Деревню спасли нагайкой и колбасой

В глухой степной оренбургской провинции, в станице Софиевка, община казаков умудрилась провести все сельскохозяйственные реформы, обещанные нам еще в начале 90-х годов. Казаки даже слегка обогнали правительство России в его социальных деяниях. В Софиевке уже десяток лет община платит матерям «детские» деньги и дает кредиты на коттеджи молодым семьям, стимулируя непрекращающийся демографический взрыв. А несколько лет назад в станицу вдруг потянулись люди, сбежавшие в голодные 90-е. Корреспондент «КП» попытался разобраться — почему реформы удались в Софиевке и провалились в России?

Форпост независимости

С атаманом Софиевки Иваном Жабиным мы договорились встретиться в «фирменном» станичном магазине на окраине Оренбурга. По радио в маршрутке нес очередную чушь известный реформатор-демократ первого призыва. По его словам, «русская деревня спилась, значит, нужно завозить корейцев, они трудолюбивые». Как говорится, приехали, дореформировались. Нашли наконец-то виноватых — народец у нас никчемный оказался.

Одного не знал демократический политик: в прошлом году возле моего дружка-фермера, на заболоченной Новгородчине, поселились корейцы. Поставили теплицы, работали не разгибаясь и осенью сняли рекордный урожай лука. Продать лук не удалось. Вообще. Азербайджанские спекулянты, держащие всю местную розничную сеть и скупку от крестьянских хозяйств до рыночков в райцентрах и городских овощебаз, не подвинулись в цене ни на рубль, свято блюдя свою прибыль с помощью круговой поруки. Центнеров 5 удалось реализовать на обочине шоссе Москва — Питер, а остальной лук корейцы ссыпали моему фермеру в подвал, ему же продали за бесценок теплицы и уехали куда глаза глядят.

То есть одних корейцев для возрождения деревни оказалось маловато. Надо бы еще с мафией перекупщиков и купленными ей чиновниками что-то делать...

Атаман, кряжистый мужик в папахе, штанах с темно-синими лампасами и в летной кожаной куртке, прохаживался вдоль своих владений. Он подтвердил мои мысли, показывая магазин и пристроенную к нему хлебопекарню:

- Надоело нам, что рожи кривят от российского продукта. Конечно, нам другие мясокомбинаты не конкуренты. У нас мясо, идущее на колбасу, парное, а не аргентинское, глубокой заморозки. Никакую сою мы не добавляем, цены чуть ниже. Быстро мы сообразили — самим надо продавать свое, а не спекулянтов кормить. Поэтому к нам и едут за софиевскими колбасами через весь город...

Я поинтересовался у атамана, мол, неужели именно эта схема должна спасти за 3 года наше сельское хозяйство?

- Нет, — загадочно сказал мне Иван Иванович. — Село спасет молоко. Полезай в джип, поедем в гости.

Атаманский автомобиль с щитами на дверцах «Оренбургская казачья стража» напоминал по размерам танк. С другой стороны, не на велосипеде же атаману ездить. Уже отъезжая, Иван Иванович вспомнил, что забыл важную в хозяйстве вещь. И крикнул молодым казачатам, провожавшим нас:

- Парни! Нагайку в конторе забыл — принесите. Опять в кафе балбесы разодрались...





Как закалялась сталь

Удивительное дело — в Софиевке не воруют и ворованное не пропивают. Наказание известно всем — от 5 до 15 плетей в зависимости от степени опьянения. Для уличных хулиганов, «кухонных боксеров» и нерадивых родителей свой прейскурант.

Областные борцы за права человека атамана за телесные наказания ненавидят люто. То, что соседние деревни похожи на декорации из фильма ужасов, а в Софиевке детки по улицам бегают и скот ухожен, их, похоже, волнует меньше всего. В девяностых годах даже заявление в милицию подали, мол, налицо статья «Самоуправство», разберитесь! Приезжали в станицу органы, но показаний против атамана никто и не дал, с тем милиция и уехала. Станичники даже выговорили милиционерам:

- Вы нас, что ли, работать заставите? Вы сами не просыхаете и взятки пропиваете!

Когда я заговорил о порке с молодыми станичниками, меня сразу спросили:

- Тебя отец порол?
— Порол. И дед пару раз. За дело.
— Вот и атаман если порет, то за дело, без злобы. Расследует и судит не сам, а казачьим кругом. И ты еще должен после порки штаны застегнуть и сказать: «Спасибо, станичники, за науку!»

Я все-таки поинтересовался у атамана: а нельзя ли при возрождении станицы как-то без порки обойтись, что скажут в Европе?

