Торпедированное супероружие

Идея создать монстра оказалась ошибочной

Владимир Иванович Алферов (28 июля 1904-го – 18 января 1995-го) – Герой Социалистического Труда, доктор технических наук, лауреат Ленинской и дважды Государственной премии, контр-адмирал. С 1936 года – начальник отдела, заместитель начальника Научно-исследовательского минно-торпедного института ВМС РККА в Ленинграде. В 1938-м был директором торпедостроительного завода № 175 НКСП (Б. Токмак). Во время Великой Отечественной – директор торпедостроительного завода № 182 НКСП в Махачкале, заместитель начальника 2-го Главного управления НКСП в Москве, начальник Главного управления судостроительных и судоремонтных предприятий НКМФ «Главморпуть». С 1946 по 1948-й – заместитель начальника научно-технического комитета ВМС ВС. В КБ-11 (ВНИИЭФ) Владимир Иванович прибыл в середине 1948-го и был назначен заместителем главного конструктора, с 1950 года – заместитель директора КБ-11. Действительно крупный и заслуженный был специалист как по ядерной, так и по торпедной тематике. На другой чаше весов – сомнительная роль в «деле адмиралов». В книге «Такова торпедная жизнь» бывший заместитель начальника УПВ ВМФ Р. А. Гусев писал что «показания были получены от Алферова соответствующим образом», однако в то же время и по тому же делу были те, кто не сломался, например начальник Минно-торпедного управления ВМФ Н. И. Шибаев и его заместитель Б. Д. Костыгов, заявившие на суде о невиновности обвиняемых.

Владимир Иванович Алферов

Черные дни

В отечественном торпедостроении было три острых кризиса.

Первый – конец 20-х – начало 30-х. Первые подводные лодки СССР остались без штатных торпед калибра 53 сантиметра, надежность которых (53-27) оказалась неудовлетворительной, и почти до середины 30-х вынуждены были иметь оружием старые 45-см боеприпасы.

Второй – конец 30-х. Развернувшаяся большая программа кораблестроения требовала и значительного производства торпед. Несмотря на огромные затраченные средства, основной разработчик – «Остехбюро» – оказался неспособен дать флоту серийное изделие. Вопрос находился на жестком контроле, в том числе Сталина. В середине 30-х СССР был вынужден закупить партию 45- и 53-см торпед на заводе Уайтхеда в Фиуме (Италия) и развернуть их производство у себя. Однако качество отечественных изделий длительное время было неудовлетворительным. Массовый выпуск торпед предприятия освоили только перед самой войной, так и не сумев обеспечить боекомплект на основном ТВД, вследствие чего в ходе Великой Отечественной пришлось разоружать Тихоокеанский флот.

Третий торпедный кризис – вступление в строй в начале 80-х АПЛ 3-го поколения, оказавшихся на несколько лет без оружия. Помимо острых проблем с торпедой УСЭТ-80 как таковой, промышленность смогла организовать массовый выпуск только в середине 80-х.

Алферов сыграл, будучи назначен директором наиболее проблемного торпедного завода в Большом Токмаке, весьма значительную роль в разрешении второго торпедного кризиса. «Дело адмиралов», формально не имевшее под собой никаких оснований, было связано с конфликтом, возникшим между командованием ВМФ и руководством Министерства обороны и страны по ряду вопросов как военного строительства (увеличение количества флотов), так и бытового плана (распределение зданий в Москве).

Сегодня увеличение количества флотов ВМФ СССР обычно рассматривается как ошибка, которая была исправлена. Однако нужно понимать логику тех событий и условия, в которых принимались решения.

В Великой Отечественной флот показал себя не лучшим образом. Если армия к середине войны научилась воевать, разгромила врага и пришла в Берлин, то действия ВМФ на Балтике и Черном море сложно назвать эффективными даже в преддверии Победы. И связано это было как с низким уровнем оперативного руководства флотом вообще, так и с «черным днем ВМФ» (6 октября 1943 года) – гибелью двух эсминцев и лидера на Черном море. Тогда «рельефно выявилась неспособность командования флота руководить проведением операции в условиях динамично меняющейся обстановки, адекватно реагировать на нее (но особой динамики не было – корабли «топили» 10 часов!). Хотя после второго удара стало очевидным, что корабли надо немедленно спасать, так как за них взялись всерьез. Наверное, в этом кроется главная причина катастрофы, остальное – следствие и частности. Здесь мы спотыкаемся о качество оперативно-тактической подготовки офицеров штабов, их неспособность анализировать складывающуюся обстановку, предвидеть развитие событий, управлять силами в условиях активного воздействия противника. При резком изменении обстановки, в условиях временного цейтнота решения надо принимать немедленно, зачастую не имея возможности обсудить их с коллегами, утвердить у начальников, произвести всесторонние расчеты. А все это возможно, если только управленец, какого бы масштаба он ни был, обладает не только личным опытом, но и реальными знаниями», писал первый начальник штаба 5-й Средиземноморской эскадры вице-адмирал В. Платонов («ВПК», № 46, 2007).

