Так съели Джеймса Кука или нет?

Обычно о капитане и талантливом картографе Джеймсе Куке знают, что это исследователь южных морей, который был убит и съеден аборигенами. Вопреки расхожему мнению, он не был съеден, или, по крайней мере, это не было ключевым моментом трагедии, развернувшейся с 16 января по 14 февраля 1779 года на Гавайях.

Что же тогда там все таки случилось?

Сейчас мы с вами об этом и прочитаем ...

Зов моря

Капитан Джеймс Кук родился 27 октября 1728 г. в маленькой Йоркширской деревушке. Он с детства мечтал стать мореплавателем. В семнадцать лет Кук поступил работником в бакалейную лавку. Но спустя некоторое время он напросился в ученики к судовладельцам, братьям Уокерам, занимавшимся перевозкой угля.

Почти десять лет он ходил на каботажных судах с углем. В промежутках между рейсами Кук корпел над грудами книг по математике, штурманскому делу, астрономии. Ни капли спиртного и никаких женщин. В результате Джон Уокер оценил выдержку и трудолюбие Кука и предложил ему место помощника капитана. Еще через три года братья решили сделать Джеймса капитаном. Но удержать возле себя способного юношу они не смогли. В 1755 году в возрасте 27 лет Джеймс стал матросом первой статьи на военном флоте.

Затем последовали несколько лет каторжного труда, долгая война с Францией и, наконец, нашивки старшины - в 32 года.

Первые экспедиции

Кук начал путешествие из Плимута в августе 1768 года. На борту «Эндевора» было 94 человека, в которые входили члены экипажа и ученые. Уже в апреле следующего года они достигли Таити, где местные жители с радостью приветствовали моряков. Затем Кук отправился к берегам Новой Зеландии, где встретил племена Маори с военными каноэ. После были берега Тасмании и восточное побережье Австралии. Корабль «Эндевор» чуть было не разбился на коралловых рифах, но члены экипажа Кука справились с опасностью.

Во время плавания у берегов Батавии (современная Джакарта) многие члены команды умерли от лихорадки. Кук сумел предотвратить распространение болезни, сохраняя идеальную чистоту на борту. В 1771 году после трехлетнего путешествия Кук вернулся в Англию. Из экипажа на родную землю смогли ступить только 56 членов экипажа.

Кругосветное путешествие

Через год после первого путешествия было принято решение начать второе путешествие под командованием Кука. Капитану и его команде предстояло совершить кругосветное путешествие в широтах Антарктики на двух таких же корабля как «Эндевор».
Во время этого путешествия Кук впервые опробовал морские часы (хронометр), которые были созданы Джоном Гаррисоном и оказались очень точными.

В течение года (с января 1773 г.) корабли Кука входили в полярный круг несколько раз, но из-за сильных холодов были вынуждены возвращаться назад. После этого Кук отправился в Новую Зеландию, где торговал с племенами Маори. Затем снова побывал на Таити, исследовал Меланезийские и Полинезийские острова, перед тем как отправиться в Англию через Южную Африку. Во время этого путешествия многие из команды Кука погибли от болезней, а некоторые были убиты во время встречи с племенами Маори.
После этого путешествия Джеймс Кук получил повышение и стал капитаном корабля в звании «кептэн», дарованное королем Англии Георгом третьим.

Роковая экспедиция

В последний поход корабли Кука вышли из английского порта Плимут в 1776 году. Задачей экспедиции было найти Северо-Западный путь между Тихим и Атлантическим океанами на Севере Америки.

Кук обошел мыс Доброй надежды, пересек Индийский океан и посетил Новую Зеландию и Таити. Путь его лежал на Север -британский парламент обещал команде того корабля, который сделает открытие, 20 000 фунтов стерлингов - целое состояние по тем временам. На рассвете 18 января 1778 года Кук увидел землю: это был остров Оаху (один из восьми островов Гавайского архипелага). Сильный встречный ветер помешал кораблям приблизиться к острову и отнес их на северо-запад к острову Кауаи.

