На uCrazy 9 лет 7 месяцев
Русский флот после Петра I. Часть I
Согласно указу Петра I, подписанному им в 1714 году, как, впрочем, и по исконному русскому праву, вдова-мать при детях становилась опекуном над несовершеннолетними наследниками, но не имела права наследовать престол. Не менее запутанным по воле самого же царя оказался и вопрос с детьми-наследниками монарха. Указом от 5 февраля 1722 г. император отменил два порядка наследования, которые прежде действовали (по завещанию и соборному избранию), и заменил их назначением преемника по личному усмотрению царствующего государя. Петр Первый умер 28 января 1725 г. Лишившись перед кончиной речи, он успел написать теряющей силы рукой только два слова: "Отдайте все..." Остальное дописать он не смог, и его указание на наследника престола так и ушло с ним в могилу.
Тем не менее, если внимательно прочитать указ 1722 года, то в нем можно увидеть порядок наследования не только согласно завещанию, но и по закону: когда при отсутствии сыновей власть передается старшей из дочерей. Ею была Анна Петровна, которая, выйдя замуж за герцога Голштинского в 1724 году, под присягой отказалась от прав на русский престол за себя и за свое будущее потомство. Казалось, что законное право наследства должно было перейти ко второй дочери — Елизавете. Однако после смерти императора открыто выступила когда-то полуподпольная оппозиция в лице князей Голицыных, Долгоруких, Репниных. Она уповала на малолетнего Петра Алексеевича — внука Петра I, сына казненного царевича Алексея. Сторонники жены царя Екатерины — А. Меншиков, П. Ягужинский, П. Толстой — желали провозгласить императрицей именно ее. Тогда оппозиционеры выдвинули лукавое предложение: возвести на трон Петра Алексеевича, но до его совершеннолетия пускай-де правят Екатерина с Сенатом. Решительность проявил Меншиков. Он привел к дворцу верных императрице гвардейцев Преображенского и Семеновского полков. Так, впервые эти полки выступили в роли не боевой, а политической силы.
К слову сказать, конфликт между приверженцами Петра Алексеевича и Екатерины положил начало чрезвычайно своеобразному в истории России периоду с 1725 по 1762 гг. — череде дворцовых переворотов. В этот период на престоле менялись персоны в основном женские, попадавшие туда не на основании установленных законом или обычаем порядков, а по случайности, в результате придворных интриг и активных действий императорской гвардии.
28 января 1725 года на российский престол взошла императрица Екатерина I. Не следует, видимо, перечислять все наследство, которое досталось ей от покойного мужа. Среди прочего Петр Великий оставил потомству и Отечеству мощную армию и сильный флот. Только Балтийский флот насчитывал около 100 вымпелов: 34 линейных корабля, вооруженных 50-96 пушками, 9 фрегатов, имевших на борту от 30 до 32 орудий, другие боевые корабли. Кроме того, в постройке находилось еще 40 судов. Флот России имел свои базы: Кронштадт — укрепленный порт и крепость, Ревель — гавань, Санкт-Петербург — адмиралтейство с верфью и мастерскими, Астрахань — адмиралтейство. В командный состав морских сил входили 15 флагманов, 42 капитана разных рангов, 119 капитан-лейтенантов и лейтенантов. При этом большая его часть — русские. Из 227 иноземцев лишь 7 находилось на командных должностях. И хотя отечественные флотские специалисты составляли большинство, к тому времени чувствовался недостаток в хороших штурманах, а в кораблестроении — во второстепенных мастерах. Недаром Петр намечал организовать учебное заведение, готовившее специалистов-корабелов.
Екатерина стала править, опираясь на тех же людей и те же учреждения, какие действовали при Петре. В начале 1725 года ее правительство снизило размер податей и простило часть недоимок, вернуло из заключений и ссылок почти всех наказанных покойным императором, учредило задуманный Петром орден Св. Александра Невского, окончательно решило вопрос об организации Академии наук. Нельзя забывать, что в царствование Екатерины I, во исполнение предсмертной воли Петра I, началась Первая Камчатская экспедиция, возглавляемая В. Берингом и А. Чириковым.