При этом на ЧФ находилась оперативная группа Наркомата ВМФ во главе с Н. Г. Кузнецовым В своих мемуарах Николай Герасимович не стал уклоняться от событий «6 октября», однако его описание и оценка далеки от реальных. Немцы топили корабли 10 часов «на глазах» командования ЧФ и наркома ВМФ. Безусловно, Николай Герасимович выделялся высоким авторитетом на флоте и личными качествами, однако с точки зрения эффективности его как главнокомандующего ВМФ вопросы у руководства страны были и к нему, и ко многим другим представителям высшего комсостава.

С учетом очевидной оперативной нецелесообразности разделения флотов вопрос увеличения их численности мог иметь единственное обоснование – дать выдвинуться новым кадрам и возможность оценить их руководству в ходе боевой подготовки для последующего назначения. То есть решение об увеличении определенную логику имело и сопротивление этому командования ВМФ вызывало острую негативную реакцию руководства.

Бытовая часть конфликта возникла по «дому № 2» Главного штаба (в Большом Златоустинском переулке в центре Москвы), где до самого последнего времени размещались управления ВМФ. Заместитель министра обороны Булганин дал команду НК ВМФ освободить здание без выделения других помещений, главком обратился к Сталину. В результате «дом № 2» сохранился за ВМФ, но стал предпосылкой к конфликту между Булганиным и Кузнецовым.

Причины и следствие

Для решения вопроса (в духе того времени) было использовано письмо Алферова о якобы незаконной передаче американцам документации на авиаторпеду 45-36АВ-А во время войны. Оно и стало поводом для несправедливого «суда чести» над адмиралами Кузнецовым, Галлером, Алафузовым и Степановым. Там постановили ходатайствовать перед Советом министров СССР о рассмотрении дела Военной коллегией Верховного суда СССР. 3 февраля 1948 года адмиралы были признаны виновными. На свободе остался только снятый с должности Кузнецов, пониженный в звании до контр-адмирала.



История этого «суда чести» до сих пор является грязным пятном на флоте. Непонятно, например, почему на флоте нет корабля «Память Меркурия» или «Амур» (достигшего наибольшего боевого успеха в истории нашего флота!), почему произошло скандальное переименование АПКР «Вилючинск» в «Тверь», но при этом в ВМФ есть корабли 1-го ранга с фамилиями Левченко и Кулаков (члены «суда чести» и вообще лица с весьма неоднозначным послужным списком). Флотские зубоскалы давно обыграли тему «авианосца «Кузнецов» под «конвоем» БПК «Левченко» и «Кулаков». Весьма черный юмор…

С 20 января 1951-го Н. Г. Кузнецов вновь возглавляет флот уже как военно-морской министр СССР. После «суда чести» отношение к его формальному инициатору Алферову было соответствующим. Несмотря на формирование в Главном штабе 6-го отдела (по ядерной тематике), специфика личных взаимоотношений влияла на принимаемые решения не в меньшей степени, чем вопросы режима.

При этом СССР, испытав в 1949-м первое ядерное устройство, стоял перед крайне острым вопросом его доставки до территории противника, который не только в десятки и сотни раз превосходил по ядерному потенциалу, но и имел развитые и надежные носители ЯБП. При абсолютно реальной угрозе войны работы по созданию паритета шли широким фронтом и самым интенсивным образом. Прорывом здесь стали ракеты, но в конце 40-х – начале 50-х они только-только вырастали из немецкого задела Фау-1, и в этой ситуации представляли интерес любые средства, обеспечивавшие надежную доставку ЯБП до территории противника. Атомная подводная лодка с ядерной торпедой на тот момент решению задачи удовлетворяла. Таким образом, был дан старт разработке Т-15 и носителя – атомной подводной лодки проекта 627.

Калибр первого отечественного ЯБП составлял полтора метра, задача создания малогабаритных ядерных боеприпасов ставилась и работы велись, но в ситуации, когда результат нужен был в кратчайшие сроки, для торпеды взяли изначальный размер (вероятно, с учетом скорого появления мощных термоядерных ЯБП). Можно добавить, что первые испытания малогабаритного ЯБП для 53-см торпеды закончились неудачно – подрыв схемы инициирования не привел к цепной ядерной реакции. Один из членов комиссии, академик Е. А. Негин вспоминал: «После поездки к месту несостоявшегося атомного взрыва Курчатова, Малышева, Зернова, Харитона и других участников мы собрались в каземате и стали спокойно разбираться в причинах отказа. Вдруг появляется некий полковник госбезопасности. В фуражке, начищенный, с иголочки. Козырнул и обращается к В. А. Малышеву, нашему министру: «Товарищ министр. Если я правильно понимаю, произошел отказ?». «Правильно понимаете». « Разрешите начать следствие?». Нам всем как-то нехорошо стало».

