Уинстон Черчилль: некоторые факты из жизни

Отыщите одну из самых захватывающих книг в детстве – повесть Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова». Там есть глава о побеге ее главного героя из английского плена. На англо-бурской войне в конце XIX века случалось всякое. В декабре 1899 года от буров сбежал плененный ими военный корреспондент «Морнинг Пост». Буры объявили награду за его голову в 25 фунтов стерлингов. Когда молодой человек добрался до своих и узнал об этом, то гомерически расхохотался: его должность давала ему ежемесячно в десять раз больше! Знали бы буры, что они так дешево оценили жизнь Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля!

Менее чем полтора года спустя Черчилль впервые в своей жизни переступил порог святая святых мировой демократии – британского Парламента. Но как! Свидетельствует очевидец: «Он сидит развалившись, надвинув на лоб цилиндр, скрестив вытянутые ноги, глубоко засунув руки в карманы, и оглядывается вокруг так, будто бы он был не самым молодым, а старейшим депутатом». Вскоре он произнес свою первую знаковую речь – о милосердии к проигравшим войну бурам – и дарит человечеству первую фразу-афоризм: «Будь я буром, надеюсь, что я сражался бы на поле брани».

Горячая кровь рода Мальборо нередко толкала молодого (и не только) Черчилля на не слишком-то разумные поступки. В 1910 году он стал министром внутренних дел. В том же году в Лондоне русские террористы, ограбив ювелирный магазин, устроили стрельбу и убили двух полицейских. Черчилль прибыл на место событий и лично руководил операцией. Террористы отчаянно сопротивлялись. Стреляли и по нему – пуля пробила министерский цилиндр. Черчилль вызвал два орудия Шотландской гвардии – и запретил пожарным тушить дом с бандитами, когда он загорелся. За личное участие его язвительно критиковали в парламенте. Но на следующий год лондонская полиция получила право ношения огнестрельного оружия.

Та же горячая кровь заставила Черчилля двумя годами раньше, будучи министром торговли, примчаться в деревушку, когда там загорелась усадьба его друзей и одновременно друзей Клементины Хози, за которой Уинстон ухаживал. Подхватив с земли валявшуюся там пожарную каску, Черчилль ринулся в горящее здание – и выносил оттуда вещи до самого последнего момента; рухнувшая стена усадьбы едва не погребла его под собой. Долго колебавшаяся до этого момента Клементина, дочь небогатого полковника армии Его Величества, наконец-то ответила «да». В том же 1908-м состоялась свадебная церемония. Среди свадебных подарков была трость с золотым набалдашником и дарственной надписью от короля Эдуарда VII: «Моему самому молодому министру».

Речи и высказывания Черчилля давно и основательно разобраны на цитаты и афоризмы. Два поистине бессмертных эпитета он выдал в течение всего двух месяцев 1946 года. Первый, правда, он позаимствовал у заместителя госсекретаря США Саммера Уэллса. Но отныне каждый политик, который не желает говорить больше, чем он знает (или которому нечего сказать), гордо роняет журналистам: «No comment» («Без комментариев»). Второй эпитет прозвучал во время исторической Фултонской речи Черчилля, считающейся точкой отсчета «холодной войны». Теперь крайне жесткую изоляционистскую политику любого государства именуют «железным занавесом».

Талант Черчилля был многогранен. Как писатель, он опубликовал работ больше, чем написали его знаменитые соотечественники Вальтер Скотт и Чарльз Диккенс вместе взятые. Гонорары он получал больше, чем зарабатывал Эрнест Хемингуэй. Самое значительное его творение – многотомная «Вторая мировая война», свидетельство, пусть и не всегда беспристрастное, политика-очевидца. В 1953 году ему присудили Нобелевскую премию по литературе. Сам же Черчилль любил читать сочинения Агаты Кристи, и однажды сказал о ней: «Со времен Лукреции Борджиа – это первая женщина, которой преступления принесли такой колоссальный доход».

За свою жизнь Уинстон Черчилль произнес немало речей. Но, помимо Фултонской, запомнились две, датированные 13 мая и 4 июня 1940 года. Времени, когда началась многолетняя и нелегкая Битва за Британию с нацистской Германией. Став премьер-министром Великобритании, Черчилль, не желая обманывать британцев, сказал им: «Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота». Вторая речь была произнесена после Дюнкеркского позора, когда британским войскам, прижатым Вермахтом к побережью, пришлось эвакуироваться на острова. И речь эта была проникнута готовностью сражаться и выстоять, непоколебимой верой в победу. Обе эти речи вошли в золотой фонд ораторского искусства.

Большая работоспособность Черчилля объясняется тем, что ночью он спал всего лишь 5 часов в сутки (с 3 ночи до 8 утра), но никогда не отказывал себе в небольшой сиесте после обеда. При этом называл мнение, что из-за дневного сна делается меньше работы, глупостью. Даже в здании Парламента Черчилль регулярно дремал на персональной кровати. Причем был убежден, что именно дневной сон помог ему отразить массовое нападение гитлеровских «Люфтваффе» на Великобританию.

История иногда устраивает встречи двух великих лидеров, чтобы словно передать эстафетную палочку от одного другому. Причем, бывает, делает это весьма причудливо… В конце 1950-х Уинстон Черчилль в последний раз посетил США. Высокопоставленные друзья устроили прием в его честь на борту роскошной яхты. Во время приема к престарелому политику подошел молодой человек с намерением познакомиться. А Черчилль, приняв того за стюарда, отослал его за бутылкой шампанского. «Стюарда» звали Джон Фицджеральд Кеннеди…

Когда Черчиллю «стукнуло» восемьдесят, корпорация Би-Би-Си создала специальную команду журналистов, которой предстояло освещать похороны великого британца. Черчилль, однако, на тот свет явно не торопился и, дотянув почти до 90 лет, пережил троих из той команды… А в тот восьмидесятый день рождения фотограф, делая официальное фото политика, вежливо спросил: «Надеюсь, сэр, что смогу вас так же снять и в следующем году?» Черчилль улыбнулся: «Почему нет? Надеюсь, со здоровьем у вас все в порядке?»