Корабли бросили якорь в бухте Ваймеа. Правящий вождь решил послать своих представителей на борт. Те, поднявшись на корабль, ужаснулись: они приняли английские треуголки офицеров за треугольные головы. Одному из высоких вождей, взошедших на борт, Кук подарил кинжал. Впечатление было настолько сильным, что вождь объявил новое имя своей дочери - Кинжал.
Впоследствии Кук без оружия ходил среди гавайцев, которые приветствовали его как самого высокого вождя. Они падали ниц на землю при его приближении и предлагали ему в подарок пищу, циновки и капа (материал из коры деревьев).

«Смерть капитана Кука» (Джон Веббер, 1784 год)

Гавайцы возбужденно обсуждали огромное богатство иностранцев. Некоторые были не прочь прихватить железные предметы, которые они видели на палубе, но высокий шаман предостерег их не делать этого. Сам он пребывал в неуверенности, отнести иностранцев к богам или к простым смертным. В конце концов он решил устроить простую проверку: предложить чужеземцам женщин. Если англичане согласятся, то они явно не боги, а простые смертные. Англичане, естественно, провалили экзамен, но многие гавайцы еще сомневались.

Спустя две недели, отдохнув и пополнив запас продовольствия, корабли ушли на север. Но уже в конце ноября 1778 г. Кук вернулся на Гавайи. Через некоторое время на борту появился Каланиопуу, правитель острова Гавайи. Он щедро снабдил Кука запасами еды и всевозможными подарками. Каждый день сотни гавайцев забирались на борт обоих судов. Иногда их набиралось так много, что было невозможно работать. Время от времени аборигены крали металлические предметы. На эти мелкие, хотя и досадные кражи не обращали внимания.
По мере того как суда производили ремонт и пополняли запасы продовольствия, некоторые гавайцы все больше укреплялись во мнении, что англичане - простые смертные. Они вежливо намекали морякам, что пора и честь знать, и что они смогут посетить острова во время следующего урожая, когда снова будет много еды.

4 февраля 1779 года, через четыре недели после вхождения кораблей в залив Кеалакекуа, Кук приказал поднять якорь. Гавайцы с удовлетворением наблюдали за уходом англичан. Однако в первую же ночь корабли попали в шторм и передняя мачта «Резолюшн» дала трещину. Нужно было возвращаться. Кук знал только одну удобную бухту неподалеку - Кеалакекуа.

Когда корабли вошли в знакомую бухту, ее берега были безлюдны. Посланная на берег шлюпка вернулась с известием, что король Каланиопуу наложил табу на всю бухту. Такие табу были обычным явлением на Гаваях. Обычно после того, как землю и ее ресурсы изрядно использовали, вожди запрещали туда вход на время, чтобы дать возможность восстановиться морским и земельным ресурсам.

Англичане чувствовали нараставшую тревогу, но им было необходимо отремонтировать мачту. На следующий день залив посетил король и дружелюбно приветствовал англичан, но настроение гавайцев уже каким-то образом поменялось. Первоначальная теплота отношений понемногу растаяла. В одном случае дело чуть не дошло до стычки, когда вожди приказали гавайцам не помогать команде, сошедшей на берег за водой. Шестерым матросам, охранявшим работы на берегу, было приказано зарядить ружья пулями вместо дроби. Кук и его доверенный офицер Джеймс Кинг высадились на берег, чтобы уладить спор из-за воды между командой и островитянами. Едва они успели решить спорный вопрос, как услыхали звук мушкетного огня по направлению корабля «Дискавери». От корабля в сторону берега неслось каноэ. Сидящие в нем гавайцы яростно гребли веслами. Очевидно, они что-то украли. Кук, Кинг и один матрос предприняли безуспешную попытку поймать воров. Когда они вернулись на берег, то узнали, что боцман «Дискавери» решил сойти на берег и захватить каноэ воров. Как оказалось, каноэ принадлежало другу англичан вождю Палеа. Когда Палеа потребовал свое каноэ назад, возникла перепалка, во время которой вождя ударили веслом по голове. Гавайцы бросились на англичан, и те были вынуждены укрыться среди камней на берегу. К счастью, Палеа восстановил порядок, и соперники предположительно расстались как друзья.