Многие историки склонны называть время царствования Екатерины I началом эпохи правления бывшего любимца Петра — Меншикова, которого за многие государственные грехи спасла от крутой расправы лишь смерть Петра. Став полным вершителем дел, пользуясь доверием императрицы, Меншиков прежде всего решил расправиться с оппозицией. В Сенате начались раздоры. П. Толстой где лестью, где угрозой сумел потушить распри. Но ссора привела к учреждению в 1726 году Верховного тайного совета, стоявшего выше Сената, у которого был "отнят" генерал-прокурор. Сенат стал называться вместо "правительствующего" "высоким", сойдя до степени коллегии, равной военной, иностранной и морской. "Для государственно важных дел" был создан Верховный тайный совет, который состоял из шести человек: А. Меншикова, А. Остермана, Ф. Апраксина, Г. Головкина Д. Голицына и П. Толстого. Совет взял на себя роль законодательного учреждения, и без его обсуждения императрица не могла издать ни одного указа. С учреждением этого органа власти Меншиков как глава военного управления избавился от сенатского контроля. Чтобы не загружать себя рутинной работой, светлейший князь организовал "Комиссию из генералитета и флагманов", обязанностью которой было заниматься всеми делами армии и флота. Вся податная часть в каждой провинции была поручена воеводам, для чего им в помощь специально определялся один штаб-офицер.
За показной государственной деятельностью скрывалось почивание "на лаврах". Недаром историки прошлого утверждали, что некогда "неутомимые, талантливые и энергичные исполнители гениальных планов Петра, теперь превратились в обыкновенных смертных или удрученных старостью, или предпочитавших свои собственные интересы благу Родины". Особенно преуспел в этом Меншиков. Россия старалась поддерживать с Польшей мирные отношения, но действия князя в Курляндии чуть не довели до разрыва с ней. Дело в том, что последнему владетелю Курляндии, герцогу Фердинанду, к этому моменту было уже за 70 лет, и он не имел детей. На вакантное место заявил свои претензии Меншиков, вступивший с войском на территорию Курляндии. Но даже при демонстрации силы курляндцы отказались избрать его в герцоги. Не солоно хлебавши, тщеславный царедворец вернулся в Санкт-Петербург.
Итак, фактическая власть в царствовании Екатерины оказалась сосредоточенной у Меншикова и Верховного Тайного совета. Императрица же была вполне удовлетворена ролью первой хозяйки Царского села, полностью доверившись в вопросах управления государством своим советникам. Её интересовали лишь дела флота: любовь Петра к морю коснулась и её.
Стоит отметить, что отрицательные веяния эпохи заразили и флотских деятелей. Некогда энергичный и опытный президент Адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал Апраксин, как писал один из его современников, "начал сильно заботиться о поддержании своей значимости при дворе, а потому меньше хлопотал о пользе флота". Его сподвижник и вице-президент Адмиралтейств-коллегий адмирал Корнелий Крюйс, "состарившись физически и нравственно, скорее стеснял деятельность своих подчиненных, нежели руководил ими". В морской коллегии, в отличие от петровской эпохи, предпочтение стали отдавать не деловым качествам, а протекциям и связям. Весной 1726 года, к примеру, в Адмиралтейств-коллегию назначили советниками капитана 3 ранга И. Шереметева и лейтенанта князя М. Голицына, не отличившихся прежде какими-либо особенными заслугами.
И все-таки заведенная Петром Великим государственная пружина продолжала действовать. В Санкт-Петербурге в 1725 году сошли на воду ново построенные линейные корабли "Не тронь меня" и "Нарва", созданные талантливыми корабелами Ричардом Броуном и Гавриилом Меншиковым. Ими же в царствование Екатерины I были заложены на столичной верфи 54-пушечные корабли "Выборг" и "Новая Надежда", шло строительство нового 100-пушечного линейного корабля, получившего уже после смерти Екатерины I название "Петр I и II".
Внешние отношения того периода сводились к борьбе с османами в Дагестане и Грузии. Однако и на западе государства было неспокойно. Екатерина I возжелала вернуть своему зятю, мужу Анны Петровны герцогу Голштинскому, отнятую датчанами область Шлезвиг, что могло упрочить герцогские права на шведскую корону. Но на него претендовал и герцог Гессенский, которого поддерживала Англия. Лондон гарантировал Дании при благоприятном исходе владение Шлезвигом. Поэтому между Россией, Данией, Швецией и Англией возникло некоторое напряжение.
В 1725 году Апраксин вывел в Балтийское море для крейсерства 15 линейных кораблей и 3 фрегата. Кампания обошлась без всяких столкновений с враждебно настроенными государствами. Однако управление кораблями было до такой степени неудовлетворительным, что, как вспоминал сам Апраксин, некоторые корабли не могли даже держать строй. Повреждения судов выявили слабость рангоута и некачественность такелажа. Чтобы привести в порядок корабли к следующей кампании, при том, что финансовое положение морского управления оказалось плачевным, генерал-адмирал Апраксин из своих личных средств выделил для усиления флота две тысячи рублей. Это не прошло незамеченным. Весной 1726 года приготовления русского флота настолько встревожило Альбион, что он послал к Ревелю 22 корабля под командованием адмирала Роджера. К ним присоединились семь датских кораблей, простоявших у острова Нарген до начала осени. И те и другие мешали плаванию российских судов, но военных действий не предпринимали. В их ожидании Кронштадт и Ревель подготовились к обороне: в первом флот все лето простоял на рейде, из второго корабли выходили в крейсерство.
