МОРСКИЕ БАЙКИ. ЧАСТЬ 5

* * *

Не жди отстоя пива

Во время моего обучения в Калининградском мореходном училище транспортировка пива в плафонах была в большой чести. Во-первых, разумеется, из соображений маскировки (ну несет курсант в форме что-то в плафоне, ну и что?). Во-вторых, из-за объема! Плафон размером с волейбольный мяч вмещал в себя 10 литров (объем шара, что уж тут поделаешь, самая совершенная форма).

В поход в обязательном порядке отправлялись два бойца: один должен был непосредственно транспортировать сосуд, тщательно следя за жидкостью в оном и контролировать и гасить ее волнение. Второй же выступал в роли поводыря и опекуна во время движения. Но это уже на обратном пути.



Самый же пик был, когда бедные курсантики прибывали непосредственно на место затарки. Мужики в пивной, в большинстве своем уважали людей в форме и будущих моряков обычно пропускали без очереди. На невинную просьбу залить 20 кружечек в очереди раздавались снисходительные смешки (что в общем- то понятно, ибо размер мяча сравним больше с трехлитровой банкой, нежели с ведром).

Но после пятой-шестой кружки, когда пиво только начинало заполнять дно, очередь начинала роптать (а ведь еще сакраментальное «Ждите отстоя пены!»). Когда же мы гордо уходили с десятью литрами, нас провожало или уважительное молчание, или восхищенные междометия, прославляющие смекалку русского народа и хитрую выдумку голи.

* * *

Поспешишь — людей насмешишь

Торпедный катер целые сутки был в море. Адмиралу, проверяющему боевую подготовку на соединении катеров, давно уже это все надоело. Он устал. Ему хотелось в Москву, поближе к дому.

Неосторожно адмирал дал команду: «Поторопиться в базу». Ретивый командир исполнил команду, как говорится, на все сто процентов. В родную бухту катер влетел на скорости 30 узлов, разрезая ахтерштевнем, как сыр ножом, спокойную водяную гладь залива.



Вот уже завиднелся причал. Адмирал с дипломатом удовлетворенно вышел на бак. За 1 кабельтов до подхода к стенке причала командир командует в ПЭЖ: «Стоп, машины. Машины, самый полный назад!». А ему из машины несколько секунд спустя: «Хода назад не будет, реверс отказал», и катер на бешеной скорости врезается в причальную стенку. Трещат деревянные сооружения причала, мнется десятимиллиметровое железо корпуса катера и адмирал… взлетает вверх и вперед вместе с дипломатом навстречу свите, встречающей его на берегу! А командир не находит ничего лучшего, чем при пересечении пятками адмирала линии форштевня катера, скомандовать по громкоговорящей связи на всю базу: «Смирно!»…

Недаром говорят: «Поспешишь — людей насмешишь».

* * *

Мечты о ките

На Рождество я решил свалить подальше от суеты на остров Сан-та Круз, что как раз напротив Санта Барбары в Калифорнии. Ни суеты, ни беготни, ни головняков с подарками — красота. Остров почти необитаемый, только моя и Галкина яхты мирно покачивались на волнах в Китайской бухте. Выходные пролетели, как чудный сон — реальность в дымке по ту сторону Santa Barbara channel, а здесь только баюкающие волны да легкий северо-восточный ветерок. Иной раз морские львы, пофыркивая, выныривали рядом с лодкой — то ли убедиться, что мы еще здесь, то ли просто напомнить, кто в море хозяин.

Вторник, день возвращения домой. С утреца решил попробовать порыбачить. Взял удочку, наживку, прыгнул в резиновую лодку и погреб поближе к камням. За полтора часа поймал только две ма-а-аленькие ставридки. Решил — последний раз забрасываю и пора возвращаться…



Вдруг громкий выдох, поворачиваюсь — метрах в пятидесяти от моей трех-метровой лодочки спина кита, которая, тихонько погружаясь, направляется прямиком в сторону моей блесны. «Пора сматывать удочки» — так быстро я еще никогда не сма-тывал. И тут опять выдох, погромче… Почти на том же месте спина второго кита — шириной метра четыре… И я в своей надувной скорлупке прямо у него по курсу… Я когда- то читал, что киты очень разумные и питаются только планктоном и прочей мелочью. Но в тот момент я себя увидел такой мелочью по сравнению с этой махиной…

Просидев в полном оцепенении минут пять, вспомнив все, что было и могло бы еще быть… Оглядываясь и прислушиваясь, с дрожащими коленками я погреб до яхты.

В тот момент я дал себе слово — впредь мечтать о чем-нибудь поменьше.

