На uCrazy 9 лет 8 месяцев
Ровно 25 лет назад началась военная операция "буря в пустыне"
В ночь с 16-го на 17 января 1991 года началась военная операция по освобождению Кувейта от иракской оккупации. То был первый с 1945 года международный кризис, в котором Запад и Москва оказались по одну сторону баррикад - хотя не без труда и не полностью.
Сложный партнер
Саддам Хусейн возглавлял одну из самых свирепых диктатур в истории: казнил, пытал, травил повстанцев ядовитыми газами, постоянно провоцировал конфликты с соседями. Не зря возникла версия, что он был внуком Сталина через Якова Джугашвили, якобы выжившего в немецком плену и после войны скрывавшегося инкогнито на Ближнем Востоке - хотя не составляло труда убедиться, что Саддам родился в 1940 году. Дело, разумеется, было не только в известном портретном сходстве. В отличие, например, от Фиделя Кастро, Саддам не являлся близким другом и верным союзником СССР.
В мае 1978 года он запретил иракскую компартию и повесил 31 высокопоставленного коммуниста, в сентябре 1980-го начал войну с Ираном, не только не поставив в известность Москву, но и обманув советского посла Анатолия Барковского, заявив в ответ на прямой вопрос, что никакой войны не будет. В феврале 1989-го Эдуард Шеварднадзе был поражен презрением, с которым иракский правитель в ходе переговоров высказывался о политике Москвы и качестве советского оружия. За всю "холодную войну" было два конфликта - сомалийско-эфиопский и ирано-иракский - в которых Советский Союз затруднялся с выбором, кого поддержать. Военные и разведчики ставили на Саддама, международный отдел ЦК - на Хомейни.
Убить кредитора
После бесславного для него окончания в 1988 году восьмилетней войны с Ираном Саддам Хусейн столкнулся с проблемой: он задолжал богатому Кувейту около 16,5 млрд долларов, а нефтяные цены находились на очередном "дне", доходы упали. Соседнюю страну обвинили в том, что она-де не желает ограничивать нефтедобычу, способствуя снижению цен, и незаконно, по мнению Багдада, выкачивает "черное золото" из месторождения Румейла (скважины находились в Кувейте, но подземное нефтяное озеро, как утверждали в Ираке, заходило на его территорию). От Кувейта потребовали $14 млрд за "украденную" нефть и еще $2,5 млрд в виде компенсации за моральный вред, что, по удивительному совпадению, точно соответствовало сумме иракского долга.
В 1961 году, когда Британия предоставила Кувейту независимость, тогдашний иракский президент Абдель аль-Касем заявил, что никакого Кувейта не существует, а есть кувейтский район провинции Басра. Через два года Багдад официально признал Кувейт и установил с ним дипломатические отношения, но теперь Саддам решил, что он за предшественников не ответчик, а своему слову, как в известном анекдоте, хозяин.
19 июля 1990 года иракские войска начали концентрироваться на границе с Кувейтом. 24 июля Саддам заверил приехавшего с визитом египетского президента Хосни Мубарака, что война не начнется. 1 августа Шеварднадзе и госсекретарь Джеймс Бейкер встречались в Иркутске. Когда ехали в машине обедать, Бейкер сказал, что на иракско-кувейтской границе происходит что-то тревожное.
"Если бы он это замышлял, мы бы знали", - уверенно ответил советский министр.
Поговорили...
Бейкер улетел в Улан-Батор, Шеварднадзе в Москву. По имеющимся данным, советская разведка либо полностью упустила иракские военные приготовления, либо не пожелала информировать руководство государства. Американские коллеги тоже оказались не на высоте. Белому дому приходилось довольствоваться предположениями. Через несколько часов после разговора в Иркутске, когда на Ближнем Востоке была ночь, а в Вашингтоне вечер, помощник президента по национальной безопасности Брент Скоукрофт пришел к Джорджу Бушу-старшему, лечившему в физиотерапевтическом кабинете плечо, поврежденное накануне во время игры в гольф, с информацией о передвижениях иракских войск. Подошли другие советники. Кто-то предложил президенту лично связаться с Саддамом и строго предостеречь его. Обмен мнениями прервал звонок из Госдепа: посольство в Эль-Кувейте сообщало, что в городе уже слышна стрельба.
"Вот и поговорили", - мрачно заметил Буш.
Саддам Хусейн возвел непредсказуемость в принцип и явно полагал, что именно такое поведение выигрышно. Мировые СМИ впоследствии много писали о том, что неограниченные правители, способные принять любое решение в одиночку в условиях секретности, и, мягко говоря, не отягощенные моралью, опасны самим фактом своего существования.
