Ногинские следователи пытаются выдать тело найденной ими женщины за пропавшую девушку

29-летняя Анна Мордовец, худощавая невысокая блондинка, пропала в Ногинске 8 августа — она вышла из дома в 10-45 утра и уже через полчаса перестала отвечать на телефонные звонки. В тот день она была одета в темно-синее платье, при себе имела черную сумку, на ее левой лодыжке был отчетливо виден большой шрам, который родственники позже назовут особой приметой.

Спустя два с половиной месяца мать Анны Надежда Анатольевна Припузова приедет на опознание дочери в морг в Старой Купавне. На столе под лампой она увидит труп длинноволосой брюнетки в короткой ночной рубашке, едва доходящей до бедер. Рассмотреть лицо женщины окажется невозможно — на нем не будет ни глаз, ни носа; само тело будет распухшим от воды. При осмотре тела мать Анны не обнаружит того самого шрама на ноге, зато найдет зубную коронку, которой у ее дочери не было. Кроме того, передний зуб, который Анна сломала еще в детстве, окажется цел. Свои сомнения Надежда Анатольевна безуспешно попытается донести до следователей, однако получит категоричный ответ: если она сегодня же не опознает тело, то завтра его похоронят в общей яме, а сама она будет считаться не потерпевшей, а свидетелем.




«Пробухается и придет»

Анна Припузова родилась в городе Арсеньев Приморского края, там же отучилась и в 20 лет вышла замуж за Игоря Мордовца. У матери Анны, Надежды Анатольевны, отношения с зятем не сложились — в какой-то момент они с Игорем вдрызг разругались; после этого дочь приходила к ней в гости одна. Спустя шесть лет после свадьбы семья переехала в Нижний Новгород — Игорь был уверен, что за Уралом у их маленькой дочери Ярославы не может быть будущего.

Последние два года Анна жаловалась, что отношения с мужем балансируют на грани развода. В 2015 году супруги наконец расстались — познакомившись с Виктором Лефановым, Анна уехала жить с ним в подмосковный Ногинск и взяла с собой дочь. Нижний Новгород она покидала в спешке, оставив там, по словам матери, часть документов, которые позже пришлось восстанавливать в Московской области. Вскоре Игорь подал заявление на развод и потребовал через суд определить дальнейшее место жительства ребенка. 3 августа Анна, подавшая встречное заявление о неуплате алиментов, поехала на заседание в Нижний Новгород, но рассмотрение перенесли на 28 августа. Кроме того, дочь хотела добиться размена двухкомнатной квартиры, в которой жила с Игорем в Нижнем Новгороде, говорит Надежда Анатольевна. 8 августа, в свой день рождения, Анна ушла из дома и не вернулась.

«Накануне вечером мы вместе готовили салатики, потому что на следующий день ждали гостей. Утром проснулись, мне было нужно на работу. Тогда ей и позвонил ее бывший муж, который, по его словам, был в городе проездом. Сказал: "Приходи, я тебе прощальный подарок приготовил". Мы вместе вышли из дома, она пошла к автобусной остановке и с того момента пропала, а на мои звонки не отвечала», — рассказывает Виктор Лефанов. Когда он пришел с работы, в квартире его ждала заплаканная пятилетняя Ярослава, весь день просидевшая дома одна.




Заявление о пропаже Анны Мордовец у Виктора в ногинском отделе полиции брать отказались: близким родственником пропавшей он не является. 60-летняя Надежда Анатольевна приехала из Приморья через несколько дней после пропажи дочери, но и ее заявление почему-то взяли не сразу.

«Мне сказали: "Пробухается и придет, а нам писанины сколько". Но с препираниями заявление приняли, хотя копию протокола выдавать отказались. Я не юрист, но ведь это нарушение?» — недоумевает Надежда Анатольевна.

Вместе с Виктором они связались с волонтерами, которые прочесали окрестные леса, пустыри и расклеили по городу фотографии Анны. Следователи с родственниками пропавшей долгое время общаться отказывались, ссылаясь на тайну следствия. «Мне тогда казалось, что Анютку никто по-настоящему не ищет», — говорит мать.

