Как Гавайи могли стать частью России

Гавайские острова попали в поле зрения русских в ходе кругосветного плавания Ивана Крузенштерна и Юрия Лисянского. В 1804 году путешественники, пришвартовались на тогда Сандвичевых островах, обнаружили, что там вовсю торгуют американцы и задумались о том, как бы и Российской империи можно было поиметь какую-нибудь пользу в этих местах. Они решили встретиться с правителем острова, чтобы предложить ему дружбу и сотрудничество. Однако, оказалось, что в этот момент на Гавайских островах было два правителя: король Камеамеа I (1758 - 1819) и его вассал и соперник Каумуалии, последний независимый правитель островов Ниихау и Кауаи.

Сандал за подданство

С Камеамеа Крузенштерн и Лиснянский встретиться не смогли – его главный советник, англичанин Юнг, лишь провел для них экскурсию по владениям короля (стоит предположить, что Юнг же и отсоветовал встречаться с русскими). Зато они увиделись с Каумуалии, удивившим их своим владением английским языком. В надежде с помощью новых друзей победить Камеамеа и стать властелином всех Гавайев, второй правитель был очень любезен с русскими и пообещал им всевозможное сотрудничество вплоть до передачи своих островов русскому царю в качестве колонии.

Слухи об интригах вассала вскоре дошли до Камеамеа, который в 1806 году отправил письмо Александру Баранову, совмещавшему должности главного правителя русских поселений в Северной Америке (России тогда принадлежали Калифорния и Аляска) и одного из руководителей Российско-Американской компании. Камеамеа, очевидно, напуганный инициативой своего конкурента, также сообщал о готовности наладить торговые связи, чтобы получать от русских промышленные товары и корабельный инвентарь (русских же купцов там интересовало в основном дорогое и редкое сандаловое дерево).




Чтобы оценить предложение Камеамеа, Баранов направил своих сотрудников для тщательного изучения Гавайев. Так появились проекты военных укреплений и даже сельскохозяйственной колонии. Разумеется, руководство Российско-Американской компании встретило проекты с энтузиазмом – хотелось торговать больше и лучше, к тому же близость Гавайских островов к русским колониям в США сулила еще более радужные перспективы развития русского влияния… Однако правительство и лично царь Александр I так не считали. Вспомним, что в Европе в это время разворачивалась война против Наполеона, кроме того, в 1807-1812 Россия воевала с Англией. В этих условиях операция по аннексии далекого архипелага казалась излишней.

Доктор кислых щей

Между тем время шло, а Россия не предпринимала никаких активных действий на Гавайях. Правитель Каумуалии, очевидно, все эти годы ждавший чудесной помощи от русских, потерял терпение. В 1815 году у берегов Кауаи встал на якорь русский корабль “Беринг”, посланный Барановым для закупки продовольствия. На борту “Беринга” был ценный груз, который разворовали местные жители с разрешения самого Каумуалии.

Чтобы спасти ситуацию и вернуть корабль, Баранов командировал на Гавайи барона Георга Шеффера – немецкого ученого-натуралиста, в 1813 году участвовавшего в качестве корабельного доктора в экспедиции на Аляску, но списанного с корабля, как “лицо, нетерпимое на судне”. Шеффер не обладал знаниями ни в военном, ни в дипломатическом деле, но, похоже, Баранову было просто больше некого посылать, а признаваться в том, что прошляпил корабль и товары на 100 тысяч рублей, очень не хотелось.




Шефферу были даны инструкции прибыть сразу к королю Камеамеа, который в 1810 объединил Гавайи под своей властью и установил столицу в Гонолулу. И теперь Каумуалии был уже формально подчиненным короля Камеамеа. С собой барон вез письмо от Баранова и дорогие подарки. Конечно, главной целью “посланника” было добиться от Камеамеа соглашения о торговле сандаловым деревом и разрешения на организацию на островах перевалочного порта для русских кораблей, которые шли в Китай с грузом дорогостоящих мехов с Аляски, а не только вернуть корабль.

Однако по прибытии горе-посланника в Гонолулу дела сразу пошли вкривь и вкось. Настроенный американскими купцами против России, Камеамеа отказался даже распечатывать письмо Баранова. Ситуация неожиданно улучшилась, когда заболела жена короля, и Шеффер вылечил ее, чем снискал расположение Камеамеа, которого также стал лечить от болезни сердца. Однако американцы уже в открытую называли доктора русским шпионом, а переговоры о “Беринге” с Камеамеа решительно не ладились.

