Новогодний бой. Конец германского Большого флота

"Русский маршрут"

Один из полярных конвоев

Немецкому командованию хватило совсем немного времени, чтобы оценить всю значимость конвоев союзников, приходивших в северные порты СССР. Судьба войны решалась на советско-германском фронте, и прибытие каждого каравана, по мнению военного руководства рейха, увеличивало способность Красной армии к сопротивлению. Гитлер считал саму возможность морского сообщения западных союзников и Советского Союза через арктические воды недопустимой и требовал принять комплекс соответствующих мер для нарушения или полного прекращения вражеского судоходства на Севере. Германские силы в Скандинавии постепенно увеличивались. Вначале туда были отправлены подводные лодки и части люфтваффе, а потом, в дополнение, надводные корабли. Группировка сухопутных войск в Норвегии была также увеличена, поскольку длительное время Гитлер быть убежден в опасности британского десанта. Разгром каравана PQ-17, не в последнюю очередь из-за несостоятельности британского военно-морского командования, и серьезные потери следующего – PQ-18, дали повод западным союзникам СССР ввести мораторий на проводку новых конвоев. Адмиралтейство оправдывалось тем, что летом и в начале осени в Арктике длится полярный день, облегчающий разведку и обнаружение судов конвоев. В качестве последнего и очень солидно выглядевшего аргумента у лордов имелось пугающее своим мистическим ужасом заклятие под названием «Тирпиц».

Лишь в конце осени – начале зимы 1942 года, когда в Арктике начинается полярная ночь, можно было говорить что-то определенное о возобновлении отправок конвоев в СССР. Над морем стоит непроглядная тьма, видимость ограничена всего несколькими милями. И без того не отличающееся спокойствием море начинает штормить – судам тяжело держать строй, они страдают от волн и оледенения надстроек. Однако эти же факторы мешают противнику обнаружить и атаковать пробирающийся в советский порт караван. Обстановка на советско-германском фронте была нелегкой, и союзники операцию по отправке конвоя все-таки решились назначить на декабрь. Высадка в Алжире и Марокко в рамках осуществления плана «Торч» была успешно осуществлена, и у англичан появилась возможность высвободить некоторое количество боевых кораблей и транспортов для других целей.

Командующий флотом Метрополии адмирал сэр Джон Тови высказывал некоторый скепсис по поводу возможности отправки одного большого каравана. По его мнению, большое корабельное соединение будет трудно управляемой и громоздкой структурой в условиях постоянной непогоды и полярной ночи. Возникала серьезная угроза рассеивания судов и как ожидаемое следствие – легкое уничтожение их немецкими подводными лодками. Тови предлагал формировать компактные конвои из десяти судов максимум, в охранении которых были бы эсминцы. Но против таких микрогрупп выступило уже Адмиралтейство, опасаясь их чрезмерной уязвимости. Итогом дебатов по техническому решению вопроса был компромисс: в море отправляются два конвоя, не таких огромных, как тот же PQ-17, но и не таких мелких, как предлагал адмирал Тови. Первый из них в составе 16 транспортов под охраной 2 эсминцев и двух крейсеров отряда контр- адмирала Барнетта («Шеффилд» и «Ямайка») вышел из Лох-Ю (Исландия) и через десять дней благополучно прибыл в Кольский залив. Второй конвой, JW-51B, был меньше первого – в нем было 14 транспортов, на которые было загружено 202 танка, более 2 тыс. автомобилей различного назначения, 87 бомбардировщиков, 33 истребителя и 54 тыс. тонн грузов. Полагая, что есть угроза каких-либо действий со стороны проспавших первый конвой немцев, эскорт JW-51B был более крупным. Он состоял из 17-й флотилии эсминцев под командованием командира 1 ранга Роберта Сен-Винсента Шербрука (6 эсминцев), 2 корветов, 1 тральщика и 2 вооруженных траулеров. На самом опасном участке перехода, в районе острова Медвежий, конвой должны были встретить крейсера Барнетта, которые выйдут навстречу из Кольского залива 27 декабря. На случай форс-мажорных обстоятельств (например, появления кошмарного «Тирпица») к операции привлекались корабли Флота Метрополии под командованием адмирала Фрезера – новейший линкор «Энсон», тяжелый крейсер «Камберленд» и два эсминца.