На рассвете следующего дня англичане обнаружили, что шлюпка, привязанная к бую в дюжине ярдов от корабля, исчезла. Кук был вне себя от ярости, поскольку она была лучшей на борту. Он приказал блокировать бухту так, чтобы ни одно каноэ не могло из нее выйти. Кук, лейтенант Филлипс и девять морских пехотинцев отправились на берег. Задачей Кука было встретиться с королем Каланиопуу. Он собирался использовать план, который никогда не подводил его при подобных обстоятельствах в других частях океана: он пригласит Каланиопуу на борт и будет удерживать его там до тех пор, пока его подданные не вернут лодку.

Смерть Кука. Полотно англо-немецкого художника Иоганна Цоффани (1795 год)

Кук считал себя другом гавайцев, которому, равно как и гавайцам, было нечего опасаться.

Каланиопуу принял приглашение, но жены короля умоляли его не ходить. В конце концов, им удалось усадить короля на землю у самой кромки воды. В это время над заливом разнеслось эхо выстрелов. Гавайцы заметно встревожились. Кук уже понял, что привести короля на корабль не удастся. Он поднялся и один пошел к лодке. Но в возбужденную толпу вбежал гаваец и прокричал, что англичане убили высокого вождя, когда тот пытался выйти из бухты на своем каноэ.

Это было объявлением войны. Женщины и дети исчезли. Мужчины надели защитные плетеные маты, в руках их появились копья, кинжалы, камни и дубинки. Кук зашел по колено в воду и повернулся, чтобы подозвать лодки и приказать прекратить огонь. В этот момент на его голову обрушился сокрушительный удар деревянной дубинки. Когда он падал, другой воин нанес ему удар кинжалом в спину. Через час после того как он сошел на берег, Кук был мертв.

Лейтенант Кинг пытался убедить гавайцев вернуть тела павших. Ночью часовые услыхали осторожный звук весел около борта «Резолюшн» и выстрелили в темноту. Они едва не попали в двух гавайцев, которые попросили разрешения взойти на борт. В руках они несли небольшой сверток, завернутый в тапа (дубленая ткань из коры деревьев). Они торжественно развернули тапа, и при колеблющемся свете фонаря англичане с ужасом разглядели кровавое мясо, которое очевидно было срезано с тела Кука.

Англичане пришли в ужас от такого обращения с телом своего капитана, некоторые стали подозревать в гавайцах каннибалов. И все же, с останками Кука обошлись так, как поступали с телами самых высоких вождей. По традиции, гавайцы отделяли плоть от костей высоко почитаемых людей. Затем кости связывали вместе и тайно хоронили, чтобы никто не смог надругаться над ними. Если покойный был объектом большой привязанности и уважения, то кости могли хранить некоторое время у себя дома. Так как Кук пользовался очень большим уважением, части его тела были поделены между высокими вождями. Его голова досталась королю, а скальп забрал один из вождей. Ужасное обращение было, на самом деле, высочайшей почестью со стороны гавайцев.

В течение следующих нескольких дней англичане жестоко мстили. Одним из результатов кровопролития явилось то, что напуганные гавайцы решили вернуть дополнительные останки Кука англичанам. Один из вождей, одетый в церемониальный плащ из красных перьев, вернул кисти рук, череп, предплечья и кости ног капитана.