Английский король в своем письме к Екатерине I объяснял действия своего флота: тот послан "не ради какой ссоры или не союзничества", а исключительно из желания сохранить на Балтике мирные отношения, нарушить которые, по мнению англичан, могли усиленные российские морские вооружения. В ответном письме императрица обратила внимание английского монарха на то, что его запрещение не может помешать выйти в море российскому флоту, и как она не предписывает законы другим, так и сама не намерена ни от кого их принимать, "яко самодержица и абсолютная государыня, независящая ни от кого кроме Бога". Этот твердый ответ императрицы показал Англии недейственность угроз. На объявление войны Лондон не решился, ибо не нашлось явных причин для конфликта. Создавшееся было напряжение, закончилось мирно как с Англией, так и с ее союзниками.
В 1725 году с коммерческой целью в Испанию под командованием капитана 3 ранга Ивана Кошелева ходили корабль "Девоншир" и два фрегата. Этот визит готовил еще Петр I для привлечения испанских негоциантов к торговле с Россией. Начальник отряда Кошелев доставил в Испанию отечественные образцы товаров, завязал деловые отношения с иноземными купцами, которые отправили в Россию своих торговых агентов для детального изучения российского рынка. Посланцы Екатерины I пробыли в далекой стране, которую русские моряки посетили впервые, без малого год. В апреле 1726 года они благополучно вернулись домой в Ревель. Кошелева за удачный вояж "другим не в образец" произвели через чин в капитаны 1 ранга. Кроме того, на следующий год его назначили директором московской адмиралтейской конторы.
Примерно в то же время и с аналогичной целью во Францию были направлены гукор и фрегат. Когда готовился этот поход, Екатерину I стали убеждать, что он невыгоден, и "по суше с обеих держав товары идут достаточно". Императрица все-таки настояла на своем, приказав отправить корабли как для обучения команды, так и "для слуха народного", что русские корабли в "порты французские ходят".
Ради расширения внешней морской торговли императрица отменила постановление Петра I, по которому повелевалось свозить в Архангельск товары, производимые только в районе Двинского бассейна, а из прочих мест товары, предназначенные для продажи за границей, отправлять строго через Санкт-Петербург. Своим указом Екатерина I дала Архангельску право торговать с иноземными странами товарами и продукцией, независимо от места их производства. Тогда же она попыталась создать российский китобойный промысел, для чего в Архангельске, при поддержке императрицы, образовалась особая компания, имевшая три китобойных судна.
Петр Великий, уйдя из жизни, не оставил в казне большого количества денег. При нем велась строгая экономия во всем. Однако царь не жалел средств на нововведения во всех отраслях обширного хозяйства. И, конечно, на флот. Строгий распорядок затрат позволил, даже при минимальных средствах в царствование Екатерины I, вести более-менее нормальную морскую деятельность. Корабли и суда строились, вооружались, выходили в море. Продолжались строительные работы в Рогервике и в Кронштадте, где под руководством главного командира крепости и порта адмирала П. Сиверса шло капитальное строительство каналов, доков и гаваней. В Астрахани также строилась гавань для зимовки кораблей и судов Каспийской флотилии. Выполняя волю Петра I, императрица строго следила за сохранностью и использованием корабельных лесов. Для этого, по ее указанию из Германии были приглашены несколько специалистов, "лесных знателей". Надо отметить, что именно в тот период инженерным полковником И. Люберасом, строителем крепости на острове Нарген, были проведены гидрографические работы и составлена подробная карта Финского залива. Такую же работу провел на Каспии капитан-лейтенант Ф. Соймонов.
6 мая 1727 года Екатерина I скончалась. По ее завещанию царский трон, не без давления Меншикова, перешел к малолетнему внуку Петра Великого — Петру II.
Петр Алексеевич, внук Петра Великого и сын казненного царевича Алексея, вступил на престол 7 мая 1727 года. Монарху было тогда 11 лет. Осуществил это "посажение на трон" лукавый царедворец А. Меншиков. Как только мальчика объявили императором, сиятельный Александр Данилович увез юного государя в свой дом на Васильевском острове и через две недели, 25 мая, обручил его со своей дочерью Марией. Правда, за возведение на престол Петра II светлейший князь "достал" себе звание полного адмирала, а спустя шесть дней — генералиссимуса. Дальнейшее воспитание малолетнего императора Меншиков возложил на вице-канцлера Андрея Ивановича Остермана, бывшего личного секретаря адмирала К. Крюйса.
