Катюша

В ночь на 3 июля 1941 года из Москвы по Можайскому шоссе вышла странная по внешнему виду воинская часть. Ее колонна вытянулась по дороге примерно на два километра. В головной части колонны было семь машин, напоминавших собой какие-то фермы, тщательно укрытые огромными чехлами из темно-зеленого брезента. Затем шло больше полсотни машин с длинными ящиками, также укрытыми брезентом, бензовозы, машины с солдатами, полевой кухней и всяким хозяйственным имуществом. Совершенно необычно в этой колонне выглядела одна-единственная гаубица.
— Что за часть? — интересовались солдаты и офицеры других подразделений, шедших на фронт.— Куда спешите?
— Понтонеры,— бойко отвечали из колонны.— Спешим на фронт, мосты строить на той дороге, по которой фашисты в ад пойдут.
— А гаубицу-то зачем прицепили, вояки? Рыбу, что ли, глушить?
— В хозяйстве пригодится...
На фронт шла Первая отдельная батарея реактивной артиллерии, в то время единственная в Красной Армии и во всем мире, той артиллерии, которую позднее на фронте и в тылу назвали ласковым именем «Катюша». Шла родоначальница нового грозного советского оружия, которое сыграло выдающуюся роль в разгроме фашистских полчищ и которое ныне, преображенное и развитое на новой основе, стало главным огневым средством Советских Вооруженных Сил...

Первенец нового оружия


28 июня 1941 года слушателя командного факультета Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского капитана И. А. Флёрова, только что успешно сдавшего экзамены за первый курс академии, срочно вызвали в Штаб командующего артиллерией Красной Армии. Там его немедленно провели в кабинет генерала В. В. Аборенкова.
— Объявляю вам только что подписанный приказ,— начал генерал после того, как Флёров представился ему.— Вы назначены командиром первой в Красной Армии отдельной батареи реактивной артиллерии. Знаете, что это такое?
— Никак нет, товарищ генерал. Ничего не слыхал о таком вооружении.
— Не беда, познакомитесь. Как и всякое выдающееся изобретение, оно предельно просто в управлении. Однако в мире пока еще нет ни одного командира, управляющего таким вооружением. Вы станете первым офицером, в руках которого будет сосредоточен огонь невиданной, гигантской мощи. Вам передаются все имеющиеся теперь боевые установки и боеприпасы к ним.
— Разрешите узнать, товарищ генерал, где находится батарея и каким временем я располагаю на ее боевую подготовку?
— Батареи, дорогой мой, еще нет. Есть лишь приказ о ее формировании. Вы и будете создавать ее. Здесь, в Москве. Вам поможет наш представитель — подполковник Кривошапов и представители промышленности, которые вместе с вами отправятся и на фронт, чтобы ввести батарею в бой.
Генерал встал, подошел к капитану, поднявшемуся со стула. Пристально глядя ему в глаза, он произнес:
— Вам доверяется военная и государственная тайна первостепенной важности. Я подчеркиваю: первостепенной важности! Ваша часть станет родоначальником нового рода войск, которому принадлежит огромное будущее. В любых условиях враг не должен получить никаких данных об этом вооружении. В безвыходном положении боевые установки и боеприпасы батареи должны быть взорваны.
Опытные боевые установки этого нового рода оружия были созданы в 1939 году, но по ряду причин не поступили тогда же на вооружение Красной Армии. Лишь 21 июня 1941 года Советское правительство приняло постановление о серийном производстве реактивных снарядов «М-13» и боевых установок «БМ-13».

Боевое крещение


Долго блуждала батарея капитана Флёрова по фронтовым дорогам, не находя себе боевого применения.
Ранним утром 14 июля подполковник Кривошапов и капитан Флёров выехали в штаб Западного фронта. Там их принял генерал Г. С. Кариофилли.
— Гитлеровцы забили оршанский железнодорожный узел воинскими эшелонами,— сказал генерал.— Приказываю нанести удар по этой цели. Подготовиться также к возможным залпам по переправам, которые фашистские войска возводят через Днепр и Оршицу. Задача ясна?
— Ясна, товарищ генерал. Давно ожидаем настоящей боевой работы.
— Ну и отлично! Действуйте. Надеюсь, боевое крещение будет успешным.
В приподнятом настроении Флёров и Кривошапов вернулись в батарею и сразу отправились на наблюдательный пункт. Боевые установки, расчехленные и заряженные, вышли к опушке леса, а затем на огневые позиции. Командир батареи быстро подготовил все расчеты к бою.
— Волнуетесь, Иван Андреевич? — спросил Кривошапов.
— Немного волнуюсь, Александр Иванович, — откровенно признался Флёров. — Очень заманчивая цель, да и ждать этого момента пришлось так долго.
— К бою готовы! — доложили капитану командиры огневых взводов.
— Отметим, — произнес Флёров, — пятнадцать часов пятнадцать минут.
И сразу в трубку телефона:
— Залп!