22 декабря 1942 года конвой JW-51B покинул Лох-Ю и направился в Россию.

С той стороны

В тот же день за тысячи километров от Исландии в бетонном бункере ставки фюрера в «Вольфсшанце» проходило очередное совещание верхушки рейха. Кроме самого Гитлера и завсегдатая Кейтеля присутствовал командующий флотом гросс-адмирал Редер. Зная повышенное внимание Гитлера к Норвегии, которое он называл «полем судьбы», Редер, выступая с докладом, охарактеризовал состояние корабельной группировки на севере Скандинавии и указал на готовность перейти к немедленным действиям. Гросс-адмирал подчеркнул, что, несмотря на все более ухудшающуюся ситуацию с топливом, флот будет стараться выполнить поставленные задачи. Так, например, было заявлено, что «карманный линкор» «Лютцов» готовится выйти в Атлантику для атак на одиночные суда и конвои союзников. Гитлер ответил пространной тирадой о нарастающей угрозе высадки в Норвегии – он был одержим идеей о необходимости более активного использования тяжелых кораблей. Фюрер добавил, что о ситуации с топливом знает, и необходимые ресурсы для ударной эскадры будут выделены.

«Лютцов» на базе в Альтен-фиорде

Командование флотом сделало надлежащие выводы из этого совещания, на котором Редер в последний раз присутствовал как командующий флотом. Необходимо было что-то предпринять, тем более что агентурная разведка сообщала о формировании в Исландии нового конвоя. Командование военно-морской группы «Север» в ускоренном темпе разработало план операции «Регенбоден»(Радуга). К удару по конвою союзников привлекался тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» и несколько эсминцев. Присоединение к ударной группе готовящегося к рейдерству «Лютцова» раскалило телефонные линии между штабом руководства войной на море (контр-адмирал Фрике), штабом группы «Север» (адмирал Карльс) и непосредственно командующим эскадрой вице-адмиралом Оскаром Кюметцом, находящимся в Альтен-фиорде. С одной стороны командование флотом «не возражало» против участия «Лютцова», с другой, – подчеркивалось, что это возможно только лишь при «допустимом» риске. И где проходила грань между риском «допустимым» и «недопустимым», не понимали, очевидно, даже в Берлине.

Пока адмиралы перекрикивали друг друга сквозь помехи и километры расстояния, утром 30 декабря 1942 года с борта находящейся на патрулировании в Баренцевом море подводной лодки U-85 поступила срочная радиограмма об обнаружении ею примерно 10 кораблей противника при незначительном эскорте. Позже эту новость продублировала U-354. Слова «при незначительном эскорте» весьма успокаивающе подействовали на скептиков и тревожных личностей, и находящейся в трехчасовой готовности немецкой эскадре дали добро на выход. Экипажи немецких кораблей в Альтен-фиорде изнывали от безделья: выходы на учения были редко и еще более редко – боевые операции, после которых тянулись недели и месяцы стояния на якоре. В отличие от своих британских коллег, для которых море было надоевшим домом, где они чувствовали себя хозяевами, немцы были всего лишь нечастыми гостями океанских просторов. Падала дисциплина, снижались профессиональные качества, не подкрепленные практикой. Панацей от этого был лишь поход, но командование почти всегда было настроено «не рисковать».