Игорь Мордовец на звонки родственников Анны отвечал путано и противоречиво: ее сестре он сказал, что уехал на день рождения друга в Ростов-на-Дону, одновременно с этим рассказав знакомым, что находится в командировке.

«У трупа этот зуб был цел»

Когда поиски Анны не принесли результата, Надежда Анатольевна вернулась в Приморье, забрав с собой внучку. О том, что Игорь Мордовец сознался в убийстве ее дочери, женщина узнала, когда знакомые начали звонить, чтобы выразить ей свои соболезнования.

«Оказывается, в интернете уже появились новости, что найден труп; фамилия, имя — все было указанно. На тот момент делом занимался следователь СК по Ногинску Николай Царев. Так вот, несмотря на то, что я была заявителем, он мне даже не позвонил, чтобы сообщить, что тело моей дочери нашли», — возмущается Надежда Анатольевна. Когда 4 ноября она приехала в Ногинск на опознание, следователь выглядел удивленным. Впрочем, сказал Царев, 5 ноября, после выходного, объявленного в честь Дня народного единства, мать может забрать Анну из морга. Но неожиданно для следователя женщина начала настаивать на опознании тела.




Игорь Мордовец до середины октября игнорировал повестки и вызовы на допрос, и в конце концов был задержан нижегородскими полицейскими. После этого он признался, что, встретившись в августе с бывшей женой, пришел в ярость и задушил ее. По словам следователей, Мордовец показал, где именно спрятал труп — в заброшенной и подтопленной кирпичной постройке недалеко от железнодорожной платформы «Захарово». Изначально орудием убийства называли веревку, затем следователь сказал, что Игорь душил жену голыми руками. Когда мать попросила показать ей тело дочери, Царев сообщил Надежде Анатольевне, что труп Анны уже опознан ее супругом, «да и смотреть там нечего — осталась только груда костей».

«Нам объяснили, что труп стал быстро разлагаться и, пока его 40 минут везли до морга в Старой Купавне, разложился окончательно, но я все равно хотела его осмотреть, а Царев был против», — говорит мать Мордовец. На опознание тела, которого ей все-таки удалось добиться, она пришла вместе с Виктором и своей сестрой, у которой поселилась в Москве. Осмотрев тело, все они заметили явные несоответствия.

«Шрама на ноге трупа не было. Кроме того, у Анютки волосы были по плечи, и она блондинка. Все зубки у нее были свои, а у трупа черные длинные волосы и зубов пять не хватало. У нашей Ани был сколот передний зуб — она в детстве упала и сломала его. Но у трупа этот зуб был цел! Кроме того, у трупа все зубы узенькие, а у Ани они были широкие, я же знаю свою дочь. На теле была коротенькая ночнушка, едва прикрывавшая попу. Но Аня же не могла поехать в автобусе в короткой сорочке!» — перечисляет свои доводы Надежда Анатольевна. Виктор Лефанов с ней согласен: «После того, как нам показали тело, я спросил следователей, за кого они нас принимают — у Ани были светлые волосы. Нам объяснили, что труп очень долго пролежал в канаве, вода была грязная, волосы могли окраситься».




«Давайте поспорим, что это ваша дочь?»

Расследование убийства Анны Мордовец курирует руководитель следственного отдела СК в Ногинске Дмитрий Малахов. К нему в кабинет после посещения морга и пришли родственники Анны. Туда же вскоре был вызван следователь Царев. Вдвоем следователи принялись убеждать Надежду Анатольевну, что найденный труп — это и есть ее пропавшая дочь.

«Я не могу передать, как они мне хамили. Со мной разговаривали так, будто я преступница. Царев сказал: "А давайте поспорим, что это ваша дочь?". Я ответила, что не хочу спорить, но это не моя дочь. Он ответил: "А я на сто процентов уверен, что это ваша дочь, и экспертиза это подтвердит"», — рассказывает женщина. Следователи начали допытываться, на каком основании Надежда Анатольевна увезла внучку Ярославу в Приморье. При этом статус матери пропавшей в деле по воле следователей сменился с потерпевшей на свидетеля. Лефанова Царев вызывал отдельно, чтобы сообщить, что он идет у Припузовой на поводу, потакая ее допущениям, будто Анна еще жива.