В лощине, на огневых позициях батареи, раздался ни с чем не сравнимый оглушительный рев и скрежет. Казалось, произошло что-то совершенно необычайное. Поднимались огромные черные клубы дыма и пыли. Вверх взметнулось около сотни ракет, оставлявших за собой ясно видимые беловатые курчавые струи быстро растворявшихся в воздухе газов.
Через несколько секунд после залпа на железнодорожном узле с тяжким грохотом и ослепительным блеском начали рваться одна за другой термитные ракеты.
Земля стонала. Ее трясло, как в лихорадке. Ракеты взрывались в гуще сотен вагонов с войсками, боевой техникой, боеприпасами, горючим. Все мгновенно охватывалось морем ревущего огня. Казалось, что огнем пылает даже металл.
Обезумевшие гитлеровские солдаты и офицеры панически метались между горевшими эшелонами, задыхались от дыма и раскаленного воздуха. Вскоре начали взрываться вагоны с боеприпасами и цистерны с горючим.
Через пять-шесть минут после залпа батареи железнодорожный узел превратился в море огня. В небо поднимались тучи густого дыма.
В тот день мало кому из гитлеровцев, застигнутых на железнодорожном узле, удалось спастись. Пожар не прекращался почти трое суток. Он поглотил сотни вражеских солдат и офицеров и огромное количество боевой техники.
Так произошло боевое крещение батареи.
Наблюдая результаты залпа, капитан Флёров сказал подполковнику Кривошалову:
— Пожалуй, можно, доложить командующему артиллерией и Ставке Верховного главнокомандования, что советские инженеры и рабочие создали превосходное оружие! Надо думать, отголоски паники, возникшей сегодня у гитлеровцев в Орше, дойдут и до Берлина.
— Обязательно дойдут, — ответил Кривошапов. — И вы почувствуете это на себе — фашисты организуют повседневную охоту за вашей батареей, чтобы захватить ее, а в крайнем случае уничтожить. Будьте к этому готовы. А впрочем, охота за батареей уже началась: посмотрите, что творится на огневых позициях.
Определив позиции какого-то непонятного оружия по еще не рассеявшимся черным клубам дыма и пыли, опомнившиеся вражеские артиллеристы обрушили на них массированный огонь. Появилась большая группа бомбардировщиков, посыпались фугасные и осколочные бомбы. Но боевых установок там уже не было: они скрылись в лесу сразу после залпа...


Фашистские войска забили подступы к переправе через Орши-цу. Сплошным потоком к реке медленно двигались танки, автомашины и повозки с войсками, боеприпасами и горючим, шла пехота. Часть этих войск уже переправилась на восточный берег, захватив здесь небольшой плацдарм. Вся переправа была забита войсками и боевой техникой.
Сюда и обрушился разящий залп батареи. Переправу разнесло в куски. На дно реки свалились танки и автомашины, увлекая за собой солдат и офицеров. Десятки ракет рвались на берегах реки, сея смерть и уничтожение. Запылали танки, автомашины с боеприпасами и бензовозы. Среди уцелевших гитлеровцев началась невообразимая паника.
Наши подразделения воспользовались благоприятной обстановкой и нанесли стремительный удар по фашистам, успевшим переправиться на восточный берег реки. В плен была взята большая группа вражеских солдат и офицеров.
Понуро шагали гитлеровцы под конвоем наших солдат. Испытав на себе сокрушающую мощь нового советского оружия, они обезумели от страха и долго не могли прийти в себя. Наконец один из них ответил на вопрос нашего офицера:
— Это был кошмар... Не только наши солдаты были охвачены паникой. Даже те, кто находился далеко от переправы, побежали. Казалось, что стреляли сразу сотни орудий...
На другой день подполковник Кривошапов и представители промышленности возвращались в Москву. Флёрову жаль было расставаться с ними, с людьми, пережившими все тяготы формирования батареи и ввода ее в бой.