Восход радуги

Место сражения

В 17 часов 45 минут, 30 декабря 1942 года,рассекая студеную норвежскую воду острыми форштевнями, корабли Кюметца вышли из Альтен-фиорда. В состав эскадры входили флагманский тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер», тяжелый крейсер «Лютцов» и 6 эсминцев. По плану операции «Хиппер» и 3 эсминца наносили первый удар по конвою, отвлекая на себя силы эскорта. В это время «Лютцов» и остальные эсминцы должны были атаковать оставшиеся без защиты транспорты. На бумаге все было достаточно логично и правильно. За исключением одного нюанса: немцы понятия не имели о крейсерах адмирала Барнетта – «Шеффилде» и «Ямайке», которые шли навстречу конвою. Немцам удалось выйти незамеченными – ни одна из британских подводных лодок, околачивающихся возле входа в Альтен-фиорд, их не обнаружила – штормовая погода вкупе со снежными зарядами плохо сказывалась на видимости. Ночью корабли Кюметца перестроились в походный ордер, держа ход 18 узлов. Построение, выбранное немецким командующим, было оригинальным – это был длинный строй фронта, на флангах которого находились тяжелые крейсеры. Между ними на большом расстоянии друг от друга шли эсминцы. Общая ширина такого «невода» достигала 15 миль и должна была обеспечить, по мнению Кюметца, наибольшую неожиданность при встрече с конвоем. Ощутимым минусом было то, что «Хиппер» и « Лютцов» находились далеко друг от друга, что затрудняло взаимодействие. Кроме того, эсминцам в условиях плохой видимости было нелегко сразу же распознать в неясном размытом силуэте, чей крейсер находится рядом – свой или вражеский. Возможно, если бы у немцев было достаточно самолетов-разведчиков, способных обнаружить и сопровождать конвой, одновременно наводя на него эскадру, Кюметц бы воздержался от подобных экспериментов. Но полярные аэродромы стояли почти пустыми – Восточный фронт пожирал все ресурсы люфтваффе.

Долгожданный контакт состоялся в 7 часов 20 минут утра 31 декабря – на расстоянии 6 миль с «Хиппера» были обнаружены две неясные цели. Кюметц приказал увеличить ход до 24 узлов, одновременно разворачиваясь носом к противнику, чтобы затруднить опознавание. Появились новые цели, и немецкий адмирал немедленно радировал на все корабли эскадры о начале операции. В результате с «Хиппером» остались «Фридрих Экольдт», «Рихард Байтцен» и Z-29. Остальные эсминцы начали отворачивать к «Лютцову». Охранение конвоя заметило присутствие посторонних позже: примерно в 8 часов 20 минут один из кораблей охранения заметил пару эсминцев, но принял их за советские (в условиях плохой видимости, очевидно, «Фридрих Экольдт» был классифицирован, как корабль проекта «7-У») и никаких действий не предпринял. Еще через 10 минут с английского эсминца «Обдьюрейт» неизвестные корабли были замечены вторично – командир корабля доложил об этом Роберту Шербруку и, по его приказу, пошел навстречу. В 9 часов 15 минут «Обдьюрейт» запросил принадлежность и опознавательный сигнал, все еще считая, что перед ним русские. Но в ответ прогремели выстрелы – вместе с оседающими фонтанами воды рассеялись последние сомнения: на конвой осуществила нападение немецкая эскадра. И вряд ли ее эсминцы действовали в одиночку. На английских эсминцах была сыграна боевая тревога, они начали развертывание по заранее составленному плану. 4 корабля во главе с флагманским «Онслоу» собрались в группу и начали идти навстречу противнику, эсминец «Экейтес» начал постановку дымовой завесы между конвоем и нападавшими. С «Адмирала Хиппера» английские эсминцы зафиксировали в 9 часов 10 минут, но пока точно не смогли определить их численность – командир крейсера капитан 1 ранга Ганс Хартманн исходил из донесения подводных лодок о «незначительности» охранения. В 9.23 справа по борту был обнаружен ставящий дымовую завесу «Экейтес». «Хиппер» немедленно открыл огонь главным калибром, к которому вскоре присоединились 105-мм зенитки. За последующие 10 минут крейсер произвел пять залпов, не добившись, впрочем, ни одного попадания. С крейсера заметили еще два эсминца по курсу тоже с правого борта – это был флагман Шербрука «Онслоу» и «Оруэлл». Наконец, командир 17 флотилии эсминцев и командующий эскортом конвоя воочию увидел своего главного противника. Большой неизвестный корабль шел курсом прямо на него, спустя некоторое время он совершил маневр, позволяя разглядеть его силуэт. Англичане увидели четыре башни главного калибра и массивную дымовую трубу – отличительные черты немецкого тяжелого крейсера. Хранить радиомолчание уже не имело смысла, и в 9.39 крейсерам адмирала Барнетта, Соединению R, полетела радиограмма о том, что конвой подвергся нападению.