Миф № 1. СуперТТХ и сверхмощный заряд

Первой «суперторпедой», безусловно, является японская «Лонг лэнс» Type 93 (1933) калибра 61 сантиметр, имевшая исключительные для своего времени ТТХ за счет мощной энергетики керосин-кислород и увеличенного калибра. Сравнительный анализ характеристик показывает, что Т-15 не только не имела выдающихся ТТХ, но и значительно уступала торпедам «Лонг лэнс» и Т-65. Причина этого – использование слабой энергетики электрической силовой установки с тяжелой свинцово-кислотной батареей. Но данное решение было безальтернативным с учетом задачи размещения тяжелого ЯБП крупного калибра.

При более оптимальной организации процесса – тесном взаимодействии ВМФ и организаций – разработчиков ЯБП – изначально напрашивалось очевидное решение: торпеда увеличенного калибра, но в габаритах, обеспечивавших нормальные условия размещения и применения на ПЛ. В итоге к этому решению пришли (постановление СМ СССР о разработке перспективной ударной торпеды Т-65 калибра 650 миллиметров от 4 марта 1958 года). Однако 65-см торпеда Т-65 значительно запоздала не только к первому поколению атомных подводных лодок, но и ко второму. С большой вероятностью можно предположить, что если бы не острый конфликт между Алферовым и ВМФ, Т-65 появилась бы гораздо раньше и, очевидно (в кислородной версии), могла бы поступить на вооружение уже первого поколения АПЛ. Данное решение обеспечивало резкое повышение боевых возможностей подводных сил ВМФ СССР, и не только при выполнении ударных задач. Даже кислородная торпеда 53-65К уступала по эффективной дальности стрельбы американскому противолодочному ракетному комплексу «Асрок». То есть в благоприятных условиях гидрологии наша подлодка, не успев выйти в позицию залпа, получала в лоб дубиной «Асрока». «Толстая торпеда» позволяла нам иметь надежный выигрыш в дистанции эффективной стрельбы.

Здесь же необходимо отметить, что современные западные 53-см торпеды практически вышли на уровень транспортных характеристик Т-65.

При оценке мощности ЯБЧ Т-15 часто делается ошибка отождествления ее с «супербомбой» Сахарова. На момент начала создания Т-15 разработка термоядерных ЯБП только начиналась и максимум, на который можно было реально рассчитывать, – аналог ЯБЧ МБР Р-7.

Миф № 2. Нереальное изделие

Мнение о нереальности проекта Т-15 обычно основано на утверждении, что ею нельзя было бы выстрелить с подводной лодки, так как та при этом неизбежно перевернулась бы от потери продольной остойчивости. Разумеется, это не так, разработчики проекта 627 и торпеды Т-15 были высококвалифицированными инженерами. Безусловно, выстрел изделием массой порядка 40 тонн, причем с оконечности, является значительным возмущением на систему «носитель – изделие». Однако планируемые проектные решения снимали эту проблему:

-в отличие от подавляющего большинства отечественных торпед, имевших значительное переутяжеление, Т-15 должна была обладать плавучестью, близкой к нулевой, для обеспечения самовыхода из трубы торпедного аппарата и минимальных возмущающих воздействий на подводную лодку;
-торпедный аппарат для Т-15 имел увеличенный (свыше двух метров) калибр для обеспечения самовыхода Т-15;
-появившиеся впервые «китообразные» обводы носовой оконечности проекта 627 были определены самовыходом Т-15 (обеспечения необходимой равномерности потока в районе волнорезного щита большого торпедного аппарата).


Таким образом, с технической стороны комплекс «носитель проекта 627 – изделие Т-15» был абсолютно реален и значительное ограничение ТТХ по скорости и дальности было сделано сознательно для реализации в короткие сроки. Отсюда – выводы.

Т-15 являлась в первую очередь итогом гипертрофированной секретности и острого личного конфликта причастных к делу. То, что разработка была прекращена, – следствие не технических, а исключительно концептуальных проблем проекта. Из-за этого она не только сама зашла в тупик, но и на длительное время завела туда же все ударные торпеды ВМФ. Вместо отечественного «Лонг лэнса» делали монстра, а в итоге остались с 53-см калибром, который уже в начале 60-х значительно проигрывал противолодочному комплексу «Асрок» по дистанции.

