Про жабу
Давным-давно, не соврать, так все пятнадцать лет назад, в тридевятом царстве, тридесятом государстве, что примерно равно сельской местности в средней полосе России, жили-были три брата. Ну, по чесноку-то, они, конечно, никакими вовсе братьями и не были. Просто в родном колхозе их так называли за шибко похожую алкогольную опухлость лиц. В колхозе ведь, знаете, трудно так чтоб совсем не пить. Да и мало пить тоже очень трудно. Вот и хлещут до полного совпадения физиогномики. А эти еще к тому же и шлялись вечно вместе: и по бабам (к Любке косой, то бишь), и на работу трактором управлять, и в соседний колхоз местных кулаками по лицам стучать (таким же, стоит отметить, опухлым).
Звали псевдо братьев Колюня, Василёк и Федюня (Федюня, по совести, был вовсе даже Феоклист, его так папа – местный учитель – нарек, но кто ж такую херню упомнит, в самом деле, Федюня-то поди попроще). Работали они, как уже упоминалось, на колхозном тракторе: один рулил, другой бибикал, третий на капоте фигурку оленя изображал, чтоб как на модной машине. Предполагалось, что за скромную плату они на этом тракторе выполняют различные общественно полезные посевные да уборочные работы. Дураку понятно – ничего подобного не происходило. А происходила с ними вечно всякая запредельная х*йня, такая, что и вспоминать порой стыдно.
Ну, начали кидать, с шутками, там, прибаутками всякими, мол, и чем кардан не копье судьбы? И как дошла очередь до Федюни, как зашвырнул он кардан судьбы сторону леса, Василек с Колюней аж присвистнули. Только свисти, не свисти, запчасть – не собака, сама обратно не прибежит, пришлось Федюне в лес топать, пока братаны его у околицы колхозной ждать остались – охота им, можно подумать, в сырой лес тащиться. Сам закинул – сам и иди. Пошел, куда деваться-то. Идет, стало быть, песенку какую-то срамную напевает (ну, других он, надо отметить, и не знал вовсе). Вдруг видит – сидит на кочке в маленьком болотце баба в зеленой юбке, страшная как жаба, и кардан евойный в руках задумчиво вертит, а под глазом у нее синяк свежий, аккурат одну небольшую деталь от карданного вала напоминающий.
«Ты совсем ох*ел что ли, придурок?» - жаба Федюню спрашивает. А Федюня сказку, в начальной школе читанную, про царевну-лягушку вспомнил и стоит, глазами лупает. «Ну, чо делать будем, снайпер?» - спрашивает царевна, синяк под глазом потирая. Федюня засуетился, стал извинения бормотать, на кочку к ней скакнул и давай подол задирать, мол, сейчас пятнадцать минут труда – и на тебе, принцесса. Долго ли, коротко ли (коротко, на самом деле, минут пять всего), встал Федюня с кочки, штаны подтянул, коленки отряхнул и глядит, как баба подол свой с лица откидывает. А там… да ничего там. Как была на жабу похожа, так и осталась, только довольная шибко. «Да ну тебя, дура», - сплюнул Федюня, взял кардан и побрел к братьям обратно, игнорируя крики: «А жениться кто будет?».
Пожалел потом Феоклист, ох пожалел. Баба та дочерью председателя соседнего колхоза оказалась, с богатым приданым, все равно замуж вышла и в город сдернула, а Федюня так бобылем и мается до сих пор, к Любке косой с братьями ходит, да Любка не та уже – усы над губой и сиськи все обвисли… А куда Василек с Колюней карданом попали, я вообще умолчу, им за это и так от колхозного агронома знатных п*здюлей досталось, и от механика заодно, за трактор сломанный. Так и живут до сих пор, пьют, на тракторе гоняют. Только карданом больше не кидаются – от греха подальше.