Тем временем «Хиппер» перенес огонь на британские эсминцы, справедливо полагая, что они более опасная цель, чем занятый постановкой дымов «Экейтес». Флагман Шербрука вместе с напарником скрылись в дыму. Для немцев условия стрельбы были весьма тяжелыми – главный радар «Хиппера» вышел из строя от сотрясения после первого же залпа. Артиллерийскому офицеру приходилось полагаться только на оптику, наводя орудия на небольшие и быстро маневрирующие цели. Мокрый снег в сочетании с сильными порывами ветра оказались весьма вредными для дальномеров и визиров – после каждого порыва линзы приборов покрывались тонким слоем льда. Приходилось прекращать наблюдение и целеуказание и протирать их. Затем несколько минут вести стрельбу, после чего весь процесс повторялся заново. Это не могло не сказаться на точности и быстроте артиллерийского огня «Адмирала Хиппера». Видимость была очень плохой, и это означало, что немецкий крейсер не может оставаться на большой дистанции от конвоя и безнаказанно расстреливать транспорты – ему необходимо было сократить дистанцию, одновременно увеличивая для себя угрозу быть торпедированным с эсминцев. Несколько раз «Хипперу» приходилось отворачивать, когда англичане, вынырнув из дыма, появлялись в удобной для торпедной атаки позиции. К 10 часам утра крейсер израсходовал почти 90 фугасных снарядов, добившись всего одного попадания в «Экейтес», нанесшего эсминцу некоторые повреждения.

После 10 утра смертельная коррида британских эсминцев против немецкого тяжелого крейсера продолжилась. В 10.06 «Хиппер» за дымом вновь разглядел своих противников и возобновил редкую стрельбу. Капитан 1 ранга Шербрук отослал два свои слабейших корабля, «Обидиент» и «Обдьюрейт», вооруженных 102-мм орудиями, обратно к конвою, который на всех парах уходил на юго-восток к поджидающему его «Лютцову». Сам Шербрук старался как можно дольше задержать врага и дать конвою время для отхода. «Хиппер» тем временем маневрировал и ввел в действие свой кормовой радар, результат чего вскоре сказался. В 10 часов 20 минут 203-мм фугасный снаряд с крейсера задел дымовую трубу «Онслоу». Взрыв снес антенну радара, осколки изрешетили мостик, находящийся там Шербрук был ранен. Через несколько минут в английский эсминец попали еще два снаряда – были выведены из строя оба носовых орудия, начался пожар в машинном отделении. Всего от немецкого огня погибли и были ранены 47 человек. Раненый Шербрук передал командование лейтенант-коммандеру (капитану 2 ранга) Кинлоку, командиру «Оруэлла». Эсминцы скрылись в поставленной дымовой завесе. Состояние «Онслоу» было тяжелым: через пробоину в корпусе поступала вода, появился крен. На палубе продолжался пожар – ход пришлось снизить до 15 узлов. Немногим позже «Оруэлл» получил радиограмму с бывшего флагмана о том, что носовые погреба затоплены, имеется пожар в машинном отделении, и что «Онслоу» отходит к конвою.