Вскоре после первых залпов батареи капитана Флёрова гитлеровское командование отправило войскам директиву: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку... Выстрел производится электричеством. Во время выстрела производится дым... При захвате таких пушек немедленно сообщать...»
Уже в самом начале боевого применения реактивная артиллерия на фронте дала убедительные результаты, хотя она и действовала отдельными батареями. 2 августа 1941 года командующий артиллерией Западного фронта доносил командующему артиллерией Красной Армии: внезапный огонь батарей «М-13» наносит большие потери противнику, обращает его в паническое бегство; наши части, наступая после залпов этих батарей, обычно не встречают сопротивления врага, пленные показывают, что пехота панически бежит не только с участков, по которым дается залп, но и с соседних, на расстоянии в один-полтора километра от места залпа.
Такого мощного и маневренного огневого средства Красная Армия еще никогда не имела. Его появление на поле боя было одной из крупнейших творческих побед создателей советского оружия.

В западне


Во многих боях довелось участвовать батарее капитана Флёрова: под Смоленском, снова под Оршей, в районе знаменитой в то время Соловьевской переправы через Днепр, в контрударе наших войск под Ельней, под Рославлем.
Чего только не предпринимало фашистское командование, чтобы захватить или уничтожить батарею Флёрова, «адские мясорубки», как называли гитлеровцы новое советское оружие. Ожесточенные бомбардировки с воздуха и ураганный артиллерийский обстрел ее огневых позиций после каждого залпа, выброска диверсионных групп, разбрасывание листовок с самолетов с призывами сдать это оружие фашистскому командованию или хотя бы уничтожить его. Предателям, которые выполнили бы это задание, гитлеровцы обещали высшие ордена фашистской армии, огромные денежные суммы и отправку в тыл Германии «для наслаждения всеми благами жизни».
Однако батарея оставалась неуязвимой. Она всегда успевала уйти из-под бомбежки и обстрела. Солдаты и офицеры батареи иногда своими силами, иногда с помощью соседних подразделений вылавливали и истребляли вражеских диверсантов, а листовки со щедрыми посулами гитлеровского командования собирали и сжигали.
В октябре 1941 года судьба батареи оборвалась трагически, и до последнего времени об этом никто почти ничего не знал. Было известно лишь одно: в ночь на 3 октября 1941 года батарея вышла в полосу боевых действий 43-й армии Западного фронта в сторону города Рославля, через день связь с ней была потеряна и восстановить ее не удалось. О судьбе личного состава батареи ничего достоверного не было известно. Не сохранилось и никаких документов о боевой деятельности батареи.
Что же произошло с батареей капитана Флёрова в начале октября 1941 года?


Выйдя из-под Ельни в район Рославля, она вместе с большим количеством наших войск попала в окружение. В районе Рославля гитлеровцы готовились к форсированию реки Снопати. Батарея с ходу дала залп по скоплению вражеских войск у переправы, нанесла им большие потери, повернула назад и пошла лесными дорогами к Спас-Деменску. По старому Варшавскому шоссе на Спас-Де-менск и Юхнов уже сплошной массой двигались фашистские войска.
К вечеру 4 октября батарея вышла в район Спас-Деменска. Гитлеровцы, наступавшие в этом направлении, уже захватили Юхнов и соединились в районе Вязьмы со своей северной группировкой. Пути отхода нашим войскам из-под Ельни и Смоленска были отрезаны.
Чтобы уменьшить размеры колонны батареи, которая была слишком громоздкой — это затрудняло маневрирование, — днем 6 октября капитан Флёров приказал уничтожить часть грузовых автомашин. Да к тому же и горючего не хватало.
Перед тем, как двинуться дальше, вечером 6 октября Флёров говорил своим подчиненным:
— Все наши боевые установки подготовлены к мгновенному взрыву. Приказываю: если батарея окажется в совершенно безвыходном положении, боевые установки взорвать. Я буду на головной. Следите за мной. Мы с вами присягали, что враг ни в коем случае ничего не узнает о нашем новом оружии...
Флёров окинул внимательным взглядом солдат, офицеров. Все спокойны, паники в батарее не будет...
Перед наступлением темноты, еще засветло, Флёров остановил батарею у опушки леса. Дальше надо пройти еще 5—6 километров открытым полем по еле заметной полевой дороге. Примерно на полпути, в стороне от дороги, находилась деревушка Богатырь.