Вечером 21 февраля 1779 года останки капитана Джеймса Кука были зашиты в парусину и после погребальной молитвы, прочтенной капитаном Клерке, опущены в воду залива. Экипаж приспустил британский флаг и дал салют из десяти ружей. Многие из матросов и пехотинцев на палубах обоих кораблей открыто плакали. Гавайцы не наблюдали за церемонией с берега, так как вождь наложил на залив табу. На следующее утро англичане подняли паруса и навсегда покинули острова.

Достижения Джеймса Кука в исследовании Тихого океана, Новой Зеландии и Австралии радикально изменили представления о географии мира и доказали, что он был самым лучшим мореплавателем когда-либо жившим в Англии.

Кук наблюдает за человеческими жертвоприношениями на Таити (1773 год)

Кто виноват?

Но что же на самом деле произошло в то утро в бухте Кеалакекуа? Как шла схватка, в которой погиб Кук?

Вот что пишет первый помощник Джеймс Берни: «В бинокль мы видели, как капитан Кук получил удар дубиной и упал со скалы в воду». Берни, скорее всего, стоял на палубе «Дискавери». А вот что рассказал о гибели Кука капитан корабля Кларк: «Было ровно 8 часов, когда нас встревожил ружейный залп, данный людьми капитана Кука, и раздались сильные крики индейцев. В подзорную трубу я ясно увидел, что наши люди бегут к шлюпкам, но, кто именно бежал, я не мог разглядеть в спутанной толпе».

Корабли XVIII века не отличались просторностью: Клерк вряд ли находился далеко от Берни, однако не видел отдельных людей. В чем же дело? Участники экспедиции Кука оставили после себя огромное количество текстов: историки насчитывают 45 рукописей дневников, судовых журналов и записок, а также 7 напечатанных еще в XVIII веке книг.

Но и это не все: судовой журнал Джеймса Кинга (автора официальной истории третьей экспедиции) случайно нашли в правительственных архивах в 1970-е годы. И далеко не все тексты писались членами кают-компании: о жизни матросов говорят увлекательные мемуары немца Ганса Циммерманна, а много нового историки узнали из полной плагиата книги студента-недоучки Джона Ледьярда, капрала морских пехотинцев.

Так вот, о событиях утра 14 февраля рассказывают 45 мемуаров, и различия между ними не являются чистой случайностью, итогом пробелов в памяти моряков, пытающихся воссоздать ужасные события. То, что «увидели своими глазами» британцы, диктуется сложными отношениями на корабле: завистью, покровительством и верностью, личными амбициями, слухами и клеветой.

Сами воспоминания писали не только из желания погреться в лучах славы капитана Кука или заработать деньги: тексты членов команды изобилуют инсинуациями, раздраженными намеками на сокрытие правды, и, вообще, не похожи на воспоминания старых друзей о прекрасном путешествии.

Напряженность в команде копилась давно: это было неизбежно во время долгого плавания на тесных кораблях, изобилия приказов, разумность которых была очевидна только капитану и его ближнему кругу, и ожидания неизбежных лишений во время грядущих поисков Северо-западного прохода в приполярных водах. Однако конфликты вылились в открытую форму один-единственный раз — с участием двух героев будущей драмы в бухте Кеалакекуа: на Таити произошла дуэль между лейтенантом морских пехотинцев Филлипсом и третьим помощником «Резольюшн» Джоном Уильямсоном. О дуэли известно только, что три пули прошли над головами ее участников, не причинив им вреда.

Характер у обоих ирландцев был не сахар. Филлипс, героически пострадавший от гавайского оружия (его ранили при отступлении к шлюпкам), закончил жизнь лондонским бездельником, играя в карты по мелочи и избивая свою жену. Уильямсона же недолюбливали многие офицеры. «Это негодяй, которого ненавидели и боялись подчиненные, не переносили равные и презирали начальники», — записал в своем дневнике один из мичманов.