Понимая, что следователь отказывается воспринимать всерьез их сомнения по поводу найденного женского трупа, родные Мордовец предложили Цареву провести ДНК-анализ крови. Следователь долго отговаривал Надежду Анатольевну, объясняя, что результаты придут не раньше, чем через несколько месяцев. Он пригрозил, что если мать немедленно не опознает тело, оно будет завтра же похоронено «в общей яме». Однако, после того, как Царев с кем-то переговорил по телефону, он явно повеселел и потребовал от матери Мордовец немедленно ехать и сдавать кровь — его знакомый эксперт якобы пообещал, что сделает ДНК-анализ за неделю. Надежда Анатольевна предложила сделать исследование крови за свой счет, но Царев сказал, что независимой экспертизе он не доверяет.




«Я была в таком ужасном состоянии: несколько часов я провела в отделе полиции, затем была в морге, потом меня допрашивали. Но Царев настаивал, и я сдала кровь в этот же вечер. Позвонила ему через несколько дней узнать, как дела, на что он раздраженно ответил, что передал кровь водителю, и вообще не обязан передо мной отчитываться», — рассказывает Надежда Анатольевна. Она не доверяет следователю Цареву и не скрывает этого: «Создалось впечатление, что раз есть признание, есть тело, то этого достаточно». Никакого сочувствия, говорит мать Анны, Царев даже не пытается имитировать — «сидит, хамит и ему наплевать».

Статус потерпевшей Надежде Анатольевне присвоили только после того, как ее интересы начала представлять адвокат коллегии адвокатов «Московский юридический центр» Мари Давтян, специализирующаяся на делах о семейно-бытовом насилии. В этот же день родственникам Анны Мордовец выдали в СК копию постановлении о возбуждении уголовного дела. Через некоторое время им должны быть представлены и результаты судебно-криминалистической экспертизы, а также судебная психолого-психиатрическая экспертиза Игоря Мордовца. Как оказалось, следователи все-таки передали кровь матери Анны на ДНК-анализ, однако вопросы перед экспертами были поставлены не совсем корректно, считает Давтян.

«Вопрос поставлен примерно таким образом: "Является ли мама Ани мамой Ани?". Мы, естественно, написали в возражении, что у нас нет сомнений, что Мордовец является дочерью Надежды Анатольевны. У нас есть сомнения, что труп — это Мордовец. И вопрос должен ставиться совершенно иначе. Следователь никак не прокомментировал наше возражение. Будем ждать теперь, что ответят эксперты, но такой подход нас забеспокоил», — говорит адвокат. Еще одним поводом для беспокойства, по ее словам, стало то, что в постановлении не указано, какие именно материалы трупа были переданы на экспертизу.




Муж Анны Игорь сейчас содержится в СИЗО, его интересы представляет адвокат по назначению. С его семьей родные Анны не связывались — мать Игоря умерла пять лет назад, а с отчимом никто из родственников не общается. Как будут строится с арестованным отношения у потерпевших, пока не ясно — Мари Давтян считает, что сначала нужно дождаться результатов ДНК-теста.

«Я до сих пор готова сама заплатить за экспертизу, потому что не хочу себя потом всю жизнь корить за то, что мой ребенок где-то там закрытый сидит или кому-нибудь проданный, а я этот труп похоронила и со спокойной душой дальше живу. Просто я мать, я бабушка. Я сама себя искореню, я сама себя съем. Я чувствую, что она жива, у меня сильная связь, я знаю, что она в беде», — объясняет свою позицию мать Анны. Она понимает, что искать ее дочь начнут лишь после того, как будут получены результаты генетической экспертизы. До того же времени найденное в Захарово тело будет находиться в морге.