* * *

По личному делу

Приходит утром на флагманский корабль командир соединения. Встречает его на трапе старший помощник.

— Старпом, почему командир вахтенного поста стоит с нарушением формы одежды?

— Он подменяет на завтрак вахтенного первой смены, товарищ комдив.

— Понятно. А почему приборку на верхней палубе делают за весь экипаж три молодых матроса?

— Наверное, остальные ушли за приборочным инвентарем, — вновь оправдывается старпом.

— Понятно. А почему у вас матросы бродят без дела по кораблю? — быстро продвигаясь в сторону своего жилблока, продолжает воспитывать старпома строгий комдив.



— Разберемся. Но это, наверное, сменившаяся вахта, — не сдается старший помощник. Но вот наконец-то и дверь каюты комдива. «Фу, слава Богу!» — думает про себя старпом. Комдив открывает дверь… а у комингса его каюты валяется безжизненное тело вусмерть пьяного начальника химической службы корабля.

— А это еще что такое? — вопрошает комдив и, наконец, взрываясь, кричит. — Только не говорите, старпом, что этот капитан-лейтенант пришел ко мне по личному вопросу

* * *

Чьи же ямальские унты?

Дело было на Северном флоте, на крейсере. Нас, молодых лейтенантов, чаще всего ставили вахтенными офицерами по верхней палубе, проще говоря, у трапа. Зимой особенно тяжко, мерзнешь. А казенные валенки напяливать не хочется. Некрасиво. Флотский офицер — и в валенках.

Решил с Ямала (родные края) унты выписать. Прислали. На собачьем меху. Но на первой же вахте в унтах, помощник командира веско сказал:

— Не положено. В валенках можно, в унтах — не можно. Нет такой формы одежды.

Ну что ж, пришлось стоять в ботинках. Не валенки же надевать.

Дня через два унты попросил лейтенант Володя Касатонов. Хотя он был высоким и тощим, но размер ноги как у меня.

Я ему говорю:

— Нельзя, помощник запретил.

— Улажу, — ответил Володя.

Уладил. Дед у него адмирал, дядя тоже адмирал.

После Касатонова и я в унтах на вахту вышел.



Помощник покосился, но промолчал.

Через неделю на корабль прибыла инспекция генштаба. Возглавлял ее маршал Соколов. Старый маршал, фронтовик.

Маршал изъявил желание присутствовать на ракетных пусках. Причем не на ЦКП, где можно в кресле посидеть и все видно на экранах мониторов, а на открытом мостике ходовой рубки. Помощник вокруг него вьюном крутился. Нашел для маршала новый тулуп, еще не замызганный вахтенными офицерами (нам, гад, не давал), а вот валенок новых не нашел. Тут помощник и вспомнил про мои унты.

— Унты, того, одолжи маршалу…

Отдал, не отказывать же маршалу. Так Соколов и простоял все стрельбы на мостике. В маршальской папахе, вахтенном тулупе и моих ямальских унтах. После этого никаких претензий к моим унтам ни у кого вообще не было.

* * *

Почему Ленин любил рыбалку

К временам «дубового» застоя относится неумирающая военно- морская байка, которую из уст в уста передают уже больше трех десятков лет.

Итак, конец славных 70-х. До подписания акта приема-передачи очередной атомной подлодки военному флоту знаменитым Севмашпредприятием (Северодвинск, Архангельская область) остаются считанные денечки. На лодку с завода тащат с берега все, что на берегу лежит плохо, но в море может пригодиться. Предсдаточный мандраж. И вдруг… Облом!

Высокая комиссия из политического управления Северного флота вдруг обнаруживает, что кают-компания (где, кроме всего прочего, проходят священные экипажные партсобрания) злостно не оснащена положенной по какой-то там секретной директиве ЦК штатной картиной, в сюжете которой должен непременно присутствовать В. И. Ульянов (Ленин). Положено — и баста! И чтобы завтра же картина была! А не то…

На политруков обиделись даже военпреды-механики, народ дико упертый, дотошный и скрупулезный. Ведь и «механика» на АПЛ что надо, и акустика, и все остальное — в общем, готова лодка к сдаче-приему! А тут картина какая-то…

История не донесла имени великого художника, который за ночь изобразил самого Ленина на берегу какого-то озера. Говорят, раскопали впавшие в ступор заводчане-сдаточники где-то в недрах 55-го цеха полупьяного мужичка, который с завода через вахту пройти домой побоялся и улегся переспать в малярской кондейке.



Он же от безвыходности положения сорвал древний озерный пейзаж в красном уголке цеха и героически ткнул кистью в берег водоема: «Вот. Ильич… Как живой!..». И даже всплакнул при этом от внезапно нахлынувшего верноподданнического счастья. И действительно — вождь был похож, просто стоял далеко и потому казался точкой.