Капитан вызвал группу разведчиков и на машине отправил их вперед. Он приказал им проехать поле, углубиться в лес на 5—8 километров, на обратном пути проверить деревню Богатырь и возвратиться для доклада.
Уже стемнело, когда вернулись разведчики.
— Путь свободен, в лесу и в деревне немцев нет.
— Тогда двигайтесь впереди нас на удалении не больше полукилометра! — приказал Флёров. — Смотрите внимательно! Если обнаружите что-либо опасное, немедленно сигнализируйте стрельбой или любыми иными средствами.
Машина разведчиков тронулась вперед. Через несколько минут вслед за ней пошла колонна батареи. Машины шли с выключенными фарами, одна вслед за другой. Во главе колонны, в кабине первой боевой установки, находились капитан Флёров и начальник санитарной части батарей военфельдшер Автономова.
Когда батарея поравнялась с деревней Богатырь, капитан заметил силуэты людей, орудия. В тот же миг спереди, слева и справа почти в упор гитлеровцы открыли шквальный огонь из пулеметов минометов и орудий. В небе взметнулись ракеты, осветившие поле. В их мертвенно-бледном сиянии капитан увидел большую вражескую засаду, очевидно, заранее подготовленную. Она преграждала путь. Разведчиков фашисты, видимо, сознательно пропустили вперед, не обнаружив себя.
Справа и слева заурчали моторы не то танков, не то самоходных орудий. Ясно было, что фашисты хотят взять батарею в клещи, чтобы захватить ее боевьк установки.
Капитан понял: положение безвыходно. Как только начался обстрел, он открыл дверцу кабины, столкнул Автономову на землю крикнул ей:
— Пробивайтесь в лес, все равно вы нам не поможете!..


Выскочив из машины, он подбежал ко второй боевой установке, которую в 5—6 метрах позади вел парторг батареи сержант Нестеров. В этот момент он почувствовал, как его ударило в челюст покачнулся, но удержался на ногах. Из щеки ручьем потекла кровь. Поддерживая челюсть рукой, он крикнул:
— Нестеров, отгони установку назад и давай залп, быстро!
Вернувшись к первой боевой установке, капитан, уже тяжело раненный, с трудом забрался в кабину. Командир установки сержант Овсов вскочил с земли, чтобы помочь Флёрову. Но он не успел сделать и пяти шагов, отделявших его от машины. При свете ракет сержант увидел, как капитан, тяжело склонившись над рулем машины, схватил ручку управления и крутнул ее на залп. С направляющих сорвалась одна ракета и с гулом полетела вперед. В тот же момент, вероятно, от прямого попадания вражеского снаряда, раздался мощный взрыв. Боевая установка, раздробленная на мелкие куски, взлетела на воздух. Сержанта Овсова взрывной волной отбросило далеко в сторону. Он потерял сознание...
Взрыв первой боевой установки был и сигналом и последним приказом капитана Флёрова. Выполняя его, расчеты боевых установок отогнали машины назад, выпустили в сторону вражеской засады последние ракеты и взорвали все установки.
Отстреливаясь из винтовок, отбиваясь от наседавших гитлеровцев ручными гранатами, уцелевшие артиллеристы мелкими группами и поодиночке отходили к лесу.
Вскоре на поле боя — последнего боя славной батареи капитана Флёрова — все стихло. Гитлеровцы неистовствовали: обещанные награды за захват советских «адских мясорубок» буквально выскользнули из рук. До рассвета они ходили по полю и добивали раненых батарейцев. По бесформенным обломкам машин, раскиданным в поле, враг не смог разгадать секрета нового советского оружия...


Так погибла первая в Советских Вооруженных Силах батарея реактивной артиллерии. В этом бою, до конца выполнив свой воинский долг перед Родиной, вместе с капитаном Флёровым смертью храбрых пало большинство батарейцев.
Но погибли не все! Оставшиеся в живых не смогли собраться в одном месте: в ночном бою они были рассеяны по лесу мелкими группами. Командир огневого взвода лейтенант А. Кузьмин, радист и комсорг сержант А. Захаров, командир боевой установки сержант И. Гаврилов и начальник санчасти Ю. Автономова вывели из окружения возглавленные ими группы — всего около 40 человек из 150—160 бойцов батареи. Командир одной из боевых установок, сержант И. Коннов, раненный и контуженный в этом бою, оказался в лесу один. После многодневных блужданий ему удалось попасть в партизанский отряд.
В результате длительных поисков мне удалось найти 20 солдат, сержантов и офицеров батареи. С их помощью и восстановлен весь ее боевой путь. Найдена и семья капитана Флёрова, ничего не знавшая о его судьбе. Стало известно, что из окружения организованно вышли еще несколько воинов батареи. Однако найти их пока не удалось.
Капитан И. А. Флёров и многие его подчиненные, погибшие в бою в ночь на 7 октября 1941 года, до сих пор числятся в списках без вести пропавших.
Первая батарея реактивной артиллерии своими подвигами на фронтах заслужила, чтобы навсегда войти в историю Великой Отечественной войны. Ее солдаты, сержанты и офицеры достойны уважения и славы пионеров нового оружия, сделавших для нашей великой победы над немецко-фашистскими захватчикам все, что они могли.