Но ненависть команды обрушилась на Уильямсона только после смерти Кука: все очевидцы согласны, что в самом начале столкновения капитан подал какой-то сигнал людям Уильямсона, находившимся в шлюпках у берега. Что Кук хотел выразить этим неизвестным жестом, навсегда останется загадкой. Лейтенант заявлял, что понял его как «Спасайтесь, уплывайте!» и отдал соответствующую команду.

К несчастью для него, остальные офицеры были уверены, что Кук отчаянно звал на помощь. Моряки могли бы обеспечить огневую поддержку, втащить капитана в шлюпку или, по крайней мере, отбить у гавайцев труп… Против Уильямсона было с десяток офицеров и морских пехотинцев с обоих кораблей. Филлипс, по воспоминанием Ледьярда, был даже готов пристрелить лейтенанта на месте.

От Кларка (нового капитана) немедленно потребовали провести расследование. Однако основные свидетели (мы не знаем, кто это — скорее всего, начальники на пиннасе и ялике, которые также находились у берега в подчинении Уильямсона) отозвали свои показания и обвинения в адрес третьего помощника. Сделали ли они это искренне, не желая губить офицера, попавшего в сложную и неоднозначную ситуацию? Или на них надавило начальство? Это мы вряд ли узнаем — источники очень скудны. В 1779 году, находясь на смертном одре, капитан Кларк уничтожил все бумаги, связанные с расследованием.

Налицо лишь факт, что руководители экспедиции (Кинг и Кларк) приняли решение не обвинять Уильямсона в гибели Кука. Тем не менее, на кораблях сразу же пошли слухи о том, что Уильямсон украл документы из шкафчика Кларка после смерти капитана, или же еще раньше выдавал бренди всем морским пехотинцам и морякам, чтобы те молчали о трусости лейтенанта по возвращении в Англию.

Истинность этих слухов подтвердить невозможно: но важно, что ходили они по той причине, что Уильямсон не только избежал трибунала, но и всячески преуспел. Уже в 1779 году его повысили до второго, а потом и до первого помощника капитана. Его успешную карьеру во флоте прервал только инцидент 1797 года: будучи капитаном «Азенкура», в сражении при Кампердауне он еще раз неверно интерпретировал сигнал (на этот раз морской), уклонился от атаки на вражеские корабли и пошел под трибунал за невыполнение служебного долга. Через год он скончался.

В своем же дневнике Кларк описывает происходившее с Куком на берегу со слов Филипса: весь рассказ сводится к злоключениям раненого морского пехотинца, а о поведении других членов команды не говорится ни слова. Джеймс Кинг, также продемонстрировал благосклонность к Уильямсону: в официальной истории плавания жест Кука был описан как дело человеколюбия: капитан-де пытался удержать своих людей от жестокого расстрела несчастных гавайцев. Более того, вину за трагическое столкновение Кинг возлагает на лейтенанта морской пехоты Рикмена, который застрелил гавайца на другом берегу бухты (что и разъярило туземцев).

Казалось бы, все ясно: начальство покрывает явного виновника смерти Кука – по каким-то своим причинам. А потом, пользуясь своими связями, тот делает сногсшибательную карьеру. Однако ситуация не столь однозначна. Любопытно, что команда разделилась на ненавистников и защитников Уильямсона примерно поровну — и состав каждой группы заслуживает пристального внимания.




Офицеров «Резольюшн» и «Дискавери» совершенно не радовало великое научное значение экспедиции: в большинстве своем это были амбициозные молодые люди, вовсе не жаждавшие провести лучшие годы на вторых ролях в тесных каютах. В XVIII веке продвижение по службе давали в основном войны: в начале каждого конфликта возрастал «спрос» на офицеров — помощников повышали до капитанов, мичманов — до помощников. Неудивительно, что члены команды с тоской отплывали из Плимута в 1776 году: буквально на их глазах разгорался конфликт с американскими колонистами, а им предстояло четыре года «гнить» в сомнительных поисках Северо-западного прохода.