Секретный план безумного барона

Тогда Шеффер решил действовать на свой страх и риск. В 1816 году Шеффер на корабле “Открытие” прибыл на Кауаи, во владения Каумуалии, чтобы уже там требовать возвращения “Беринга”. К его неподдельному удивлению, Каумуалии встретил русских просьбой “Его величество государя императора Александра Павловича… принять его помянутые острова под свое покровительство” и обещанием “навсегда быть верным российскому скипетру”. Ослепленный успехом Шеффер даже заключил с Каумуалии секретный договор о возможном захвате объединенным силами русских и Каумуалии земель Камеамеа. Каумуалии обещал в ответ все возможные блага, в том числе монополию для русских на торговлю сандаловым деревом.




Надо ковать железо, пока горячо! – решил Шеффер. Подлинники соглашений с Каумуалии он отправил Баранову, а копии – в Петербург, вместе с прошением о присылке двух вооруженных кораблей с надежной командой. Безумный барон, очевидно, уже видел себя героем не только Российско-Американской компании, но и русско-американской войны. Шаффер основал в гавани острова три крепости, названные в честь императора Александра, его супруги Елизаветы Алексеевны и полководца Барклая-де-Толли, а одну из долин переименовал в свою честь. Для Каумуалии он купил шхуну, а с одним американцем договорился о приобретении военного корабля “Авон” (счет за него был отправлен в Америку, сразу Баранову).

Баранов, должно быть, пришел в ужас. Когда письма Шеффера дошли, Баранов сразу же ответил ему, приказывая немедленно прекратить всякую деятельность, а от покупки корабля “Авон”, конечно же, отказался.

Американцы тоже не сидели сложа руки. Наблюдая за действиями Шеффера, они выкупили у Каумуалии все возможные товары, включая сандал, по самым высоким ценам – чтобы оставить русских с носом. Сыграла роль и американская пропаганда – и король, и жители островов теперь были однозначно настроены против русских и уверены, что их собираются захватить. Летом 1817 года Шеффера и его сподвижников буквально вытолкали с островов, заставив вернуться на полуразрушенные русские корабли.

Спас доктора-вояку, как ни странно, американец – капитан торгового судна Льюис, следовавший в Кантон. В благодарность за оказанную когда-то медицинскую помощь он согласился взять Шеффера с собой, и в июле 1817 барон навсегда покинул Гавайи.

“Народ сей не покоряется иностранцам...”

Финал истории состоялся уже в Петербурге в августе 1817 года (к этому моменту туда только дошла просьба Шеффера о военной помощи), когда безумного барона уже выкинули с островов. Директорат РАК, докладывая императору со своей стороны о договоренностях Шеффера на островах, считал оказание помощи целесообразным. Однако император Александр имел противоположное мнение. “Приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами”, считал он.




После освобождения Европы от Наполеона Россия декларировала свою приверженность доктринам легитимизма и международного права и порицала Британию, подавлявшую восстание своих колоний в Латинской Америке. В этой ситуации, по мнению российских дипломатов во главе с министром иностранных дел Карлом Нессельроде, Россия не должна была одновременно создавать собственную колонию на Гавайях. Ну а Соединенные Штаты Александр планировал привлечь к Священному союзу и поэтому также не хотел вызывать их недовольства российской активностью на Гавайях…

В итоге Гавайи почти до конца 19 века оставались независимым портом и государством. Как писал побывавший там в 1816 вместе с русской кругосветной экспедицией естествоиспытатель Адельберт фон Шамиссо, “Сандвичевы острова останутся тем, что доныне были: вольным портом и торговым местом для всех плавателей по сим морям. Если какая-нибудь иностранная держава вздумала бы овладеть сими островами, то для соделания такового предприятия ничтожным не нужно бы ни завистливой бдительности американцев, присвоивших себе почти исключительно торговлю на сих морях, ни же надежного покровительства Англии… Народ сей не покоряется иностранцам, он же слишком силен, слишком многочисленен и слишком любит войну, чтобы возможно было истребить оный…”