Странности и капризы великого художника Ильи Репина

Любители особенно здорового образа жизни в девятнадцатом веке мало отличались от таковых в конце двадцатого. Репин спал исключительно на неотапливаемой и незастеклённой веранде в любую погоду, а детей укладывал спать в комнату с настежь открытыми окнами. Дочь Репина вспоминала, что по утрам зимой отец входил пожелать им доброго утра — а усы у него на лице были покрыты льдом. Не отапливал Репин и мастерскую. Из-за этого ему не удалось рисовать Бунина: перспектива часами позировать в таком холоде писателя испугала.



Кроме того, Репин практиковал вегетарианство. Каждую среду художник давал обеды, которые давали подкормиться многим молодым дарованиям (Маяковского так и вовсе спасли от голодной смерти), но стол при этом, по мнению куда менее приверженных здоровому образу жизни гостей, оставлял желать лучшего: они шутили потом про еду из сена и бифштексы из клюквы.




Илья Ефимович большую часть своей взрослой жизни был довольно состоятелен, но, тем не менее, проявлял бережливость, которая изумляла окружающих. Например, он нарочно вставал очень рано, когда ездил в Санкт-Петербург преподавать, хотя в том не было никакой необходимости. Но утром проезд на трамвае стоил только пять копеек, а днём — уже целых десять!





В другой раз дочери художника Вере понадобились услуги массажистки. Репин был готов оплатить только одно посещение и наставлял дочь, чтобы она приметила, как массажистка работает, а потом повторяла бы всё бесплатно себе сама. В конечном итоге за услуги всё же пришлось платить нормально, конечно. Скупость Репина отступала, когда речь шла об интересах детей.

Но бережливость не помешала Репину отказаться от должности преподавателя и чудесной просторной квартиры, выданной ему Академией художеств, после упрёка ученика в том, что, пока у студентов нет денег даже на обед, профессора шикуют в аппартаментах, ещё и получают их бесплатно. Бросив всё, Илья Ефимович уехал к Толстому — попрощаться.









В доме Репина прислуга не считалась, собственно, прислугой. Эти люди были помощниками по хозяйству. Всё, что семья Репина и его гости могли сделать, не позвав на помощь — открыть двери или повесить пальто — они должны были делать сами. В финском доме Репина объявления об этом висели в каждой комнате, каждом коридоре.

Кроме того, ели слуги всегда вместе с Репиными, а в дни приёмов — и с гостями. Свои убеждения на этот счёт художник как-то раз продемонстрировал, сыграв в прославляющей демократичность и эмансипацию пьесе дворника. Главная героиня приглашала этого дворника выпить с ней чаю. Почему-то сюжет и роль именно Репина очень развеселили Санкт-Петербург.




Картина «Не ждали» сначала должна была изображать курсистку, вернувшуюся домой из-за того, что высшее образование для женщин в России опять закрыли.

Репин, хотя сейчас больше известен тем, что не принял советскую власть и предпочёл остаться мигрантом-негражданином в получившей самостоятельность Финляндии, до революции был убеждённым противником сословных традиций и предрассудков. Неудивительно, что многие его картины, критикующие эти традиции, позже активно тиражировались в Советском Союзе.




Первая жена Репина, Вера Алексеевна, нравилась буквально всем знакомым художника. Она была красивой, очень кроткой, воспитанной в патриархальном духе и разделяющей все патриархальные ценности. Когда Репин её покинул, многие были удивлены, а дети — на всю жизнь обижены (что просить у отца денег — и получать их — им не мешало).




Репин был происхождением гораздо ниже Нордман, дочери шведского адмирала, и этим, может быть, её и привлёк.

Новая жена, Наталья Нордман, точно так же буквально всех раздражала. Её называли некрасивой, характер её — дурным (она была не только эмансипирована, но и эксцентрична). Это Нордман приучила Репина к вегетарианству,а также довела его склонность к демократичности до предела. На приёмах она раздавала самодельные брошюрки под названием «Мы не едим других». Шубой её не просто нельзя было порадовать — такой подарок вызвал бы ярость. Была Нордман также категорически против водки, считая её напитком, в любых количествах вызывающим пристрастие и деградацию.

Многие знакомые Репина и Нордман при этом знали, что тайно друг от друга супруги порой предаются поеданию мяса. Жена Куприна застала у Нордман в спальне бутерброды с ветчиной и бутылку коньяка, а художника не раз видели уписывающим обычные мясные щи где-нибудь в буфете на вокзале. Слаб человек!






Удивительно, но поначалу Нордман со своей почти агрессивной агитацией отказа от убийства животных Репина раздражала. Её как-то раз привела на сеанс княгиня Тенишева — Репин писал её портрет. После сеанса художник передал княгине записку с просьбой больше никогда не приводить «эту».




Илью Ефимовича страстно тянуло ко всему уходящему. Он как будто чувствовал, что человек скоро умрёт, и торопился запечатлеть его в портрете. Правда, совпадению портрета и смерти натурщика окружающие придавали слишком уж большое значение: большая часть тех, кто Репину позировал, жили дальше много лет. Николай II, например, прожил после того, как художник написал его портрет, больше двадцати лет.






Эта же тяга, скорее всего, стала причиной создания картины «Бурлаки на Волге». Картина вышла скандальная: Репина только и упрекали в том, что он позорит Россию, выставляя своих бурлаков в то время, как в стране все сейчас переходят на пароходы, использования людей как тягловой силы не требующие. Неужели трудно было запечатлеть прогресс? Но для художника, конечно, ценнее поймать момент, который скоро станет невозможным. Правда, окончательно пароходы вытеснили бурлаков только через несколько десятилетий, но кто это знал в момент написания картины?

А «Ивана Грозного» Репин написал после посещения корриды, а не потому, что вдохновился историей. На корриде художник понял для себя, что вид смерти и крови очень волнует, и решил обязательно создать картину, которая воспроизведёт эффект корриды. Ему удалось. Изображённые убийство и кровь не раз настолько впечатляли зрителей, что на полотно художника нападали, пытаясь уничтожить.








Когда Илья Ефимович захотел написать портрет художника Николая Ге, последний принялся буквально прятаться от Репина. Обидевшись, Репин упрекнул Ге, что тот ведёт себя суеверно, как дикарь. Ге устыдился, дал написать себя и прожил после этого ещё много лет.

В то же время сам Репин был не менее суеверным. Его крёстный отец, мужик по имени Иван Радов, был известен на родине как обладатель дурного глаза. Сам Репин как-то уверял, что крёстный сглазил его как минимум трижды. Последний раз после общения с Радовым Илья заболел. Такое отношение не помешало Репину создать портрет крёстного.