Британский флот по меркам XVIII столетия был относительно демократическим институтом: служить и подняться до командных высот там могли люди, далекие от власти, богатства и благородных кровей. Чтобы недалеко ходить за примерами, можно вспомнить самого Кука, сына шотландского батрака, начавшего свою морскую биографию юнгой на бриге-угольщике.

Однако не стоит думать, что система автоматически отбирала самых достойных: платой за относительный демократизм «на входе» была главенствующая роль протекции. Все офицеры выстраивали сети поддержки, искали себе верных покровителей в команде и в Адмиралтействе, зарабатывая себе репутацию. Вот почему смерть Кука и Кларка означала, что все контакты и договоренности, достигнутые с капитанами во время плавания, пошли прахом.

Добравшись до Кантона, офицеры узнали, что война с восставшими колониями в самом разгаре, а все корабли уже укомплектованы. Зато до провальной (Северо-западный проход не нашли, Кук погиб) географической экспедиции никому нет особого дела. «Команда чувствовала, сколько она потеряет в чинах и богатстве, еще и лишившись утешения в том, что на родину ее ведет старый командир, чьи известные заслуги могли бы помочь делам последнего плавания быть услышанными и оцененными даже в те беспокойные времена» - пишет Кинг в своем журнале (декабрь 1779 года). В 1780-х до войны с Наполеоном было еще далеко, и повышение получили лишь единицы. Многие же младшие офицеры последовали примеру мичмана Джеймса Тревенена и перешли на службу в российский флот (который, напомним, в 1780-е сражался против шведов и турок).

В этой связи любопытно, что громче всего против Уильямсона выступали мичманы и помощники мастера, которые находились в самом начале своей карьеры во флоте. Они упустили удачу (войну с американскими колониями), и даже одна-единственная вакансия была достаточно ценным призом. Звание Уильямсона (третий помощник) еще не давало ему больших возможностей отомстить обвинителям, а суд над ним создал бы отличную возможность убрать конкурента. В сочетании с личной антипатией к Уильямсону это более чем объясняет, почему его поносили и называли главным негодяем, из-за которого погиб Кук. Меж тем многие старшие члены команды (Берни, хотя он и был близким другом Филлипса, рисовальщик Уильям Эллис, первый помощник «Резольюшн» Джон Гор, мастер «Дискавери» Томас Эдгар) не нашли в поступках Уильямсона ничего предосудительного.

Примерно по тем же причинам (карьерное будущее) в итоге часть вины переложили на Рикмена: он был намного старше большинства членов кают-компании, службу начал аж в 1760 году, «пропустил» начало Семилетней войны и за 16 лет не получил повышения. То есть сильных покровителей во флоте у него не было, а возраст не давал завязаться дружбе с компанией молодых офицеров. В итоге Рикмен оказался едва ли не единственным членом команды, который вообще не получил больше никаких званий.

Кроме того, нападками на Уильямсона многие офицеры, конечно же, пытались избежать неудобных вопросов: утром 14 февраля многие из них находились на острове или в шлюпках и могли бы действовать более инициативно, услышав выстрелы, да и отступление на корабли без попытки отбить тела погибших также выглядит подозрительно. Будущий капитан «Баунти» Уильям Блай (мастер на «Резольюшн») прямо обвинял морских пехотинцев Филлипса в бегстве с поля боя. Факт, что 11 из 17 морпехов с «Резольюшн» подвергались во время плавания телесным наказаниям (по личному приказу Кука) также заставляет задуматься, насколько они были готовы жертвовать жизнью ради капитана.

Но, так или иначе, точку в разбирательстве поставило начальство: Кинг и Кларк дали понять, что никого не надо отдавать под трибунал. Скорее всего, даже если суд над Уильямсоном не состоялся благодаря влиятельным покровителям амбициозного ирландца (даже его давний недруг Филипс отказался давать против него показания в Адмиралтействе — под надуманным предлогом, что у него-де плохие личные отношения с обвиняемым), капитаны предпочли принять соломоново решение.