Видя открытую бесцеремонность Меншикова в борьбе за близость к трону, выступила консервативная оппозиция, возглавляемая князьями Долгорукими и Голицыными. Первые, действуя через любимца Петра Алексеевича, молодого князя Ивана Алексеевича Долгорукова, внушавшего мальчику-царю свергнуть Меншикова, добились-таки императорского гнева. Меншикова арестовали 8 сентября 1727 года и, лишив «чинов и кавалерии», сослали в рязанское имение Раненбург. Но и оттуда он оставался властен. Над временщиком состоялся новый суд, по которому, по словам А. Пушкина, когда-то "полудержавный властелин" был сослан уже в Тобольский край, в Березов, где 22 октября 1729 года закончилась его яркая, насыщенная подвигами и грехами жизнь.
После падения Меншикова расположением Петра Алексеевича завладели Долгорукие. Однако огромным уважением у него пользовался его воспитатель, А. Остерман, в общем-то, не противоречивший интригам старой московской аристократии. В начале 1728 года Петр Алексеевич отправился в Москву для коронования. Больше северная столица его не видела. В белокаменную вернулась из Ладожского монастыря его бабка Евдокия Лопухина, которая была первой женой Петра Великого. По приезде в Москву 9 февраля юный монарх явился на заседание Верховного тайного совета, но "на место свое садиться не изволил, а, стоя, объявил, что желает, чтобы ее величество, бабка его, по своему высокому достоинству во всяком удовольствии содержана была". Это уже был явный демонстративный выпад сторонникам реформ, начатых Петром Великим. Слишком укрепившаяся оппозиция в то время взяла верх. В январе 1728 года двор оставил Петербург и переехал в Москву. Историк Ф. Веселаго отмечал, что правительственные лица практически забыли флот, и «сочувствие к нему» сохранил, пожалуй, только один Остерман.
Ф. Апраксин, возглавлявший Адмиралтейств-коллегию и еще недавно командовавший Кронштадтской флотилией, отстранился от флотских дел "по старости" и тоже переехал в Москву, где и помер в ноябре
1728 года, пережив на несколько месяцев своего единомышленника и помощника адмирала К. Крюйса, скончавшегося летом 1727-го.
Морское управление перешло в руки опытного моряка петровской школы адмирала Петр Иванович Сивере, которому выпала честь находиться в плаваниях рядом с Петром I, выполнять задания императора, быть главным командиром Кронштадтского порта и его строителем. Современники отмечали, что Сивере был человеком энергичным, сведущий, но при этом имел тяжелый, неуживчивый характер. Поэтому он постоянно находился в разладе с членами Адмиралтейств-коллегий. Да и было из-за чего иметь "неуживчивый характер".
Покинув Петербург, царедворцы и высокие чиновники словно забыли о флоте, который без финансовой подпитки катился к упадку, теряя прежнее значение. Сумма равная 1,4 миллиона рублей, отведенная на его содержание, выделялась с такими недоплатами, что в 1729 году они превысили 1,5 млн. руб. Сивере пошел на то, что для выхода из этого катастрофического положения стал ходатайствовать о снижении ассигнованных средств на 200 тысяч руб., лишь бы она отпускалась сполна и своевременно. Просьбу Адмиралтейств-коллегий уважили, за заботу о флоте даже поблагодарили членов коллегии, но и уменьшенную сумму продолжили выделять с прежней непунктуальностью.
Весной 1728 года, в целях экономии и поддержания кораблей флота в необходимой исправности, Верховный Тайный совет постановил: линейные корабли и фрегаты содержать в состоянии «немедленной готовности к вооружению и походу», а пока провиант и другие припасы, необходимые для плавания, "обождать заготовлять". Тогда же порешили, для крейсерства и необходимого обучения команд, построить пять кораблей меньшего ранга, "но в море без указа не выводить". Распорядились два фрегата и два флейта направить к Архангельску, а другую пару фрегатов отправить в крейсерство, но не дальше Ревеля. Этими плаваниями практически и ограничивалась деятельность флота с 1727-го по 1730 год. За этот срок флот пополнялся практически одними галерами, которых построено было до 80 вымпелов. И хотя в эти годы спустили на воду пять линейных кораблей и один фрегат, но все они начинали строиться еще при жизни Петра Великого.
Признаком упадка военного флота явились частые переходы флотских офицеров в другие службы. Сохранилось свидетельство шведского посланника, который осенью 1728 года, отзываясь с похвалой о русской армии, подчеркивал в своем донесении правительству, что, русский флот сильно сократился, старые корабли все уже гнилые и вывести в море можно не более пяти линейных кораблей, постройка новых же «сильно ослабела». В адмиралтействе же эти факты никого не волнуют.
