью к дальнейшей службе.

Оказавшись не у дел, Николай Щорс в конце 1917 года принимает решение вернуться домой. Предположительное время его появления в Сновске — январь восемнадцатого года. К этому времени в стране, развалившейся на части, произошли колоссальные перемены. На Украине в это же время была провозглашена независимая Украинская Народная Республика.

Примерно с весны 1918 года начинается период создания боевого подразделения, которое возглавил Николай Щорс. В историю гражданской войны, в ее красную летопись, оно вошло под именем Богунского полка.

1 августа 1919 года под Ровно, во время мятежа, при невыясненных обстоятельствах был убит щорсовец Тимофей Черняк, командир Новгород-Северской бригады.

21 августа того же года в Житомире внезапно скончался «неукротимый батька» Василий Боженко, командир Таращанской бригады. Утверждается, что он был отравлен — согласно официальной версии, умер от воспаления легких.

Могила Николая Щорса в городе Самаре. На заводе «Куйбышевкабель», где находилась его первая могила, был установлен бюст легендарного начдива

Оба командира являлись ближайшими сподвижниками Николая Щорса.

До 1935 года его имя не было широко известно, о нем не упоминала даже Большая Советская Энциклопедия первого издания. В феврале 1935 года, вручая Александру Довженко на заседании Президиума ВЦИК орден Ленина, Сталин предложил режиссеру создать фильм об «украинском Чапаеве».

— Щорса вы знаете?

— Да.

— Подумайте о нем.

Вскоре персональный художественно-политический заказ был мастерски исполнен. Главную роль в фильме блестяще сыграл Евгений Самойлов.

Позднее о Щорсе написали несколько книг, песен, даже оперу. Его именем назвали школы, улицы, села и даже город. Как уже говорилось в начале, Матвей Блантер и Михаил Голодный в том же 1935 году написали ставшую знаменитой «Песню о Щорсе».

В голоде и холоде
Жизнь его прошла,
Но недаром пролита
Кровь его была.
За кордон отбросили
Лютого врага,
Закалились смолоду,
Честь нам дорога.

Тишина у берега,
Смолкли голоса,
Солнце книзу клонится,
Падает роса.
Лихо мчится конница,
Слышен стук копыт,
Знамя Щорса красное
На ветру шумит.

Родительский дом Николая Щорса в Сновске

Подобно многим полевым командирам, Николай Щорс был лишь «разменной монетой» в руках сильных мира сего. Он погиб от рук тех, для кого собственные амбиции и политические цели были важнее человеческих жизней.

Как сказал бывший член Реввоенсовета Украинского фронта Е. Щаденко, «оторвать Щорса от дивизии, в сознание которой он врос корнями, могли только враги. И они его оторвали». Однако правда о гибели Николая Щорса все равно пробила себе дорогу.