Аннексия
Будущий командующий "Бурей в пустыне" генерал Норман Шварцкопф на созванном в 5 утра 2 августа совещании в Белом доме высказал мнение, что Саддам, вероятно, хочет захватить приграничные нефтепромыслы, а на весь Кувейт замахнуться не посмеет. Но 120 тысяч иракских солдат при поддержке 350 танков оккупировали крошечное государство в течение суток. Шейх бежал в Саудовскую Аравию, его брат был убит.
Тут же появился некий полковник Хусейн Али, возглавивший "Свободное правительство Кувейта", и представители народа, оказывается, давно мечтавшие жить под управлением Саддама. 8 августа заменявший в Ираке парламент Высший совет революционного командования "удовлетворил просьбу братьев". Иракцы привели в негодность около 600 из 950 кувейтских нефтяных скважин, растаскивали личное имущество богатых соседей и угоняли машины.
На что он рассчитывал?
Подобно Сталину, Саддам Хусейн за границу не ездил, а дома давно отвык слышать возражения. На предостережения боснийского посла в Багдаде в дни кризиса он загадочно ответил: "Вы не знаете того, что известно мне".
Евгений Примаков, вероятно, знавший и понимавший Саддама лучше, чем кто-либо за пределами Ирака, считал, что иррациональная вера в свою удачу сочеталась в нем с фантастическими представлениями о мире.
"Саддам Хусейн, очевидно, исходил из того, что сверхмощная держава (США) может дожимать его до определенного предела, но не будет топить окончательно, так как она не заинтересована дать Ирану подняться до уровня господствующего в регионе государства", - писал в воспоминаниях российский политик. Подобные соображения возникли не на пустом месте. Саддам не учел одного: на этот раз он перешел черту.
Другую кардинальную ошибку он совершил, приняв случившуюся 19 декабря отставку Эдуарда Шеварднадзе за коренное изменение курса СССР.
Философский спор
В отличие от второй войны в Заливе, когда речь шла о недоказанных обвинениях в создании ядерного оружия, в 1990 году вина Ирака была очевидна. Тем не менее, события раскололи советское общество. Дело заключалось не только в геополитике и нелюбви к Америке. Сторонники либеральных ценностей горячо сочувствовали кувейтцам, чей благополучный мирный быт порушили, а страну разграбили. Те руководствовались рациональными соображениями, а не высокими идеями, стремились к благосостоянию и комфорту, а не к подвигам и "величию".
Если бы Саддам понимал вещи, как кувейтский шейх, то и народ Ирака, и он сам катались бы как сыр в масле, и Западу в голову не пришло бы его бомбить. Но он меркантильную бездуховность презирал, хотел саблей размахивать, строить из себя Навуходоносора и Саладина. И, главное, не спрашивая согласия, втягивал в это иракцев, а теперь вот еще и кувейтцев. Естественно, все это накладывалось на российскую ситуацию, и чужой конфликт принимался близко к сердцу.
Кремлевский миротворец
2 августа госсекретарь Бейкер прервал визит в Монголию и вылетел в Москву. Шеварднадзе должен был встретиться с ним во "Внуково-2", и советскому министру надо было что-то сказать. Он позвонил отдыхавшему в Форосе Горбачеву и предложил принять советско-американское заявление с осуждением агрессии. Президент СССР повел себя в своем стиле: в общем, согласился, но порекомендовал главе МИДа посоветоваться с будущими гэкачепистами Павловым, Язовым и Крючковым, которые, естественно, возражали. Шеварднадзе снова позвонил в Крым и таки убедил патрона.
В дальнейшем позиция Горбачева сводилась к тому, чтобы в качестве посредника склонить стороны к компромиссу и предотвратить войну. Именно в этом состоял бы, по его мнению, триумф советской дипломатии. До последнего момента он уговаривал партнеров повременить, доказывал, что Саддам Хусейн сам уйдет из Кувейта. Люди, хорошо знающие советского лидера, говорят о его огромной вере в силу логики и слова, проявлявшейся и во внутренней, и во внешней политике. Надо людям хорошенько объяснить, и они поймут! По воспоминаниям помощников Горбачева, он искренне считал, что сумеет всех вернуть к реальности и привести в чувство.
Коса на камень
Саддам был уверен, что западные политики лишь попусту сотрясают воздух угрозами и надо выдержать характер. Те твердили как заклинание: "Агрессия не должна вознаграждаться". На встрече с Бушем в Хельсинки 9 сентября Горбачев выдвинул план: Саддам покидает Кувейт в обмен на два маленьких острова в Персидском заливе, на которые давно претендовал, снятие санкций и созыв международной конференции по палестинской проблеме. Американский президент ответил, что Саддаму после того, что он совершил, пристало не торговаться, а освободить Кувейт без предварительных условий, "вернуться в мировое сообщество", и после этого с ним можно будет разговаривать.