Теперь, казалось, немецкий план начал срабатывать – силы эскорта были потрепаны, сам конвой отходил прямо в лапы к «Лютцову», о присутствии которого англичане даже не подозревали. «Хиппер» продолжал следовать на восток, когда в 10 часов 36 минут заметил все с того же правого борта корабль, похожий на эсминец. Впрочем, находящимся в постоянном напряжении немцам эсминцы мерещились повсюду как источник смертельной опасности в виде их торпедных аппаратов. На самом же деле с крейсера был обнаружен океанский тральщик «Брэмбл», небольшой (875 тонн, одно 102-мм орудие) корабль, оказавшийся на пути тяжелого крейсера. С дистанции всего 3 мили «Хиппер» открыл беглый огонь по своей жертве, приняв его за очередной эсминец. Спустя 6 минут Кюметц приказал «Экольдту» и «Байтцену» добить скрывшегося в дымовой завесе врага. Уничтожение «Брэмбла» заняло много времени, и лишь в 11 часов 20 минут Хартманн повернул свой крейсер на юг, где, по мнению немцев, находился конвой.

Волк и сторож

Примерно за 20 минут до того, как флагман Шербрука получил повреждения, шедший в непосредственном охранении конвоя корвет «Рододендрон» доложил, что видит дым на расстоянии 7 миль. Через некоторое время он же сообщил, что обнаружил неизвестный корабль, который шел курсом на северо-восток. Вступивший в командование силами охранения лейтенант-коммандер Кинлок вначале посчитал эти данные ошибочными. Но вскоре и второй корвет заметил незнакомца, сопровождаемого двумя эсминцами. Две башни главного калибра, одна дымовая труба – это был «Лютцов». Его командир, капитан 1 ранга Шланге, начал сближение с обнаруженным конвоем, не подозревая, что единственным препятствием на пути к нему является крошечный корвет. Имея просто подавляющее огневое превосходство плюс три эсминца с полными торпедными аппаратами, Шланге не смог опознать цель, как он впоследствии доложил в своем отчете, сделанном после боя, из-за плохой видимости, дыма и снежного шквала. С корвета, якобы, видели вспышки выстрелов. Помня о приказе Кюметца, который на самом деле исходил из Берлина, «соблюдать осторожность», Шланге слишком тщательно и скрупулезно ее соблюдал. Он лег на параллельный курс конвоя и вскоре потерял его из виду из-за снежного шквала. В 11.27 было послано радио на «Хиппер» о том, что конвой потерян в дыму и метели. «Лютцов» увеличил скорость, чтобы обогнуть зону плохой погоды. Свою возможность нанести удар по беззащитным транспортам он упустил.

Тем временем увеличивший до 31 узла скорость «Хиппер» возобновил контакт с противником – им оказался поврежденный ранее эсминец «Экейтес». В этот раз немцы быстро пристрелялись: уже четвертый залп достиг цели – был разрушен мостик, появилась большая пробоина в машинном отделении. Более 40 человек были убиты. Видя, в каком положении очутился «Экейтес», Кинлок бросился с тремя своими эсминцами на выручку, имитируя торпедную атаку. В 11 часов 30 минут немецкий крейсер, резко отвернув, дал залп по противнику – один снаряд угодил в «Обидиент». Поврежденный «Экейтес» начал тонуть, в 12.54 его крен достиг критических 60 градусов, в 13.15 эсминец затонул – оставшиеся 80 человек экипажа были сняты траулером. Наступил решающий момент боя. Силы эскорта были уже значительно ослаблены, у английских эсминцев почти не осталось торпед. В 11 часов 36 минут Кюметц радировал на «Лютцов»: «Веду бой с силами эскорта. Крейсеров противника нет». Спустя три минуты вокруг «Хиппера» встали несколько столбов от разрывов. Их размеры показывали, что это отнюдь не мелкие орудия эсминцев эскорта – калибр был достаточно крупным. В сражение вступила новая сила – крейсеры Барнетта были на подходе.

