Любовь как хомячок

Я кивала, и слушала, и не знала, чем ее утешить, потому что мой любимый меня обижает иначе, это не нашло бы отклика в ее сердце.

Но тут я вспомнила одну историю.

Когда я была маленькой, лет трех, мой папа подарил мне хомячка. Хомяк был хорош собою – розавинький, пушистенький, с черными блестящими глазками, я сразу его полюбила, и было нам щастье.

Однажды папа уехал в командировку дня на три, а, вернувшись, спросил меня, как там мой питомец поживает.

Оцепенев от ужаса, я сказала – Папа, я о нем совсем забыла.

Папинька бросился к клетке, хомяка мы застали в живых – он лежал такой несчастный, на мокрой подстилке, глаза открывать отказывался, и, вообще, протягивал ноги дружбы.

Но все кончилось хорошо – папа реанимировал зверька, отпоил теплым молоком из пипетки. В награду за стойкость героическому хомяку был куплен еще один хомяк, и они вдвоем наделали множество замечательных хомяков. А я больше никогда никого не забывала покормить. Такие дела.

Гостья (вы еще о ней помните?) выслушала мой рассказ с вежливым интересом, но потом все-таки спросила – а с чего это я забиваю ей баки этими хомяками, хочу соскочить с темы пралюбовь, да?

Нет же, - говорю, - наоборот. Просто мне кажется, что большинство мужчин относятся к любви как трехлетний ребенок к хомяку. Вот представь – есть у мужчины любовь, допустим, и он горд и счастлив, и она ему нравится, но стоит ему на минутку отвлечься, и вся эта по*бень тут же вылетает у него из головы. Все. «Пока я тебя не вижу, ты не существуешь». Человек занят совсем другими делами, а знаешь, сколько их? Вернувшись же через три дня (месяца, года) он бывает страшно удивлен тем, что хомяк падох (пардон, любовь умерла), и любимая женщина вся в слезах мечет ему (мужчине, не хомяку) в голову тяжелые предметы быта. И упреки, ога. А он вообще не понимает, в чем дело, ведь вот же - пришел, любит, хочет супу и секса, а ему предлагают в торец и скандал.

- Да, - в глазах моей собеседницы загорается нехороший огонек, - так и есть. Инфантильное, безответственное поведение, я так ему и говорю всегда. Все, что ему от меня надо – супу и сексу, точно. Скотина!

- Ога, - говорю, инфантильное поведение – это ужоснах. То ли дело – зависимое…

- Зависимое – это как? – интересуется гостья.

- А это так сейчас называется настоящая любовь, - говорю, - вернее, ненастоящая. А как в книжках, пардон, в кинах. Вот скажи мне, почему в башке у твоего кекса помещается годовой отчет, сауна с пацанами, баскетбол, восемнадцать телок из аси и то, что ты его уже достала, а у тебя – только он? За те полтора часа, что ты здесь сидишь, я узнала, что тебе сказал твой парень, как посмотрел, что сделал и чего, подлец, не сделал, а я ведь спрашивала – как дела у тебя, а не у него. Тебе что, заняться больше нечем?

- Нечем, - отвечает она растерянно, - и, вообще, я же его люблю, а он... Что мне делать?

- Ну, пойди работать, - я собираю с пледа апельсиновые корки, - или нет, сразу станешь феминистской сукой…О! Говорят, компьютерные игры очень помогают от любви. Через недельку твой любимый, придя домой, не получит ни контрольного поцелуя, ни сапога в голову. Если ты его узнаешь на тот момент, то скажешь только – не мешай, прохожу четвертый уровень, ога.

- Но я же его люблю, - со слезами в голосе говорит моя гостья.

- Вот и перестанешь маленько. У девочек, кстати, тоже есть способ «уморить хомяка». Затискать до смерти или обкормить. Оставь ты его в покое хоть ненадолго, а? Пойми, заниматься любовью на все сто (я не о сексе сейчас говорю) могут только бездельники. На это нужно время, а его нет у нормального взрослого московского человека. Любовь может быть для него чем-то важным, или просто саундтреком к его жизни, но, в любом случае, он не может все время сидеть у твоих ног, пускать слюни и смотреть в глаза. Для этого есть спаниели. Займись уже чем-нибудь и отстань от него.