"Как бы вы отнеслись к предложению дать Гитлеру сохранить лицо?" - добавил он.
Горбачев сказал, что ситуация другая.
"Личность другая, ситуация та же", - отпарировал Буш.
Со своей стороны, иракский министр иностранных дел Тарик Азиз 5 сентября в Москве заявил, что руководство Ирака получает наставления от Всевышнего и никого не боится. Организованная при советском посредничестве встреча Азиза и Бейкера 9 января 1991 года в Женеве ни к чему не привела. Иракский министр отказался даже взять личное послание Буша-старшего Саддаму Хусейну.
Миссия невыполнима
Особые надежды советский лидер возлагал на Евгения Примакова, которого назначил своим спецпредставителем по урегулированию конфликта. Шеварднадзе возражал, говоря: "У государства не могут быть две внешние политики". Будущий российский премьер трижды летал в Багдад, последний раз 12 февраля 1991 года, уже под бомбами. Именно тогда мировые телеканалы показали, как он при встрече обнимается с Саддамом, что много лет ставили ему в вину на Западе, хотя эксперты и говорили, что в арабской культуре это обычное проявление вежливости.
Во время первого визита 5 октября Примаков, рассчитывавший на доверительную беседу, вдруг увидел в кабинете Саддама всю иракскую верхушку.
"Я хочу, чтобы ты увидел, что в нашем руководстве есть не только ястребы, но и голуби", - сказал Саддам.
Примаков заметил, что предпочел бы иметь дело только с голубями.
"Тогда придется нам всем выйти, оставив вас наедине с нашим любимым лидером", - заявил вице-президент Ясин Рамадан.
Примаков, по его словам, понял, что проделал дальний путь зря.
К началу кризиса в Ираке работали около восьми тысяч советских специалистов. Власти заявили, что выпустят лишь тех, кому осталось работать по контракту менее года, то есть примерно треть. Эвакуация началась только после решительного протеста советского МИДа. Впрочем, многие не желали уезжать, поскольку теряли высокооплачиваемую работу, и уверяли, что "в Багдаде все спокойно".
Несостоявшееся союзничество
9 сентября в Хельсинки Буш неожиданно предложил Горбачеву прислать для участия в международной коалиции против Ирака символический советский контингент.
Брент Скоукрофт вспоминал, что вздрогнул, услышав эту импровизацию.
"Появления советских войск на Ближнем Востоке следовало всячески избегать. К счастью, Горбачев никак не реагировал на реплику президента", - впоследствии писал он.
На заседании Совбеза ООН 29 ноября, где была принята резолюция номер 678, санкционировавшая применение против Ирака военной силы, Советский Союз столь же неожиданно выступил с инициативой возродить для руководства операцией Военно-штабной комитет ООН, бездействующий с 1947 года. Очевидно, в этом случае речь шла бы не о символическом присутствии какого-то количества людей в советской форме рядом с американцами, а о праве решающего голоса для Москвы. По оценкам историков, обе стороны не созрели для доверия и партнерства.
Сокрушительный удар
В коалиции участвовало 41 государство, в том числе бывшие советские союзники по Варшавскому пакту, но львиная доля военных усилий пришлась на США, Британию, Францию, Саудовскую Аравию и Египет. Операцию предполагалось осуществить в два этапа: сначала бомбежками нанести максимальный ущерб иракской армии, разрушить инфраструктуру и управление, затем сухопутным наступлением разбить неприятеля в Кувейте и южном Ираке. Захват Багдада и силовое устранение Саддама не планировались, но некоторые западные аналитики рассчитывали, что военное поражение приведет к смене режима.
Конкретные сроки не устанавливались, однако наличествовало понимание, что воздушный этап займет примерно месяц. Поскольку в конце февраля - начале марта в регионе обычно стартует сезон песчаных бурь, а 17 марта начинался Рамадан, когда воевать политически нежелательно, начало авианалетов назначили на 02:00 17 января по местному времени, совпадающему с московским. Преемнику Шеварднадзе Александру Бессмертных, 16 января утвержденному в должности Верховным Советом, в первую ночь на новом посту поспать не удалось.
19 января Горбачев поручил советскому послу в Багдаде Виктору Посувалюку передать Саддаму: если иракское руководство конфиденциально сообщит Москве о готовности уйти из Кувейта, он уговорит Буша остановить бомбардировки. Предложение было отвергнуто.
Незадолго до начала операции политический обозреватель Александр Бовин заявил, что Ирак будет разгромлен за две недели. Советник Горбачева по военным вопросам Сергей Ахромеев и действующие генералы уверяли, что американцев ждет второй Вьетнам. Дилетант оказался ближе к истине.