Поутру хмурые сдаточники молча предъявили шедевр полит-комиссии. Комиссары долго всматривались в надпись на уголке картинки: «Ленин в Разливе», заверенную размашистой подписью и громадной заводской печатью. Потом долго взирали на свежий мазок… «Ну ладно, раз есть печать, будем считать, что в сюжете картины Ленин присутствует!» А то, что мазок на старом полотне свежайший, так это вождь только что порыбачить пришел. Любил он это дело — все знают…

На каком это заказе было, уже не вспомню. Но ей-богу, случай подобный повторялся, как видно, не раз. Можете проверить: в кают-компании АПЛ «Екатеринбург» до сих пор висит здоровенное эпохальное полотно «Ленин на пастбище». Стадо коров, травка зеленеет, и где-то вдали два точечных силуэта. Один из силуэтов, как видно, вождь, поскольку в углу картины наличествует шикарная подпись и приложена печать. А против подписи и печати не попрешь! Значит, Ильич и пастбища уважал…

* * *

Посещение УТС

Эх, кормили подводников всегда хорошо. В тот день обед был просто щедрый. Борщик великолепный, закусочка тоже на 5 баллов, на второе отменное картофельное пюре с гигантской котлетой и в завершение трапезы — томатный сок. Ну, сами понимаете, пойдите и съешьте эту котлету и запейте ее военно-морским томатным подсоленным соком и смело идите в каюту и умирать, потому что больше ничего хорошего в этой жизни тебя не ожидает.

А я в тот день я с голодухи и по вселенской щедрости «кокши» съел две котлеты и залил это все немереным количеством томатного сока, который через пару часов и сыграл свою шутку.

По «Каштану» объявляют, что послеобеденное построение будет на соседнем пирсе возле УТС (учебно-тренировочное судно) для экстренного прохождения зачетов. Все прибыли, старпом руководит всеми действиями, проводятся инструктажи и прочие мероприятия… Спустились в корпус УТСа, в это время врывается командир БЧ-4 и истошным криком извещает старпома о том, что ему нужны все связисты для такой же экстренной отработки по связи (довольно серьезное мероприятие).

Старпом ему отвечает, что отработка по выходу из ТА (торпедного аппарата) по сухому в первых рядах и катитесь отсюда по своим делам. На что «бычок» для ускорения процесса сам хватает костюмы СГП (спасательный гидрокомбенизон подводника) и начинает нас одевать. До этого момента я и не ощущал, что так сильно переел на обед. Ну да ладно, напялил СГП, чувствую: да, тяжеловато, но не смертельно. Идем дальше, навешиваю ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат), а он тяжелый, дыхательным мешком шею давит, всем весом на полное пузо давит, а там, в животе, аж две котлеты и как минимум литр томатного сока.

Но в головной мозг поступает команда «Терпеть! подводники живыми не сдаются!». Утешаю себя мыслью: «Только торпедный аппарат проползу и все, наверх, там свобода». Полез в торпедный аппарат вторым по счету, и там ситуация осложнятся тем, что теперь я лежу переполненным пузом на ИДАшке и всем своим весом давлю на желудок, в мозгах одна только мысль — когда все это кончится?! А теснотища и духотища делают свое дело, мне становится плохо, томатный сок вырывается помаленьку наружу.



Меня спасает, что впереди началось движение. Я сам ползу как червяк и еще впереди ползущего выталкиваю, а томатный сок уже выходит красными пузырями из дыхательного отверстия. Возле передней крышки стоит страхующий матрос, и видит такую картину: выходит из ТА подводник, а из его дыхательного отверстия видны «кроваво-красные» пузыри и его нужно немедленно спасать. Страхующий объявляет тревогу: «Человеку плохо!». Ему на помощь в сухой бассейн прыгают еще один матрос и прибежавший доктор и начинают меня спасать…

Сами понимаете, как в спешке трое человек пытаются спасти: один раз о переднюю крышку ТА головой стукнули, два раза уронили на дно и собрались практически вверх ногами поднимать из бассейна. Тут я понимаю, что падения с высоты стенки бассейна я точно не переживу, начинаю собственное спасение путем яростного отбивания руками и ногами от своих «спасителей».

Хорошо, что они сразу поняли, что это осмысленные брыкания, а не конвульсии. Быстренько освободили меня от костюма, с третьего раза поняли, что это не кровь а томатный сок. Поржали, конечно. Но томатный сок я еще долго на корабле не употреблял.

* * *

Продолжение следует...