Шутовство на Руси

Первые свидетельства о шутах появились на рубеже XIII-XIV веков, когда возникла мода держать «дураков» при коронованных лицах и вельможах. А особое развитие институт придворных шутов получил в XV-XVI столетии.



Традиционно шуты одевались в яркие одежды и колпаки с бубенцами, три длинных конца которых являлись символическими ушами и хвостом осла. Так как это животное было атрибутом «ослиных процессий» раннего Средневековья в Риме. В руках шуты носили погремушки в виде палочек, к концу которых привязывались бычьи пузыри, с насыпанным горохом. В России к тому же шуты украшали себя гороховой соломой, отсюда и возникло выражение – «шут гороховый».



Все европейские королевские и аристократические дворы обзаводились различного рода шутами, иногда в больших количествах, которые мастерски умели музицировать, жонглировать, проявлять актерские способности.



«Шут умел делать все и не умел ничего. Шут имел власть даже над королем, но над ним смеялся даже последний оборванец и нищий. Шут — это темная сторона вещей, та часть айсберга, что скрыта под водой, тень, которую отбрасывает каждый».

И так как свобода слова по тем временам практически отсутствовала, то приближенные монархов не могли открыто критиковать короля, а тот в свою очередь не всегда мог себе позволить критику в сторону особо влиятельных вельмож.



За них это делали шуты, как правило, завуалированно и с тонким намеком. Если же они переходили границы дозволенного, то наказывались именно болтливые шуты, иногда очень жестоко.




Не осталась в стороне от моды на шутов и Россия, только она сюда пришла чуть позже. Однако само шутовство на Руси уже имело глубокие корни и давние традиции. К примеру, всем известный персонаж народных сказок Иван-дурак, который зачастую противопоставлен Царю, как обладатель некого тайного знания.

«Дуракам» позволялось больше чем кому-либо, под видом пустой болтовни, высмеивая пороки и ложь, говорить то, что другим было категорически запрещено. А это всегда особо ценилось русским народом.






При дворе Ивана Грозного роль шута выполнял княжеский сын, прославившийся в народе особым остроумием и прозорливостью – Осип Гвоздь. Когда царю со своей свитой приходилось въезжать из загородных палат в Московский дворец, то впереди всех на огромном быке в одеждах, расшитых золотом, и колпаке с ослиными ушами и серебряными бубенцами ехал Осип Гвоздь собственной персоной.



Как-то раз царь с шутом повздорили: Осип позволил себе усомниться в родстве царя Ивана с римскими императорами. За что тот попытался окунуть шута лицом в кипящие щи. Однако Осип увернулся и хотел сбежать, но нож самодержца настиг его. Печален был конец этой истории. Царь, опомнившись, вызвал лекаря и тому лишь пришлось констатировать смерть Гвоздя: «Бог лишь единожды вкладывает в человека душу, и коль она его покинула, то никому не дано призвать ее обратно»,- сказал он царю.






Петр I с детства привык к шутам и карликам, являвшимся неотъемлемой частью придворного быта. И так как шутами при русском дворе зачастую становились выходцы из верхушки русского общества, царь частенько устраивал различные ритуальные празднества.

Так, в 1700 году Пётр I, лично сосватав дьячиху, велел сыграть шутовскую свадьбу своему шуту — Якову Тургеневу, «знатному воину и киевскому полковнику». Эта свадьба сопровождалась большим количеством насмешек над старыми обычаями. Сам же царь в форме морского офицера принял непосредственное участие в постриге бород именитым боярам и отрезании рукавов и подолов боярских кафтанов.

Трагическим был конец Якова Тургенева, погибшем в 45-летнем возрасте во время жестокой забавы Всепьянейшего собора в селе Кожухов, где проводились буйные петровские развлечения. С членами «собора» царь кутил и праздновал все свои победы, устраивал маскарадные шествия и шутовские праздники.






При царском дворе Петра I жили также несколько десятков карликов и карлиц, которые были одеты на европейский манер и могли в любой момент развлечь государя.

Среди них был крепостной крестьянин маленького роста Яким Волков по прозвищу Комар, который по признанию самого Петра, спас его во время стрелецкого бунта, предупредив об опасности. Ради потехи в 1710 году царь насильно женил Комара на престарелой карлице Прасковье Федоровне. Таким образом Петр хотел «развести» в России свою особенную породу карликов.






Самым знаменитым шутом в истории России был сын костромского дворянина – Иван Балакирев – сподвижник, главный советник при государе и поверенный в сердечных делах Екатерины I. Истинным шутом он уже станет позже, при императрице Анне Иоанновне.