«Кавалерия» из-за холмов

Крейсер «Шеффилд»

Получившие недавно радиограмму Шербрука об атаке конвоя, «Шеффилд» и «Ямайка» полным ходом шли к месту сражения. Придя в Мурманск с предыдущим конвоем, они некоторое время стояли в советском порту. По словам английского очевидца, это была «ужасная дыра с полным отсутствием развлечений». Возможно, гордого сына туманного Альбиона опечалило, что прифронтовой Мурманск так не похож на какой-нибудь веселый порт в колониях, где можно найти «женщин и вино».

Английские крейсеры к описываемым событиям уже имели совершенную радиолокационную аппаратуру, превосходившую по характеристикам немецкую. Операторы фиксировали множество засветов на радаре, но Барнетт решил все-таки сблизиться для прояснения обстановки. По мере сокращения дистанции среди мелких отметин на экране стала вырисовываться одна крупная. Это был «Адмирал Хиппер». Первым с дистанции 60 кабельтовых своего противника обнаружил «Шеффилд». В 11.31 англичане открыли беглый огонь (по немецким данным, это произошло в 11.39). Частокол всплесков по обоим бортам «Хиппера» стал полной неожиданностью для Кюметца и Хартманна. Видимость в том районе, где находился тяжелый крейсер, была настолько плохой, что вначале противник даже не был замечен, – башни корабля были повернуты на юг против английских эсминцев. Хартманн приказал сделать резкий поворот, чтобы оставить новых врагов по корме. Выполняя маневр, «Хиппер» накренился, и в этот момент 6-дюймовый снаряд угодил в правый борт ниже кромки поднявшегося из воды броневого пояса – он взорвался в топливной цистерне напротив котельного отделения № 3, повредив внутреннюю переборку. Котельные отделения – сначала № 3, а потом и № 2 – начали постепенно заполняться водой. Из строя вышли 8 котлов, скорость «Хиппера» упала до 15 узлов. Он принял около 1000 тонн воды. В 11.34, по записям англичан, немцы открыли ответный огонь – он был очень неточным. Дело в том, что теперь корабль шел против ветра, и оптика носовых КДП быстро покрылась льдом. Спустя несколько минут еще два английских снаряда угодили в «Хиппер»: первый угодил в левый борт, разрушив несколько помещений, другой разорвался в ангаре – поджег находившийся там самолет, изрешетив катапульту и стоявший на ней другой «Арадо». Дым от пожаров закрыл оптику кормовых КДП – огонь пришлось прекратить. Тем временем, пока «Хиппер» отбивался от внезапно насевших на него английских крейсеров, все еще слоняющийся без дела «Лютцов» перехватил уходивший на всех парах на юго-восток караван. Причем головное судно было от немецкого корабля на расстоянии не более 3 миль, а последнее – около 7 миль. Дистанция, в принципе, кинжальная. «Лютцов» открыл частый огонь, но, по словам английских моряков, в дело вмешался обитающий неподалеку Санта-Клаус (до Нового года оставалось 12 часов) – «карманный линкор» выпустил 87 283-мм и 75 150-мм снарядов и не добился ни одного попадания, лишь осколками было повреждено одно торговое судно. Очевидно, дело было вовсе не в Санта-Клаусе, у которого забот и так хватало, – просто от длительного стояния в фиордах немецкие артиллеристы разучились стрелять даже на короткие расстояния.