Воздушная подготовка продолжалась 38 дней. Иракская сторона за это время потеряла около 30 тысяч военнослужащих, много бронетехники, около 360 самолетов, практически всю систему ПВО и стратегически важные мосты через Евфрат, связывавшие южную группировку войск с центром страны. Багдад ответил запуском нескольких ракет "Скад" по Саудовской Аравии и не воевавшему Израилю - и сливом нефти в Персидский залив.
Финальный аккорд
В 04:30 24 февраля после мощной артподготовки началось наземное наступление. Через четыре часа в столице Кувейта высадился воздушный десант. Все попытки контрударов были сорваны коалиционной авиацией. 26 февраля Саддам Хусейн в радиообращении к нации заявил о "победе". В тот же день Кувейт был полностью освобожден, а иракские солдаты начали массово сдаваться в плен. Коалиционные силы заняли около 15% территории Ирака и вплотную подошли к Басре, преградив кувейтской группировке войск Саддама путь к отступлению.
В ночь на 27 февраля посол Посувалюк, укрывавшийся со своими людьми в бомбоубежище и остававшийся последним каналом связи официального Багдада с внешним миром, был приглашен в МИД Ирака. Дипломата попросили передать, что Ирак согласен принять условия ООН. В 08:00 28 февраля багдадское радио объявило о прекращении огня. 3 марта Норман Шварцкопф и саудовский министр обороны Халед бин Султан на захваченной иракской авиабазе Сафван подписали с представителями иракской стороны соглашение о прекращении огня.
Война нового типа
На совещании в Белом доме 30 октября 1990 года председатель Комитета начальников штабов Колин Пауэлл скептически заметил, что в истории не было случая, когда войны выигрывались бы авиацией. Не было до тех пор.
На 17 января 1990 года 16 коалиционных дивизий противостояли 40 иракским. По артиллерии и минометам соотношение было в пользу Багдада: 5 тыс. против 3,7 тыс. Танков поровну: примерно по четыре тысячи. Только в воздухе союзники имели неоспоримое преимущество: 2600 самолетов против 711, две тысячи вертолетов против 489, не говоря о качестве техники.
Коалиционная авиация совершила около 40 тысяч боевых вылетов - в среднем почти по тысяче в день, - потеряв 69 самолетов и 28 вертолетов.
По мнению экспертов, "Буря в пустыне" открыла новую эру в военном деле, когда ВВС и флот, оснащенный крылатыми ракетами, способны самостоятельно выигрывать крупные кампании, предоставляя сухопутным войскам довершать разгром. Их основной недостаток - неспособность установить постоянный контроль над вражеской территорией. Советские генералы любили повторять: "Победа одержана только там, где ступил сапог пехотинца". Американская военная мысль всегда базировалась на ином принципе: главное - иметь возможность нанести противнику неприемлемый для него ущерб, минимизировав собственные потери.
Иракская сторона потеряла около 9 тысяч человек убитыми и 17 тысяч ранеными, коалиция, соответственно, порядка 300 и 600 военнослужащих, в основном, летчиков или жертв чрезвычайных происшествий. Кроме того, около 150 тысяч иракцев дезертировали или сдались в плен.
Самые крупные потери американцы понесли, когда ракета "Скад" попала в казарму, убив 28 и ранив около ста человек. Непосредственно на поле боя во время наземной операции потери коалиции равнялись одному солдату на уничтоженную тем или иным образом иракскую дивизию.
По танкам и БТР соотношение потерь составило 5,2 тысячи к пяти, по орудиям 2,9 тысячи к девяти.
Единственная задача, которую коалиционная авиация не смогла выполнить - ликвидировать самого Саддама. Диктатор не пользовался ни телефоном, ни радио, охрана каждый день готовила ему шесть мест для ночевки, и никто не знал, которое он выберет.
Трудноразрешимая дилемма
В августе 1991 года ставший национальным героем Америки Норман Шварцкопф публично покритиковал решение Буша-старшего не идти на Багдад и был немедленно отправлен в отставку. Ряд историков утверждает, что падение Михаила Горбачева было предопределено годом ранее, когда генерал Макашов, публично назвавший действия своего Верховного главнокомандующего идиотизмом и посоветовавший ему поучиться на курсах офицеров запаса, остался безнаказанным.
Брент Скоукрофт в своих воспоминаниях объяснил мотивы Белого дома.
"Лучшим выходом было нанести возможно больший урон иракским вооруженным силам и ждать падения Саддама. Чтобы устранить его, нам пришлось бы взять Багдад и по сути управлять Ираком. Соединенные Штаты оказались бы в роли оккупантов во враждебной стране", - писал он. Спустя 12 лет практически так и вышло.