Кстати, именно во время правления Петра II иностранные послы отмечали, что в России все находится в страшном беспорядке. В ноябре 1729 года теперь уже Долгорукие решили породниться с малолетним императором, которого обручили с княгиней Екатериной Долгорукой. Но судьба была к ним неблагосклонна: в начале 1730 года Петр II заболел оспой и 19 января скончался. С его кончиной пресеклась романовская мужская линия.
Тем не менее, если внимательно прочитать указ 1722 года, то в нем можно увидеть порядок наследования не только согласно завещанию, но и по закону: когда при отсутствии сыновей власть передается старшей из дочерей. Ею была Анна Петровна, которая, выйдя замуж за герцога Голштинского в 1724 году, под присягой отказалась от прав на русский престол за себя и за свое будущее потомство. Казалось, что законное право наследства должно было перейти ко второй дочери — Елизавете. Однако после смерти императора открыто выступила когда-то полуподпольная оппозиция в лице князей Голицыных, Долгоруких, Репниных. Она уповала на малолетнего Петра Алексеевича — внука Петра I, сына казненного царевича Алексея. Сторонники жены царя Екатерины — А. Меншиков, П. Ягужинский, П. Толстой — желали провозгласить императрицей именно ее. Тогда оппозиционеры выдвинули лукавое предложение: возвести на трон Петра Алексеевича, но до его совершеннолетия пускай-де правят Екатерина с Сенатом. Решительность проявил Меншиков. Он привел к дворцу верных императрице гвардейцев Преображенского и Семеновского полков. Так, впервые эти полки выступили в роли не боевой, а политической силы.
К слову сказать, конфликт между приверженцами Петра Алексеевича и Екатерины положил начало чрезвычайно своеобразному в истории России периоду с 1725 по 1762 гг. — череде дворцовых переворотов. В этот период на престоле менялись персоны в основном женские, попадавшие туда не на основании установленных законом или обычаем порядков, а по случайности, в результате придворных интриг и активных действий императорской гвардии.
Портрет Екатерины I. Ж.-М. Натье(1717 г.)
28 января 1725 года на российский престол взошла императрица Екатерина I. Не следует, видимо, перечислять все наследство, которое досталось ей от покойного мужа. Среди прочего Петр Великий оставил потомству и Отечеству мощную армию и сильный флот. Только Балтийский флот насчитывал около 100 вымпелов: 34 линейных корабля, вооруженных 50-96 пушками, 9 фрегатов, имевших на борту от 30 до 32 орудий, другие боевые корабли. Кроме того, в постройке находилось еще 40 судов. Флот России имел свои базы: Кронштадт — укрепленный порт и крепость, Ревель — гавань, Санкт-Петербург — адмиралтейство с верфью и мастерскими, Астрахань — адмиралтейство. В командный состав морских сил входили 15 флагманов, 42 капитана разных рангов, 119 капитан-лейтенантов и лейтенантов. При этом большая его часть — русские. Из 227 иноземцев лишь 7 находилось на командных должностях. И хотя отечественные флотские специалисты составляли большинство, к тому времени чувствовался недостаток в хороших штурманах, а в кораблестроении — во второстепенных мастерах. Недаром Петр намечал организовать учебное заведение, готовившее специалистов-корабелов.
Екатерина стала править, опираясь на тех же людей и те же учреждения, какие действовали при Петре. В начале 1725 года ее правительство снизило размер податей и простило часть недоимок, вернуло из заключений и ссылок почти всех наказанных покойным императором, учредило задуманный Петром орден Св. Александра Невского, окончательно решило вопрос об организации Академии наук. Нельзя забывать, что в царствование Екатерины I, во исполнение предсмертной воли Петра I, началась Первая Камчатская экспедиция, возглавляемая В. Берингом и А. Чириковым.
Многие историки склонны называть время царствования Екатерины I началом эпохи правления бывшего любимца Петра — Меншикова, которого за многие государственные грехи спасла от крутой расправы лишь смерть Петра. Став полным вершителем дел, пользуясь доверием императрицы, Меншиков прежде всего решил расправиться с оппозицией. В Сенате начались раздоры. П. Толстой где лестью, где угрозой сумел потушить распри. Но ссора привела к учреждению в 1726 году Верховного тайного совета, стоявшего выше Сената, у которого был "отнят" генерал-прокурор. Сенат стал называться вместо "правительствующего" "высоким", сойдя до степени коллегии, равной военной, иностранной и морской. "Для государственно важных дел" был создан Верховный тайный совет, который состоял из шести человек: А. Меншикова, А. Остермана, Ф. Апраксина, Г. Головкина Д. Голицына и П. Толстого. Совет взял на себя роль законодательного учреждения, и без его обсуждения императрица не могла издать ни одного указа. С учреждением этого органа власти Меншиков как глава военного управления избавился от сенатского контроля. Чтобы не загружать себя рутинной работой, светлейший князь организовал "Комиссию из генералитета и флагманов", обязанностью которой было заниматься всеми делами армии и флота. Вся податная часть в каждой провинции была поручена воеводам, для чего им в помощь специально определялся один штаб-офицер.