Жабин тяжело вздохнул:

- Вся проблема нашего села в людях. С людьми 70 лет занимались селекцией, как со скотом. Только не в сторону улучшения породы. И вырастили поколение безынициативных и бездушных особей. Нет на них других методов воздействия, только плетка и позор. Я с чего Софиевку начал возрождать? Колхозный скот людям по дворам раздал. Молоко спасло Софиевку, коровки. И порка нерадивых хозяев. А к каждой коровке я по три центнера комбикормов развез, бесплатно. И люди опомнились, даже благодарили, что в чувство пришли.

Рецепт возрождения

Атаман вернулся в станицу в 90-м году. Отец наказывал вернуться, и станичные деды просили казаков не разбегаться, не бросать родовые дома. С удивлением Иван Жабин узнал, что в родном селе верховодят чеченцы-шабашники, которые, как рассказывает атаман, сами не строили, а вместо них работали бомжи с оренбургского вокзала. Вырученные деньги чеченцы будто бы делили с председателем колхоза, вместе пили. При этом заработка в деревне не было никакого. Вообще. А тут Иван Иванович привез в село маленькую лесопилку.

- Тогда доску на домовину было негде взять, до сих пор в большинстве деревень так... Страшное дело, ни гроб, ни крест не сделать! И мне чеченцы говорят: «Проваливай отсюда вместе со своей лесопилкой, это наша земля!» Вечером пришли они меня выселять, все со стволами. Но я ждать не стал, первым стрелять начал...

Ночью из Оренбурга на подмогу приехали казаки. Дом, в котором жили шабашники, сожгли, а их самих выпороли. Наутро мирные строители спрятали стволы и побежали... в милицию. Но возле РОВД их ждали все те же казаки и настоятельно посоветовали забыть о происшествии. В итоге чеченцы никого на следственном эксперименте не опознали, а из района уехали. За то софиевские казаки получили репутацию полных и очень опасных «отморозков», и больше никакие лихие люди их не беспокоили. Хотя фермеров в те годы по нищим селам рэкетиры трясли и жгли через одного.

Теперь можно было заниматься хозяйством. Вот только денег не было, а колхоз лежал при смерти, потому его пристрелили без жалости. Для начала определили форму хозяйствования. Теперь землей в Софиевке распоряжалась казачья община-арендатор, и стало невозможно продать земельный пай на сторону. Взамен каждый землевладелец получал от общины ежегодно 10% от урожая. Деньги на подъем села зарабатывали всеми способами, в том числе экзотическими. Например, когда рухнули связи между заводами и колхозами, казаки, сбившись в бригады, гоняли из Москвы и Нижнего Новгорода грузовики. И даже... осваивали газовое месторождение неподалеку от Софиевки, благо Газпром рассчитался с общиной за какие-то продукты газовой техникой. И во второй половине 90-х годов село в полном смысле слова начало оживать. Уже несколько лет в софиевской школе больше нет классов с двумя учениками.

Нас голыми руками не взять

Атаманский джип проскакивает последние села перед Софиевкой.

- Вон Воздвиженка, - тычет в окно Иван Иванович.

Пьянь на пьяни. Я к ним даже батюшку привозил, не смог он там жить. Сейчас в нашем храме служит.

Съезды с шоссе к этим деревням больше напоминают партизанские тропы. Не чистят снег районные власти - денег нет. В Софиевке чистят сами, вся «социалка» лежит на общине. Но самостоятельную Софиевку местные власти не любят. Правда, как какая комиссия из области или Москвы - в станицу гостей везут, потому что хвастать больше в районе нечем. Такой парадокс. Как-то власти попеняли казакам, мол, что это у вас за вывеска такая «Атаманское правление», надо писать «Муниципальное». Станичники прямо разозлились:

- Построите свое здание и пишите что хотите. А это мы строили.

Я говорю атаману:

- Да вы сепаратисты!

Иван Иванович смеется:

- Нет, просто начальство бесполезное не любим. А это здание пресловутое я на прошлой неделе станичной больнице передал, а то государственная совсем развалилась.

Дороги, ведущие к Софиевке, ухоженные, вдоль них - плантации крохотных елочек. На въезде в село - молокоприемный пункт, архитектурой напоминающий рублевский особняк, красный кирпич, стеклопакеты. Но пункт закрыт. Атаман излагает свою концепцию:

- Беда сейчас с молоком. Несколько лет назад я по 5 тонн в сутки собирал молока. Во сколько раз с тех пор выросли цены на солярку, электричество, газ? Не надо нам от государства никаких дотаций на ГСМ, на удобрения, ни на что не надо. Дотируйте закупочную цену на молоко, установите ее равной хотя бы 10 рублям. Больше ничего. Молоко за собой все потянет, я же знаю. Молоко - это бычки и мясо, это производство кормов, у нас, кстати, есть заводик свой... Молоко - это живые деньги в каждой семье, люди начнут строиться, покупать товары. Молоко дисциплинирует крестьянскую семью. Вечером пьянствовать не будешь, если у тебя утренняя дойка. Прекратите завозить сухое молоко из-за границы! Дотируйте свое, не может оно, даже по труду людскому, стоить 5 рублей, как сейчас у нас закупают. А я замучился выбивать даже эти 5 рублей, вот пункт и закрыл, - горестно говорит атаман.