Никто из оставшихся в живых членов команды не должен был стать козлом отпущения, виновным в трагической гибели великого капитана: виноваты были обстоятельства, подлые туземцы и (как прочитывается между строк мемуаров) самонадеянность и опрометчивость самого Кука, который понадеялся практически в одиночку увести в заложники местного вождя. «Имеются веские основания, позволяющие предположить, что туземцы не зашли бы так далеко, если бы, к несчастью, капитан Кук не выстрелил по ним: за несколько минут до этого они начали расчищать путь для солдат, чтобы последние могли добраться до того места на берегу, против которого стояли шлюпки (я уже об этом упоминал), таким образом давая капитану Куку возможность уйти от них», — говорится в дневниках Клерка.

Теперь становится понятнее, почему Клерк и Берни увидели столь различные сцены в свои подзорные трубы. Это определялось местом в сложной системе «сдержек и противовесов», статусной иерархии и борьбы за место под солнцем, которая шла на борту кораблей научной экспедиции. Увидеть смерть капитана (или рассказать о ней) Клерку помешала не столько «спутанная толпа», сколько желание офицера оставаться над схваткой и игнорировать свидетельства вины отдельных членов команды (многие из которых были его протеже, а иные — протеже его лондонских начальников).




История — это не просто объективные события, которые случились или не случились. Мы знаем о прошлом только по рассказам участников этих событий, рассказам, которые зачастую отрывочны, запутаны и противоречат друг другу. Однако из этого не стоит делать вывод о принципиальной несовместимости отдельных точек зрения, которые якобы представляют автономные и не стыкующиеся картины мира. Ученые если и не способны авторитетно заявлять, как «оно было на самом деле», то могут находить вероятные причины, общие интересы и другие прочные слои реальности за очевидным хаосом «свидетельских показаний».

Это мы и попытались сделать — немного распутать сеть мотивов, разглядеть элементы системы, которая вынуждала членов команды действовать, видеть и вспоминать именно так, а не иначе.

Личные отношения, карьерные интересы. А ведь есть и еще один слой: национально-этнический уровень. Корабли Кука представляли собой срез имперского общества: там плавали представители народов и, главное, областей, в разной степени удаленных от метрополии (Лондона), в котором решались все главные вопросы и происходил процесс «цивилизирования» британцев. Корнуольцы и шотландцы, уроженцы американских колоний и Вест-Индии, Северной Англии и Ирландии, немцы и валлийцы… Их отношения во время и после плавания, влияние предрассудков и стереотипов на происходящее ученым только предстоит понять.

Но история — это и не следствие по уголовным делам: меньше всего я стремился окончательно выявить виновного в смерти капитана Кука: будь это «трус» Уильямсон, «безынициативные» моряки и морпехи на берегу, «злобные» туземцы или сам «самонадеянный» мореплаватель.

Наивно считать команду Кука отрядом героев науки, «белыми людьми» в одинаковых мундирах. Это сложная система личных и служебных отношений, со своими кризисами и конфликтными ситуациями, страстями и расчетливыми действиями. И случайно данная структура в динамике взрывается событием. Гибель Кука спутала все карты участникам экспедиции, зато заставила их разразиться страстными, эмоциональными записками и мемуарами и, таким образом, пролила свет на отношения и закономерности, которые при более благоприятном исходе плавания остались бы во мраке безвестности.

Но смерть капитана Кука может оказаться полезным уроком и в XXI веке: зачастую только сходные чрезвычайные события (авария, гибель, взрыв, побег, утечка) могут проявить внутреннее устройство и modus operandi секретных (или, по крайней мере, не афиширующих свои принципы) организаций, будь то экипаж подводной лодки или дипломатический корпус.