Федор Апраксин
За показной государственной деятельностью скрывалось почивание "на лаврах". Недаром историки прошлого утверждали, что некогда "неутомимые, талантливые и энергичные исполнители гениальных планов Петра, теперь превратились в обыкновенных смертных или удрученных старостью, или предпочитавших свои собственные интересы благу Родины". Особенно преуспел в этом Меншиков. Россия старалась поддерживать с Польшей мирные отношения, но действия князя в Курляндии чуть не довели до разрыва с ней. Дело в том, что последнему владетелю Курляндии, герцогу Фердинанду, к этому моменту было уже за 70 лет, и он не имел детей. На вакантное место заявил свои претензии Меншиков, вступивший с войском на территорию Курляндии. Но даже при демонстрации силы курляндцы отказались избрать его в герцоги. Не солоно хлебавши, тщеславный царедворец вернулся в Санкт-Петербург.
Итак, фактическая власть в царствовании Екатерины оказалась сосредоточенной у Меншикова и Верховного Тайного совета. Императрица же была вполне удовлетворена ролью первой хозяйки Царского села, полностью доверившись в вопросах управления государством своим советникам. Её интересовали лишь дела флота: любовь Петра к морю коснулась и её.
Стоит отметить, что отрицательные веяния эпохи заразили и флотских деятелей. Некогда энергичный и опытный президент Адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал Апраксин, как писал один из его современников, "начал сильно заботиться о поддержании своей значимости при дворе, а потому меньше хлопотал о пользе флота". Его сподвижник и вице-президент Адмиралтейств-коллегий адмирал Корнелий Крюйс, "состарившись физически и нравственно, скорее стеснял деятельность своих подчиненных, нежели руководил ими". В морской коллегии, в отличие от петровской эпохи, предпочтение стали отдавать не деловым качествам, а протекциям и связям. Весной 1726 года, к примеру, в Адмиралтейств-коллегию назначили советниками капитана 3 ранга И. Шереметева и лейтенанта князя М. Голицына, не отличившихся прежде какими-либо особенными заслугами.
И все-таки заведенная Петром Великим государственная пружина продолжала действовать. В Санкт-Петербурге в 1725 году сошли на воду ново построенные линейные корабли "Не тронь меня" и "Нарва", созданные талантливыми корабелами Ричардом Броуном и Гавриилом Меншиковым. Ими же в царствование Екатерины I были заложены на столичной верфи 54-пушечные корабли "Выборг" и "Новая Надежда", шло строительство нового 100-пушечного линейного корабля, получившего уже после смерти Екатерины I название "Петр I и II".
Линейный корабль "Петр I и II"
Внешние отношения того периода сводились к борьбе с османами в Дагестане и Грузии. Однако и на западе государства было неспокойно. Екатерина I возжелала вернуть своему зятю, мужу Анны Петровны герцогу Голштинскому, отнятую датчанами область Шлезвиг, что могло упрочить герцогские права на шведскую корону. Но на него претендовал и герцог Гессенский, которого поддерживала Англия. Лондон гарантировал Дании при благоприятном исходе владение Шлезвигом. Поэтому между Россией, Данией, Швецией и Англией возникло некоторое напряжение.
В 1725 году Апраксин вывел в Балтийское море для крейсерства 15 линейных кораблей и 3 фрегата. Кампания обошлась без всяких столкновений с враждебно настроенными государствами. Однако управление кораблями было до такой степени неудовлетворительным, что, как вспоминал сам Апраксин, некоторые корабли не могли даже держать строй. Повреждения судов выявили слабость рангоута и некачественность такелажа. Чтобы привести в порядок корабли к следующей кампании, при том, что финансовое положение морского управления оказалось плачевным, генерал-адмирал Апраксин из своих личных средств выделил для усиления флота две тысячи рублей. Это не прошло незамеченным. Весной 1726 года приготовления русского флота настолько встревожило Альбион, что он послал к Ревелю 22 корабля под командованием адмирала Роджера. К ним присоединились семь датских кораблей, простоявших у острова Нарген до начала осени. И те и другие мешали плаванию российских судов, но военных действий не предпринимали. В их ожидании Кронштадт и Ревель подготовились к обороне: в первом флот все лето простоял на рейде, из второго корабли выходили в крейсерство.