Но потом оживает. Оказывается, выкрутились станичники из сложной ситуации:

- В апреле опять молоко начнем собирать. Я сырзавод в соседнем селе у одного азербайджанца перекупил. И сыродела-болгарина нашел. Скоро запустим. Азербайджанец, хоть у него завод разваливался, на прощание в сепаратор шарик стальной бросил, но Бог ему судья.

В Иване Жабине трудно не признать атамана - папаха и лампасы - все при нем.

Демографический взрыв в «Буренке»

Казаки все надеются, что государство рано или поздно призовет их опять на казенную службу, и будут они охранять рубежи Родины. Тем более Казахстан здесь под боком, а границы толком нет. Поэтому и выстроили в Софиевке станичники два вытянутых необычных здания, которые все называют «казармами», и гигантский гараж под бронетехнику.

В одной такой «казарме» с евроремонтом мы пьем чай. На огонек заходит свинарка Ольга. Страшно смущаясь меня, она что-то шепчет атаману из-под низко надвинутого платка. В руках у Ольги исписанный желтый лист бумаги. Атаман, наоборот, радуется шумно. Оказывается, Ольга ждет третьего ребенка и хочет получить «казачье» пособие - 10 тысяч рублей. А еще Ольга хочет кредит на коттедж - 300 тысяч рублей. Община дает такие деньги работящим семьям без разговора. Как результат - были в Софиевке в 1992 году прописаны 1200 человек, а сейчас - 1876. Одних малышей 180 душ, и еще 200 в школу ходят. А еще человек 100 - бывшие станичники, которые живут здесь, но имеют оренбургскую прописку. Чего не жить-то? Зарплаты - до десяти тысяч. Специалисты получают еще больше. Газ в станице есть. Сами прокладывали. Газовики, конечно, заломили бешеные деньги, но казаки сами нашли сварщиков с лицензией, и они развели магистраль по селу. Когда корреспондент «КП» гостил в Софиевке, газовики приезжали и просили «пожертвовать» им станичные ма
гистрали. Казаки аж оторопели от предложения...

Атаман подписывает бумаги и говорит свинарке строго:

- Ольга, готовься. Будем строить тебе личную ферму, на 30 голов. Кооператив «Буренка» назовем. И еще 10 таких поставим, уже места разметили. Скажи казачкам. Кто одинокие - пусть азиатов, что ли, в мужья берут, а то пропадут они...

Атаман говорит, что жизнь показала, как на селе нужно организовывать хозяйства:

- Фермер - индивидуалист, это мы уже поняли. Редкий из них выживет. Агрокомплексы мы при советской власти изучили. Бардак в таких комплексах, все украдено или сломано. Зато домашняя скотина в полном порядке. Выход один - кооперация, с полным циклом производства. Нам же не только мяса надо заготовить, нам слой крестьян-хозяев надо опять воспитывать. И тогда, вот увидишь, побегут люди из городов назад.

Только бы в ВТО не вступить

Ночевал корреспондент «КП» в «казарме». Меня подселили в комнату к Сергею Арефьеву, молодому инженеру-технологу мясокомбината. «Он самый завидный жених в Софиевке», - шепнули мне девчонки в столовой комбината. Зарплата 20 тысяч и машина. К лету начнет строиться. Друзья в Оренбурге смеялись над ним, мол, куда, дурак, едешь, в глушь! А ему здесь нравится. Его в городе даже 15-минутная пробка раздражает, а здесь ему до работы идти триста метров. С Серегой мы проговорили далеко за полночь. Он все пытал меня: вступим мы в ВТО или не вступим? Я честно сказал, что не знаю.

- Хана тогда будет и Софиевке, и мясокомбинату, и всему российскому животноводству в целом, - размышлял Сергей. - Мы не получим сходу их стандарты на свою продукцию. Стандарты получить - целая проблема, несмотря на то, что у нас отменное сырье и цех импортный, хорошее качество выдает. А пока мы будем мучиться, наш рынок забьют мясом Новозеландия, Аргентина, Бразилия. Напиши про это!

И еще просьба. У нас к школе спортзал пристроили, осталось только изнутри его оборудовать. Но денег просто нет на этот спортзал - фермы строим, на мясокомбинате пришло время оборудование менять. Государство сейчас дает деньги сельским школам на оборудование, а Софиевке не дали. Вы, говорят, и так богатые...