Соображения об ответственности лидера и общественном мнении и вообще нормальная политическая логика не работают в странах, где оппонента режима могут заставить выпить бутылку бензина и выстрелить ему в живот.
Источник
Саддам Хусейн возглавлял одну из самых свирепых диктатур в истории: казнил, пытал, травил повстанцев ядовитыми газами, постоянно провоцировал конфликты с соседями. Не зря возникла версия, что он был внуком Сталина через Якова Джугашвили, якобы выжившего в немецком плену и после войны скрывавшегося инкогнито на Ближнем Востоке - хотя не составляло труда убедиться, что Саддам родился в 1940 году. Дело, разумеется, было не только в известном портретном сходстве. В отличие, например, от Фиделя Кастро, Саддам не являлся близким другом и верным союзником СССР.
В мае 1978 года он запретил иракскую компартию и повесил 31 высокопоставленного коммуниста, в сентябре 1980-го начал войну с Ираном, не только не поставив в известность Москву, но и обманув советского посла Анатолия Барковского, заявив в ответ на прямой вопрос, что никакой войны не будет. В феврале 1989-го Эдуард Шеварднадзе был поражен презрением, с которым иракский правитель в ходе переговоров высказывался о политике Москвы и качестве советского оружия. За всю "холодную войну" было два конфликта - сомалийско-эфиопский и ирано-иракский - в которых Советский Союз затруднялся с выбором, кого поддержать. Военные и разведчики ставили на Саддама, международный отдел ЦК - на Хомейни.
Убить кредитора
После бесславного для него окончания в 1988 году восьмилетней войны с Ираном Саддам Хусейн столкнулся с проблемой: он задолжал богатому Кувейту около 16,5 млрд долларов, а нефтяные цены находились на очередном "дне", доходы упали. Соседнюю страну обвинили в том, что она-де не желает ограничивать нефтедобычу, способствуя снижению цен, и незаконно, по мнению Багдада, выкачивает "черное золото" из месторождения Румейла (скважины находились в Кувейте, но подземное нефтяное озеро, как утверждали в Ираке, заходило на его территорию). От Кувейта потребовали $14 млрд за "украденную" нефть и еще $2,5 млрд в виде компенсации за моральный вред, что, по удивительному совпадению, точно соответствовало сумме иракского долга.
В 1961 году, когда Британия предоставила Кувейту независимость, тогдашний иракский президент Абдель аль-Касем заявил, что никакого Кувейта не существует, а есть кувейтский район провинции Басра. Через два года Багдад официально признал Кувейт и установил с ним дипломатические отношения, но теперь Саддам решил, что он за предшественников не ответчик, а своему слову, как в известном анекдоте, хозяин.
19 июля 1990 года иракские войска начали концентрироваться на границе с Кувейтом. 24 июля Саддам заверил приехавшего с визитом египетского президента Хосни Мубарака, что война не начнется. 1 августа Шеварднадзе и госсекретарь Джеймс Бейкер встречались в Иркутске. Когда ехали в машине обедать, Бейкер сказал, что на иракско-кувейтской границе происходит что-то тревожное.
"Если бы он это замышлял, мы бы знали", - уверенно ответил советский министр.
Поговорили...
Бейкер улетел в Улан-Батор, Шеварднадзе в Москву. По имеющимся данным, советская разведка либо полностью упустила иракские военные приготовления, либо не пожелала информировать руководство государства. Американские коллеги тоже оказались не на высоте. Белому дому приходилось довольствоваться предположениями. Через несколько часов после разговора в Иркутске, когда на Ближнем Востоке была ночь, а в Вашингтоне вечер, помощник президента по национальной безопасности Брент Скоукрофт пришел к Джорджу Бушу-старшему, лечившему в физиотерапевтическом кабинете плечо, поврежденное накануне во время игры в гольф, с информацией о передвижениях иракских войск. Подошли другие советники. Кто-то предложил президенту лично связаться с Саддамом и строго предостеречь его. Обмен мнениями прервал звонок из Госдепа: посольство в Эль-Кувейте сообщало, что в городе уже слышна стрельба.
"Вот и поговорили", - мрачно заметил Буш.
Саддам Хусейн возвел непредсказуемость в принцип и явно полагал, что именно такое поведение выигрышно. Мировые СМИ впоследствии много писали о том, что неограниченные правители, способные принять любое решение в одиночку в условиях секретности, и, мягко говоря, не отягощенные моралью, опасны самим фактом своего существования.
Аннексия
Будущий командующий "Бурей в пустыне" генерал Норман Шварцкопф на созванном в 5 утра 2 августа совещании в Белом доме высказал мнение, что Саддам, вероятно, хочет захватить приграничные нефтепромыслы, а на весь Кувейт замахнуться не посмеет. Но 120 тысяч иракских солдат при поддержке 350 танков оккупировали крошечное государство в течение суток. Шейх бежал в Саудовскую Аравию, его брат был убит.