Пока «Лютцов» опустошал свои погреба, паля в молоко, в рубке «Хиппера» приняли весьма несвоевременную радиограмму из Альтен-фиорда, приказывающую «действовать без особого риска». Но дело в том, что риска, с точки зрения редко совершающих походы немцев, было в этот момент более чем достаточно. Формально корабли Кюметца имели преимущество в огневой мощи над англичанами: шесть 283-мм, восемь 203-мм и еще шесть 150-мм орудий против 24 британских 152-мм. Но это только, если бы немцы вели бой на дальних дистанциях, безнаказанно поражая противника вне досягаемости его орудий. В условиях плохой видимости, когда расстояние между обеими эскадрами сократилось, преимущество переходило к более скорострельным английским орудиям. Сюда надо добавить бесспорное превосходство англичан в оснащении своих кораблей более совершенными радиолокаторами и неудачный с тактической точки зрения замысел Кюметца разделить свои силы. Взвесив все за и против, немецкий командующий принял решение об отходе. В 11.37 все корабли группы получают радио прекратить операцию и выйти из боя. Не повезло немецким эсминцам «Фридриху Экольдту» и «Рихарду Байтцену», которые вместе завершали расправу над тральщиком «Брэмбл». Внезапно из темноты появились два неясных силуэта, и, пока «Экольдт» выяснял у «Хиппера», не его ли он видит, «Шеффилд» и «Ямайка» (а это были они) в 11.43 открыли быстрый и точный огонь по головному «Экольдту», за несколько минут превратив его в пылающую развалину. Вскоре немецкий корабль затонул от полученных повреждений. «Байтцен» отвернул влево и, поставив дымовую завесу, скрылся. «Хиппер», соединившись с «карманным линкором», начал отход на юго-запад, неторопливо отстреливаясь от преследующих его английских крейсеров. Британцы добились накрытия «Лютцова», но Барнетт не настаивал на продолжении сражения – свою задачу он выполнил: конвой защитил и заставил отступить более сильного о противника. К тому же 283-мм орудия «Лютцова» были гораздо более опасными для его кораблей. Примерно в 14 часов контакт был потерян. Бой завершился.

«Хиппер» испытывал все большие трудности из-за весьма болезненного для него первого попадания – затопление котельного отделения № 3 привело к остановке левой турбины. Вода попала в магистрали подачи топлива к дизель-генераторам, и три из них пришлось остановить. Вскоре погасли топки в котельном отделении № 2. Еще неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы «Шеффилд» и «Ямайка» продолжили преследование. Встретив новый 1943 год в море, «Хиппер» доковылял да Каа-фиорда утром 1 января. Во время боя на нем погибло и умерло шесть человек. Вместе с «Экольдтом» погибло и утонуло 340 человек. Потери англичан достигали 250 офицеров и матросов – из экипажей потопленных «Экейтеса» и «Брэмбла». Главное было то, что конвой не понес никаких потерь и благополучно добрался до цели.

Шторм в «Вольфсшанце»

Новогодний бой имел большие последствия для немецких надводных кораблей, и последствия весьма неприятные. Пока донесение собственно от руководства флота запаздывало, Гитлер прослушал новостное сообщение информационного агентства «Рейтер» о неудачной попытке атаки полярного конвоя и об успешных действиях английских кораблей. Фюрер пришел в ярость. В самый неподходящий момент, когда кривая негативных эмоций резко пошла вверх, на стол положили весьма бравое сообщение от штаба руководства на море – оно базировалось на обрывочном сообщении субмарины U-85: «Продолжаю видеть красный…» Адмиралы, очевидно, подумали, что лодка видит красное зарево горящих транспортов, и тут же по всем инстанциям пошло сообщение о победе. Эта депеша вызвала просто шторм бешенства у фюрера, который осыпал надводные корабли целым шквалом издевательских прозвищ вроде «бесполезных куч металлолома». Фюрер приказал отправить все надводные корабли на слом и прекратить строительство новых. Командующий флотом Редер подал в отставку. Его сменил «подводный адмирал» Карл Дёниц. Впрочем, когда волны гнева улеглись, Дёницу удалось уговорить фюрера оставить немногие уцелевшие линкоры и крейсеры в строю – большинство из них использовалось до 1944 года на Балтике в качестве учебных, пока не пришлось привлечь их в качестве плавучих батарей для попытки остановить неудержимое наступление Красной армии. А вскоре вместе с Третьим рейхом канули в Лету и все амбиции Большого флота.