Испытания торпеды Т-65 начаты в 1962 году. 23 ноября 1963-го торпеда Т-65 впервые прошла дистанцию 50 километров со скоростью 50 узлов. Государственные испытания проводились на Ладожском озере со 2 июля 1965-го и успешно завершены 27 октября. После чего торпеда еще восемь лет ждала носитель. Получилось так, что сроки разработки Т-65 и создания кораблей-носителей оказались разорваны, а главная причина этого – работа в корзину с Т-15.

Были ли сделаны выводы из этих ошибок? Далеко не факт с учетом того, что сегодня опыт Т-65 (65-76), впервые реализовавших большие дистанции торпедной стрельбы, пытаются усиленно забыть, а некоторые специалисты заявляют, что торпеда – это оружие ближнего боя и дальность ей не нужна.

Еще один вывод: никакие технические ухищрения не в состоянии исправить изначально порочный замысел. Концепция должна быть не пачкой бумаги, а макетным образцом. Вкладываться в опытно-конструкторские работы без необходимого научно-технического задела и проверенной концепции – не только срывать сроки, но и значительно ограничивать реальные ТТХ, не говоря уже об отвлечении ресурсов от решения насущных задач и проблем.

Ретроспектива

9 сентября 1952 года. Совмином СССР принято постановление № 4098-1616 о проектировании и строительстве «объекта 627» с торпедой Т-15 с атомным боевым зарядным отделением для ударов по береговым целям.

12 августа 1953 года. Взорвана первая в мире водородная бомба – советская РДС-6.

21 декабря 1953 года. Утверждены тактико-технические элементы подводной лодки (без привлечения специалистов ВМФ).



Июль 1954 года. Завершена разработка технического проекта.

18 октября 1954 года. Президиум ЦК КПСС предлагает Минобороны рассмотреть проект и направить свое заключение в Совет министров. Только тогда был решен вопрос о допуске к проекту специалистов и командования ВМФ. Образована экспертная комиссия во главе с вице-адмиралом А. Е. Орлом. Сама концепция подводной лодки с единственной ядерной «суперторпедой» вызвала обоснованные сомнения специалистов ВМФ. По результатам замечаний ВМФ решено откорректировать технический проект 627.

26 марта 1955 года. Постановлением Совета министров СССР № 588-364 утвержден откорректированный технический проект АПЛ проекта 627 с 533-миллиметровыми торпедными аппаратами (обеспечивавшими применение в том числе торпед Т-5 с ЯБП). Работы по торпеде Т-15 прекращены.

21 сентября 1955 года. На полигоне Новая Земля проведены испытания атомного БЗО (боевое зарядное отделение) торпеды Т-5. БЗО было опущено с тральщика и подорвано на глубине 12 метров, мощность составила три килотонны ТНТ.

Февраль 1957 года. Начата разработка АСБЗО (автономные специальные боевые зарядные отделения) для серийных моделей торпед мощностью 20 килотонн в КБ-25 Минсредмаша СССР и НИИ-400 Минсудпрома СССР.

1957 год. Государственные испытания торпеды Т-5. Проведены два пристрелочных выстрела без ЯБП, один – в контрольной комплектации (с ЯБП, но без делящихся материалов в ней), еще один – боевой (с ЯБП).

10 октября 1957 года. Подводная лодка проекта 613 С-144 под командованием капитана 1-го ранга Г. В. Лазарева произвела выстрел боевой торпедой Т-5 (с ЯБП) с кормового торпедного аппарата на дистанцию 10 километров. Испытания прошли успешно.

1958 год. ВМФ принял на вооружение торпеду Т-5.

1960 год. На вооружение начали поступать 533-миллиметровые АСБЗО. Принятие на вооружение АСБЗО послужило основанием для прекращения разработки для специальных ядерных торпед.

10 и 23 октября 1961 года. Проведены специальные учения с выполнением фактических стрельб торпедами с ЯБП (АСБЗО) с различными установками срабатывания и мощностью. Одновременно шли испытания с проверкой фактическими срабатываниями (ядерными взрывами) оперативно-тактического оружия Сухопутных войск, ракетного оружия средней дальности РВСН, стратегического и тактического оружия ВМФ.

31 октября 1961 года. Испытаны образцы опытных термоядерных зарядов Минсредмаша, включая рекордную 100-мегатонную бомбу, проверенную на половинную мощность.

Таким образом, за весь период проведения ядерных испытаний на поверхности земли и в воде при участии ВМФ произведено четыре ядерных взрыва (опытный образец ЯБП торпеды Т-5, боевая торпеда Т-5 и два АСБЗО). На фоне аналогичных работ США результат достаточно скромный. Только после прекращения наземных ядерных испытаний ВМФ осознал, что он не успел (в том числе за США) с проверкой глубоководного ядерного взрыва и применения штатного ЯБП с кораблей на малые дистанции. В Штатах это была впечатляющая демонстрация стрельбы боевой противолодочной ракетой с ЯБП с эсминца на 3,5 километра в 1962 году.