Тут же появился некий полковник Хусейн Али, возглавивший "Свободное правительство Кувейта", и представители народа, оказывается, давно мечтавшие жить под управлением Саддама. 8 августа заменявший в Ираке парламент Высший совет революционного командования "удовлетворил просьбу братьев". Иракцы привели в негодность около 600 из 950 кувейтских нефтяных скважин, растаскивали личное имущество богатых соседей и угоняли машины.
На что он рассчитывал?
Подобно Сталину, Саддам Хусейн за границу не ездил, а дома давно отвык слышать возражения. На предостережения боснийского посла в Багдаде в дни кризиса он загадочно ответил: "Вы не знаете того, что известно мне".
Евгений Примаков, вероятно, знавший и понимавший Саддама лучше, чем кто-либо за пределами Ирака, считал, что иррациональная вера в свою удачу сочеталась в нем с фантастическими представлениями о мире.
"Саддам Хусейн, очевидно, исходил из того, что сверхмощная держава (США) может дожимать его до определенного предела, но не будет топить окончательно, так как она не заинтересована дать Ирану подняться до уровня господствующего в регионе государства", - писал в воспоминаниях российский политик. Подобные соображения возникли не на пустом месте. Саддам не учел одного: на этот раз он перешел черту.
Другую кардинальную ошибку он совершил, приняв случившуюся 19 декабря отставку Эдуарда Шеварднадзе за коренное изменение курса СССР.
Философский спор
В отличие от второй войны в Заливе, когда речь шла о недоказанных обвинениях в создании ядерного оружия, в 1990 году вина Ирака была очевидна. Тем не менее, события раскололи советское общество. Дело заключалось не только в геополитике и нелюбви к Америке. Сторонники либеральных ценностей горячо сочувствовали кувейтцам, чей благополучный мирный быт порушили, а страну разграбили. Те руководствовались рациональными соображениями, а не высокими идеями, стремились к благосостоянию и комфорту, а не к подвигам и "величию".
Если бы Саддам понимал вещи, как кувейтский шейх, то и народ Ирака, и он сам катались бы как сыр в масле, и Западу в голову не пришло бы его бомбить. Но он меркантильную бездуховность презирал, хотел саблей размахивать, строить из себя Навуходоносора и Саладина. И, главное, не спрашивая согласия, втягивал в это иракцев, а теперь вот еще и кувейтцев. Естественно, все это накладывалось на российскую ситуацию, и чужой конфликт принимался близко к сердцу.
Кремлевский миротворец
2 августа госсекретарь Бейкер прервал визит в Монголию и вылетел в Москву. Шеварднадзе должен был встретиться с ним во "Внуково-2", и советскому министру надо было что-то сказать. Он позвонил отдыхавшему в Форосе Горбачеву и предложил принять советско-американское заявление с осуждением агрессии. Президент СССР повел себя в своем стиле: в общем, согласился, но порекомендовал главе МИДа посоветоваться с будущими гэкачепистами Павловым, Язовым и Крючковым, которые, естественно, возражали. Шеварднадзе снова позвонил в Крым и таки убедил патрона.
В дальнейшем позиция Горбачева сводилась к тому, чтобы в качестве посредника склонить стороны к компромиссу и предотвратить войну. Именно в этом состоял бы, по его мнению, триумф советской дипломатии. До последнего момента он уговаривал партнеров повременить, доказывал, что Саддам Хусейн сам уйдет из Кувейта. Люди, хорошо знающие советского лидера, говорят о его огромной вере в силу логики и слова, проявлявшейся и во внутренней, и во внешней политике. Надо людям хорошенько объяснить, и они поймут! По воспоминаниям помощников Горбачева, он искренне считал, что сумеет всех вернуть к реальности и привести в чувство.
Коса на камень
Саддам был уверен, что западные политики лишь попусту сотрясают воздух угрозами и надо выдержать характер. Те твердили как заклинание: "Агрессия не должна вознаграждаться". На встрече с Бушем в Хельсинки 9 сентября Горбачев выдвинул план: Саддам покидает Кувейт в обмен на два маленьких острова в Персидском заливе, на которые давно претендовал, снятие санкций и созыв международной конференции по палестинской проблеме. Американский президент ответил, что Саддаму после того, что он совершил, пристало не торговаться, а освободить Кувейт без предварительных условий, "вернуться в мировое сообщество", и после этого с ним можно будет разговаривать.
"Как бы вы отнеслись к предложению дать Гитлеру сохранить лицо?" - добавил он.
Горбачев сказал, что ситуация другая.