Английский король в своем письме к Екатерине I объяснял действия своего флота: тот послан "не ради какой ссоры или не союзничества", а исключительно из желания сохранить на Балтике мирные отношения, нарушить которые, по мнению англичан, могли усиленные российские морские вооружения. В ответном письме императрица обратила внимание английского монарха на то, что его запрещение не может помешать выйти в море российскому флоту, и как она не предписывает законы другим, так и сама не намерена ни от кого их принимать, "яко самодержица и абсолютная государыня, независящая ни от кого кроме Бога". Этот твердый ответ императрицы показал Англии недейственность угроз. На объявление войны Лондон не решился, ибо не нашлось явных причин для конфликта. Создавшееся было напряжение, закончилось мирно как с Англией, так и с ее союзниками.
В 1725 году с коммерческой целью в Испанию под командованием капитана 3 ранга Ивана Кошелева ходили корабль "Девоншир" и два фрегата. Этот визит готовил еще Петр I для привлечения испанских негоциантов к торговле с Россией. Начальник отряда Кошелев доставил в Испанию отечественные образцы товаров, завязал деловые отношения с иноземными купцами, которые отправили в Россию своих торговых агентов для детального изучения российского рынка. Посланцы Екатерины I пробыли в далекой стране, которую русские моряки посетили впервые, без малого год. В апреле 1726 года они благополучно вернулись домой в Ревель. Кошелева за удачный вояж "другим не в образец" произвели через чин в капитаны 1 ранга. Кроме того, на следующий год его назначили директором московской адмиралтейской конторы.
Примерно в то же время и с аналогичной целью во Францию были направлены гукор и фрегат. Когда готовился этот поход, Екатерину I стали убеждать, что он невыгоден, и "по суше с обеих держав товары идут достаточно". Императрица все-таки настояла на своем, приказав отправить корабли как для обучения команды, так и "для слуха народного", что русские корабли в "порты французские ходят".
Ради расширения внешней морской торговли императрица отменила постановление Петра I, по которому повелевалось свозить в Архангельск товары, производимые только в районе Двинского бассейна, а из прочих мест товары, предназначенные для продажи за границей, отправлять строго через Санкт-Петербург. Своим указом Екатерина I дала Архангельску право торговать с иноземными странами товарами и продукцией, независимо от места их производства. Тогда же она попыталась создать российский китобойный промысел, для чего в Архангельске, при поддержке императрицы, образовалась особая компания, имевшая три китобойных судна.
Петр Великий, уйдя из жизни, не оставил в казне большого количества денег. При нем велась строгая экономия во всем. Однако царь не жалел средств на нововведения во всех отраслях обширного хозяйства. И, конечно, на флот. Строгий распорядок затрат позволил, даже при минимальных средствах в царствование Екатерины I, вести более-менее нормальную морскую деятельность. Корабли и суда строились, вооружались, выходили в море. Продолжались строительные работы в Рогервике и в Кронштадте, где под руководством главного командира крепости и порта адмирала П. Сиверса шло капитальное строительство каналов, доков и гаваней. В Астрахани также строилась гавань для зимовки кораблей и судов Каспийской флотилии. Выполняя волю Петра I, императрица строго следила за сохранностью и использованием корабельных лесов. Для этого, по ее указанию из Германии были приглашены несколько специалистов, "лесных знателей". Надо отметить, что именно в тот период инженерным полковником И. Люберасом, строителем крепости на острове Нарген, были проведены гидрографические работы и составлена подробная карта Финского залива. Такую же работу провел на Каспии капитан-лейтенант Ф. Соймонов.
6 мая 1727 года Екатерина I скончалась. По ее завещанию царский трон, не без давления Меншикова, перешел к малолетнему внуку Петра Великого — Петру II.
Петр II Алексеевич
Петр Алексеевич, внук Петра Великого и сын казненного царевича Алексея, вступил на престол 7 мая 1727 года. Монарху было тогда 11 лет. Осуществил это "посажение на трон" лукавый царедворец А. Меншиков. Как только мальчика объявили императором, сиятельный Александр Данилович увез юного государя в свой дом на Васильевском острове и через две недели, 25 мая, обручил его со своей дочерью Марией. Правда, за возведение на престол Петра II светлейший князь "достал" себе звание полного адмирала, а спустя шесть дней — генералиссимуса. Дальнейшее воспитание малолетнего императора Меншиков возложил на вице-канцлера Андрея Ивановича Остермана, бывшего личного секретаря адмирала К. Крюйса.
Видя открытую бесцеремонность Меншикова в борьбе за близость к трону, выступила консервативная оппозиция, возглавляемая князьями Долгорукими и Голицыными. Первые, действуя через любимца Петра Алексеевича, молодого князя Ивана Алексеевича Долгорукова, внушавшего мальчику-царю свергнуть Меншикова, добились-таки императорского гнева. Меншикова арестовали 8 сентября 1727 года и, лишив «чинов и кавалерии», сослали в рязанское имение Раненбург. Но и оттуда он оставался властен. Над временщиком состоялся новый суд, по которому, по словам А. Пушкина, когда-то "полудержавный властелин" был сослан уже в Тобольский край, в Березов, где 22 октября 1729 года закончилась его яркая, насыщенная подвигами и грехами жизнь.