С малолетнего возраста был определен на службу в Преображенский полк. Вот как-то однажды, стоя в знойный день в карауле, Иван решил искупаться в реке. Однако, раздевшись догола и заскочив в воду, приметил, что к посту приближается царь со свитой. Сообразив, что за самовольное оставление поста не сносить ему головы, Иван пулей выскочил на берег. И так, как царь был совсем рядом, времени одеться уже не оставалось. Тогда Иван быстро напялил парик и треуголку, наспех перебросил через плечо патронташ и, взяв ружье, замер, отдавая честь. На возмущенный вопрос Петра I Балакирев, невзирая на отчаянное положение, оставаясь мокрым и голым, не моргнув глазом, отвечал, что «исследовал пост и изучал обстановку в реке». Петр от души рассмеялся и взял его к себе ко двору.





Балакиреву за время своей службы при дворе за свой длинный язык не раз приходилось отведать и царской милости, и опалы. Его арестовывали по делу любовной связи императрицы Екатерины, приговаривали к 60 ударам батогами, отравляли в ссылку, из которой его вернула императрица Анна Иоанновна, зачислив в свой штат «дураков». К слову, в этот штат императрицей было зачислено немало опальных дворян.

А спустя годы, уйдя в отставку, Балакирев поселится в своем имении и среди соседей будет слыть мрачным, неразговорчивым человеком. А после смерти личность придворного шута обрастет множеством легенд и сказаний, а достоверных фактов его биографии будет не так уж много.




Ян Лакоста был евреем, родом из Португалии. Познакомившись с ним в Гамбурге, Петр I пригласил Яна в Россию, где его и окрестили Петром Дорофеичем. Лакоста владел несколькими языками и, общаясь с государем, «пользовался церковной богословской казуистикой и риторическими приемами, подводя свои суждения к неожиданным смешным умозаключениям». Необыкновенное остроумие шута чрезвычайно импонировало русскому государю, поэтому то он и подарил Лакосте дикий необжитый крошечный остров Гохланд в Финском заливе и титул «короля самоедского». Позже, после смерти Петра, Ян Лакоста стал шутом Анны Иоанновны и герцога Бирона.



Незаурядный ум и острый язык принес Лакосте огромную популярность. Так, имея судебную тяжбу, шут частенько захаживал в канцелярию. Судья же рассматривающий его дело наконец заявил: «Из твоего дела я, признаться, не вижу для тебя хорошего конца». — «Так вот вам, сударь, хорошие очки», — отвечал шут, подав судье пару червонцев.

По жизни Лакоста был прижимист и многим задолжал и уже, лежа на смертном одре, исповедуясь, шут сказал священнику: «Прошу Бога продлить мою жизнь хоть на то время, пока выплачу долги». Тот, приняв слова за чистую монету, ответил: «Желание зело похвальное. Надейся, что Господь его услышит и авось исполнит». Лакоста ухмыльнулся и тихо шепнул рядом находящемуся другу: «Ежели б Господь и впрямь явил такую милость — то я бы никогда не умер».






Пьетро-Мира п*дрилло был родом из Неаполя. В Россию же попал в качестве певца и музыканта. При дворе Анны Иоанновны развлекал гостей игрой на скрипке. Вскоре он стал любимым ее шутом, с которым императрица любила перекинуться в карты. К слову, п*дрилло в русском фольклоре стал прототипом образа известного нам всем Петрушки.

Нечего сказать, лихо веселились русские монархи, иной раз даже ценой человеческих жизней.

И как видим, невзирая на веселую и сытую жизнь при дворе, судьбы шутов складывалась иногда совсем не весело.




Шутовской колпак примеряли на себя многие артисты, музыканты, политики… Архетип шута всегда был чрезвычайно сложным и по своей структуре, и по функциональному назначению, а его роль колебалась от увеселения народа, иногда до управления государством.



Никита Сергеевич Хрущев в свое время, занимавший достаточно высокие должности, в ближайшем сталинском окружении играл роль такого «дурака», и за это ему многое сходило с рук. Хрущев задором хохотал над каждой шуткой Сталина и выплясывал гопак по мановению руки «отца народов» во время застолий.

Хрущев не снял маски шута, заняв высокий пост в государстве, хотя совсем не многие ценили его «искрометный юмор». К примеру, Мао Цзэдуну отвечая на критику, пообещал отправить в Пекин гроб с телом Сталина, а беседуя с высокопоставленными лицами из Америки заявил прямо в лоб: «Мы вас закопаем».

Советскому народу Хрущев запомнился массовой посадкой кукурузы, даже на тех почвах, которые вообще не были пригодны под выращивание этой культуры, а еще стучанием ботинка по трибуне на ассамблее ООН и угрожающей речью: «Мы вам покажем кузькину мать!», ну и конечно же огромным множеством анекдотов, сложенных о шуте-генсеке.