"Личность другая, ситуация та же", - отпарировал Буш.
Со своей стороны, иракский министр иностранных дел Тарик Азиз 5 сентября в Москве заявил, что руководство Ирака получает наставления от Всевышнего и никого не боится. Организованная при советском посредничестве встреча Азиза и Бейкера 9 января 1991 года в Женеве ни к чему не привела. Иракский министр отказался даже взять личное послание Буша-старшего Саддаму Хусейну.
Миссия невыполнима
Особые надежды советский лидер возлагал на Евгения Примакова, которого назначил своим спецпредставителем по урегулированию конфликта. Шеварднадзе возражал, говоря: "У государства не могут быть две внешние политики". Будущий российский премьер трижды летал в Багдад, последний раз 12 февраля 1991 года, уже под бомбами. Именно тогда мировые телеканалы показали, как он при встрече обнимается с Саддамом, что много лет ставили ему в вину на Западе, хотя эксперты и говорили, что в арабской культуре это обычное проявление вежливости.
Во время первого визита 5 октября Примаков, рассчитывавший на доверительную беседу, вдруг увидел в кабинете Саддама всю иракскую верхушку.
"Я хочу, чтобы ты увидел, что в нашем руководстве есть не только ястребы, но и голуби", - сказал Саддам.
Примаков заметил, что предпочел бы иметь дело только с голубями.
"Тогда придется нам всем выйти, оставив вас наедине с нашим любимым лидером", - заявил вице-президент Ясин Рамадан.
Примаков, по его словам, понял, что проделал дальний путь зря.
К началу кризиса в Ираке работали около восьми тысяч советских специалистов. Власти заявили, что выпустят лишь тех, кому осталось работать по контракту менее года, то есть примерно треть. Эвакуация началась только после решительного протеста советского МИДа. Впрочем, многие не желали уезжать, поскольку теряли высокооплачиваемую работу, и уверяли, что "в Багдаде все спокойно".
Несостоявшееся союзничество
9 сентября в Хельсинки Буш неожиданно предложил Горбачеву прислать для участия в международной коалиции против Ирака символический советский контингент.
Брент Скоукрофт вспоминал, что вздрогнул, услышав эту импровизацию.
"Появления советских войск на Ближнем Востоке следовало всячески избегать. К счастью, Горбачев никак не реагировал на реплику президента", - впоследствии писал он.
На заседании Совбеза ООН 29 ноября, где была принята резолюция номер 678, санкционировавшая применение против Ирака военной силы, Советский Союз столь же неожиданно выступил с инициативой возродить для руководства операцией Военно-штабной комитет ООН, бездействующий с 1947 года. Очевидно, в этом случае речь шла бы не о символическом присутствии какого-то количества людей в советской форме рядом с американцами, а о праве решающего голоса для Москвы. По оценкам историков, обе стороны не созрели для доверия и партнерства.
Сокрушительный удар
В коалиции участвовало 41 государство, в том числе бывшие советские союзники по Варшавскому пакту, но львиная доля военных усилий пришлась на США, Британию, Францию, Саудовскую Аравию и Египет. Операцию предполагалось осуществить в два этапа: сначала бомбежками нанести максимальный ущерб иракской армии, разрушить инфраструктуру и управление, затем сухопутным наступлением разбить неприятеля в Кувейте и южном Ираке. Захват Багдада и силовое устранение Саддама не планировались, но некоторые западные аналитики рассчитывали, что военное поражение приведет к смене режима.
Конкретные сроки не устанавливались, однако наличествовало понимание, что воздушный этап займет примерно месяц. Поскольку в конце февраля - начале марта в регионе обычно стартует сезон песчаных бурь, а 17 марта начинался Рамадан, когда воевать политически нежелательно, начало авианалетов назначили на 02:00 17 января по местному времени, совпадающему с московским. Преемнику Шеварднадзе Александру Бессмертных, 16 января утвержденному в должности Верховным Советом, в первую ночь на новом посту поспать не удалось.
19 января Горбачев поручил советскому послу в Багдаде Виктору Посувалюку передать Саддаму: если иракское руководство конфиденциально сообщит Москве о готовности уйти из Кувейта, он уговорит Буша остановить бомбардировки. Предложение было отвергнуто.
Незадолго до начала операции политический обозреватель Александр Бовин заявил, что Ирак будет разгромлен за две недели. Советник Горбачева по военным вопросам Сергей Ахромеев и действующие генералы уверяли, что американцев ждет второй Вьетнам. Дилетант оказался ближе к истине.
