«Работаю ради семьи, но теряю её»: признание руководителя вахты
На днях я нанимал на работу мужчину из Брянска. Ему около сорока лет, и он буквально плакал в кабинете, рассказывая, зачем ему нужен Ямал. У него дома минимальная зарплата, жена с инвалидностью, и трое детей на содержании. "За месяц там я не смогу заработать столько, сколько здесь за неделю", — говорил он, с трудом сдерживая слезы.
Я руковожу вахтовой работой уже 15 лет и нанимаю людей для работы по всей стране — от Крайнего Севера до Дальнего Востока. За эти годы я видел тысячи людей, которых жизнь загнала в тупик. Россия — это не единое целое. Это множество разных миров в одних границах, где одни борются за выживание, а другие просто живут.
Знаете, кто обычно едет на вахту? Это не те романтики и авантюристы, которых показывают в фильмах. Это те, кому больше некуда идти.
Учителя, которые дома получают меньше прожиточного минимума. Врачи из маленьких городков, где больницы закрываются одна за другой. Многодетные отцы, оставшиеся без работы. Бывшие инженеры с закрытых заводов, которым за пятьдесят, и они никому не нужны.
Недавно ко мне пришел сварщик из Пскова. Его предприятие обанкротилось, и найти новую работу оказалось невозможно. "У меня трое детей, жена болеет. Что мне делать — воровать?" — спрашивал он. А в его глазах было столько отчаяния, что это буквально сжимало сердце.
Жители Москвы на вахту не едут. У них есть выбор.
За годы наблюдений я составил свою карту российского отчаяния.
Из Тульской области ко мне едут целыми деревнями — там заводы закрылись, работы нет. В Калужской и Брянской областях ситуация аналогичная. Молодежь уезжает в большие города, а старшее поколение остается доживать.
Поволжье буквально вымирает на глазах. Саратов, Пенза — повсюду царит депрессия. Помню парня из Энгельса, механика. Он сказал: «У нас треть домов пустует. Люди либо умерли, либо уехали».
Псковская и Новгородская области находятся в катастрофическом положении. Инфраструктура разрушается, больницы закрываются, школы объединяют. Люди готовы на любую работу, лишь бы прокормить семью.
А потом эти же люди приезжают на Ямал — и глаза их округляются. Современные поселки, хорошие дороги, связь, медицина. Как будто они попали в другую страну.
Две России в одной стране
Контраст поражает даже меня, человека, который многое повидал. На Севере собачья будка оборудована лучше, чем поликлиника в их родном городе. Вахтовый поселок на Ямале живет лучше районного центра в Тверской области.
Климат суровый, работа тяжелая. Но зарплаты здесь в разы выше. За месяц на Севере можно заработать столько же, сколько за полгода дома. Поэтому люди едут сюда, забыв про комфорт и семью.
Помню, как привез новичка из Курска на месторождение. Мы шли по поселку — асфальт, освещение, спортзал, столовая, медпункт. Он остановился и сказал: «А у нас в райцентре такого нет». И это правда.
Но за все приходится платить. И цена — человеческие судьбы.
Андрей из Курска работает у меня уже десять лет. За это время он видел, как растет его дочь, только по фотографиям в телефоне. Сейчас ей шестнадцать, они почти не общаются. «Папа для нее как банкомат — приехал, денег дал, исчез», — жалуется он.
Сергей из Смоленска развелся три года назад. Его жена не выдержала постоянных разлук, завела роман. «Работаю для семьи, а семью потерял», — сказал он, когда узнал.
Таких историй сотни. Мужчины жертвуют отношениями ради денег. А потом оказывается, что деньги не заменят близости.
Север ломает людей
Я видел, как Крайний Север меняет людей. Не в лучшую сторону. Месяцы изоляции, тяжелый труд, отрыв от реальности — все это оставляет след.
Многие начинают пить. От тоски, от безысходности. В вахтовом поселке алкоголь — главный способ расслабиться. Некоторые спиваются полностью, становятся «вахтовыми бомжами».
Другие теряют социальные навыки. Привыкают к мужскому коллективу, грубеют, отвыкают от нормального общения. Приезжают домой — и чувствуют себя чужими в родном городе.
Я знаю парней, которые за 15 лет вахты превратились в других людей. Семьи их не узнают, друзья сторонятся. Они застряли между двумя мирами — дома им скучно, на вахте тошно.
Женщины тоже ломаются
Не только мужчины едут на Север. Женщины тоже. Повара, медсестры, уборщицы — их зарплаты выше, чем у мужей дома.
Лена из Смоленска — повар на месторождении. Дома муж сидит без работы с их двумя детьми. «Я теперь добытчик в семье, а он домохозяйка», — смеется она горько. Но отношения из-за этого портятся.
Дети остаются с бабушками, родители видятся несколько раз в год. Какое воспитание? Какая близость? Деньги есть, а семьи нет.
Понимаете, в чем дело? Вахта — это не способ заработка. Это симптом больной экономики. Когда целые регионы выживают только за счет того, что люди уезжают на край света.
Государству это выгодно. Дешевая рабочая сила для добывающих компаний, социальное напряжение в депрессивных регионах снижается — недовольные уехали. А что с семьями происходит, с детьми — это уже не важно.
Вахта субсидирует Север за счет человеческого ресурса всей страны. Люди из Брянска кормят Ямал, а их родные города умирают.
Дети без отцов
Самое страшное — дети вахтовиков. Целое поколение растет без мужского воспитания. Матери-одиночки де-факто, отцы-призраки, которые появляются раз в квартал.
Подростки без авторитета, без мужского примера. Многие сбиваются с пути, начинают пить, воровать. А отцы работают «для их будущего».
Я знаю семью — отец на вахте, сын в колонии за наркотики. «Деньги заработал, а воспитать забыл», — говорит мать.
Сейчас ситуация только ухудшается. Автоматизация снижает потребность в рабочих руках. Молодежь все реже соглашается на вахту — хочет жить нормально, а не выживать.
Остаются только самые отчаявшиеся. Те, кому за сорок, кого дома никто не ждет. Вахта становится не заработком, а образом жизни.
Альтернатив не видно. Развивать экономику в депрессивных регионах никто не собирается. Удаленная работа доступна немногим. Остается только ехать на край света за длинным рублем.
15 лет я наблюдаю, как страна делится на тех, кто живет, и тех, кто выживает. Вахта — это не работа, это способ существования для миллионов людей.
Мы построили экономику на человеческом горе. На разлуке детей с родителями, на разрушенных семьях, на отчаянии людей, которым некуда деваться.
И знаете, что самое страшное? Все к этому привыкли. Как к норме жизни.