После падения Меншикова расположением Петра Алексеевича завладели Долгорукие. Однако огромным уважением у него пользовался его воспитатель, А. Остерман, в общем-то, не противоречивший интригам старой московской аристократии. В начале 1728 года Петр Алексеевич отправился в Москву для коронования. Больше северная столица его не видела. В белокаменную вернулась из Ладожского монастыря его бабка Евдокия Лопухина, которая была первой женой Петра Великого. По приезде в Москву 9 февраля юный монарх явился на заседание Верховного тайного совета, но "на место свое садиться не изволил, а, стоя, объявил, что желает, чтобы ее величество, бабка его, по своему высокому достоинству во всяком удовольствии содержана была". Это уже был явный демонстративный выпад сторонникам реформ, начатых Петром Великим. Слишком укрепившаяся оппозиция в то время взяла верх. В январе 1728 года двор оставил Петербург и переехал в Москву. Историк Ф. Веселаго отмечал, что правительственные лица практически забыли флот, и «сочувствие к нему» сохранил, пожалуй, только один Остерман.
Ф. Апраксин, возглавлявший Адмиралтейств-коллегию и еще недавно командовавший Кронштадтской флотилией, отстранился от флотских дел "по старости" и тоже переехал в Москву, где и помер в ноябре
1728 года, пережив на несколько месяцев своего единомышленника и помощника адмирала К. Крюйса, скончавшегося летом 1727-го.
Морское управление перешло в руки опытного моряка петровской школы адмирала Петр Иванович Сивере, которому выпала честь находиться в плаваниях рядом с Петром I, выполнять задания императора, быть главным командиром Кронштадтского порта и его строителем. Современники отмечали, что Сивере был человеком энергичным, сведущий, но при этом имел тяжелый, неуживчивый характер. Поэтому он постоянно находился в разладе с членами Адмиралтейств-коллегий. Да и было из-за чего иметь "неуживчивый характер".
Покинув Петербург, царедворцы и высокие чиновники словно забыли о флоте, который без финансовой подпитки катился к упадку, теряя прежнее значение. Сумма равная 1,4 миллиона рублей, отведенная на его содержание, выделялась с такими недоплатами, что в 1729 году они превысили 1,5 млн. руб. Сивере пошел на то, что для выхода из этого катастрофического положения стал ходатайствовать о снижении ассигнованных средств на 200 тысяч руб., лишь бы она отпускалась сполна и своевременно. Просьбу Адмиралтейств-коллегий уважили, за заботу о флоте даже поблагодарили членов коллегии, но и уменьшенную сумму продолжили выделять с прежней непунктуальностью.
Весной 1728 года, в целях экономии и поддержания кораблей флота в необходимой исправности, Верховный Тайный совет постановил: линейные корабли и фрегаты содержать в состоянии «немедленной готовности к вооружению и походу», а пока провиант и другие припасы, необходимые для плавания, "обождать заготовлять". Тогда же порешили, для крейсерства и необходимого обучения команд, построить пять кораблей меньшего ранга, "но в море без указа не выводить". Распорядились два фрегата и два флейта направить к Архангельску, а другую пару фрегатов отправить в крейсерство, но не дальше Ревеля. Этими плаваниями практически и ограничивалась деятельность флота с 1727-го по 1730 год. За этот срок флот пополнялся практически одними галерами, которых построено было до 80 вымпелов. И хотя в эти годы спустили на воду пять линейных кораблей и один фрегат, но все они начинали строиться еще при жизни Петра Великого.
Признаком упадка военного флота явились частые переходы флотских офицеров в другие службы. Сохранилось свидетельство шведского посланника, который осенью 1728 года, отзываясь с похвалой о русской армии, подчеркивал в своем донесении правительству, что, русский флот сильно сократился, старые корабли все уже гнилые и вывести в море можно не более пяти линейных кораблей, постройка новых же «сильно ослабела». В адмиралтействе же эти факты никого не волнуют.
Кстати, именно во время правления Петра II иностранные послы отмечали, что в России все находится в страшном беспорядке. В ноябре 1729 года теперь уже Долгорукие решили породниться с малолетним императором, которого обручили с княгиней Екатериной Долгорукой. Но судьба была к ним неблагосклонна: в начале 1730 года Петр II заболел оспой и 19 января скончался. С его кончиной пресеклась романовская мужская линия.
* * *
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Комментарии2