Воздушная подготовка продолжалась 38 дней. Иракская сторона за это время потеряла около 30 тысяч военнослужащих, много бронетехники, около 360 самолетов, практически всю систему ПВО и стратегически важные мосты через Евфрат, связывавшие южную группировку войск с центром страны. Багдад ответил запуском нескольких ракет "Скад" по Саудовской Аравии и не воевавшему Израилю - и сливом нефти в Персидский залив.
Финальный аккорд
В 04:30 24 февраля после мощной артподготовки началось наземное наступление. Через четыре часа в столице Кувейта высадился воздушный десант. Все попытки контрударов были сорваны коалиционной авиацией. 26 февраля Саддам Хусейн в радиообращении к нации заявил о "победе". В тот же день Кувейт был полностью освобожден, а иракские солдаты начали массово сдаваться в плен. Коалиционные силы заняли около 15% территории Ирака и вплотную подошли к Басре, преградив кувейтской группировке войск Саддама путь к отступлению.
В ночь на 27 февраля посол Посувалюк, укрывавшийся со своими людьми в бомбоубежище и остававшийся последним каналом связи официального Багдада с внешним миром, был приглашен в МИД Ирака. Дипломата попросили передать, что Ирак согласен принять условия ООН. В 08:00 28 февраля багдадское радио объявило о прекращении огня. 3 марта Норман Шварцкопф и саудовский министр обороны Халед бин Султан на захваченной иракской авиабазе Сафван подписали с представителями иракской стороны соглашение о прекращении огня.
Война нового типа
На совещании в Белом доме 30 октября 1990 года председатель Комитета начальников штабов Колин Пауэлл скептически заметил, что в истории не было случая, когда войны выигрывались бы авиацией. Не было до тех пор.
На 17 января 1990 года 16 коалиционных дивизий противостояли 40 иракским. По артиллерии и минометам соотношение было в пользу Багдада: 5 тыс. против 3,7 тыс. Танков поровну: примерно по четыре тысячи. Только в воздухе союзники имели неоспоримое преимущество: 2600 самолетов против 711, две тысячи вертолетов против 489, не говоря о качестве техники.
Коалиционная авиация совершила около 40 тысяч боевых вылетов - в среднем почти по тысяче в день, - потеряв 69 самолетов и 28 вертолетов.
По мнению экспертов, "Буря в пустыне" открыла новую эру в военном деле, когда ВВС и флот, оснащенный крылатыми ракетами, способны самостоятельно выигрывать крупные кампании, предоставляя сухопутным войскам довершать разгром. Их основной недостаток - неспособность установить постоянный контроль над вражеской территорией. Советские генералы любили повторять: "Победа одержана только там, где ступил сапог пехотинца". Американская военная мысль всегда базировалась на ином принципе: главное - иметь возможность нанести противнику неприемлемый для него ущерб, минимизировав собственные потери.
Иракская сторона потеряла около 9 тысяч человек убитыми и 17 тысяч ранеными, коалиция, соответственно, порядка 300 и 600 военнослужащих, в основном, летчиков или жертв чрезвычайных происшествий. Кроме того, около 150 тысяч иракцев дезертировали или сдались в плен.
Самые крупные потери американцы понесли, когда ракета "Скад" попала в казарму, убив 28 и ранив около ста человек. Непосредственно на поле боя во время наземной операции потери коалиции равнялись одному солдату на уничтоженную тем или иным образом иракскую дивизию.
По танкам и БТР соотношение потерь составило 5,2 тысячи к пяти, по орудиям 2,9 тысячи к девяти.
Единственная задача, которую коалиционная авиация не смогла выполнить - ликвидировать самого Саддама. Диктатор не пользовался ни телефоном, ни радио, охрана каждый день готовила ему шесть мест для ночевки, и никто не знал, которое он выберет.
Трудноразрешимая дилемма
В августе 1991 года ставший национальным героем Америки Норман Шварцкопф публично покритиковал решение Буша-старшего не идти на Багдад и был немедленно отправлен в отставку. Ряд историков утверждает, что падение Михаила Горбачева было предопределено годом ранее, когда генерал Макашов, публично назвавший действия своего Верховного главнокомандующего идиотизмом и посоветовавший ему поучиться на курсах офицеров запаса, остался безнаказанным.
Брент Скоукрофт в своих воспоминаниях объяснил мотивы Белого дома.
"Лучшим выходом было нанести возможно больший урон иракским вооруженным силам и ждать падения Саддама. Чтобы устранить его, нам пришлось бы взять Багдад и по сути управлять Ираком. Соединенные Штаты оказались бы в роли оккупантов во враждебной стране", - писал он. Спустя 12 лет практически так и вышло.
Соображения об ответственности лидера и общественном мнении и вообще нормальная политическая логика не работают в странах, где оппонента режима могут заставить выпить бутылку бензина и выстрелить ему в живот.
Источник
Комментарии5