- Но если я тоже перестану обращать на него внимание…мы же расстанемся?

- Может быть,- но, возможно, ты этого не заметишь, если тоже будешь чем-то занята? – я улыбаюсь

- Но я не хочу, я его люблю… - возмущенно говорит моя собеседница, -и он – меня, я знаю. Просто у нас нет общих интересов, нас ничто не связывает…

- О, - говорю, толковый план, - а пойди на курсы вязания? Научишься связывать своего кренделя, подвешивать к люстре и хлестать по заднице плетью. Может, это его взбодрит? И у вас появятся общие интересы. И, заметь, на работе особо не засидишься, если жеппа болит.

- Тебе бы все шутки, - хмурится подруга, - Я серьезно, мы с ним друг друга любим. Но не понимаем. Никак не можем договориться, в этом все дело. И как быть?

- Составь женско-мужской словарь. Ну, или хотя бы разговорник. Чем не занятие? Нобелевку получишь и развлечешься заодно.

- Разговорник – это прикольно, - хихикает девушка, - а какие самые важные фразы ты бы туда внесла?

- Ну, - я чешу репу, - например, вот – если женщина говорит: «Милый, наверное, нам надо расстаться», это значит: «Я боюсь. Скажи мне, что ты меня любишь и не оставишь никогда». И если мужчина слышит эту фразу в двадцатый раз, ему не стоит устало отвечать – да, пожалуй, надо, а имеет смысл задуматься над тем, чего же боится его женщина, и не он ли ее пугает? Ну, и перестать пугать.

А если мужчина все время говорит: «Я занят. Не сейчас» это значит: «Мне нет до тебя никакого дела, но лень пока искать другую», и надо просто сваливать. Как-то так.

- Как грустно, - моя собеседница вздыхает, - А ты? Ты со своим как договариваешься?

- Да никак.

- Как это – никак? Вы же проводите вместе время? Как-то общаетесь? Решаете проблемы?

- Думаю, тебе это не понравится, - я смеюсь, - мы проводим вместе время только в бессознательном состоянии – спим. А так – у него свои дела, у меня – свои. Учитывая, что мы оба – трудоголики, спим мы вместе часов по пять. Да, раньше вместе работали. Года два. И хорошо работали, надо сказать – но грызлись при этом как андалузские псы. В театры и на вечеринки я хожу одна. Да, он ходит один в театры и на вечеринки. Ему не нравится Стоппард, а мне – лысые люди без бровей, которые блюют на сцене горохом. Мои друзья его терпеть не могут (один даже собирался прибить бейсбольной битой), а я не выношу его друзей. Музыка, которую я слушаю наводит на него тоску, а я не считаю музыкой то, что слушает он. Мы иногда разговариваем – о работе, и, если не начинаем ссорится, то засыпаем в процессе.

- Ужас какой, - выдыхает девушка, - и что же, совсем ничего хорошего?

-Что значит – ничего? Я же тебе говорю – мы вместе спим. Кучей. Под одним одеялом. Уже года четыре как. И, знаешь, ни с кем другим я не смогу уснуть. Переспать – да, но спать – ни за что. Мне нужен этот. Кроме того, - я воодушевляюсь, - я ему борщ варю, к примеру. И в доме убираю. А если бы мужчины под рукой не было, я бы уже погибла в какой-нибудь древесной стружке, и ела бы только сволочные творожки и салатеги из коробочек. А это очень вредно, да. Ну, и еще мне нравится на него смотреть. А ему – меня слушать.

- Значит, он тебя слушает! – радостно говорит моя гостья, - Это хорошо!

- Нет же. Ему нравится слушать мой голос. В смысл сказанного он особенно не вникает – сам признался года два назад. Просто комфортное звуковое поле.

- Ой, да. – моя собеседница кивает, - у тебя такой голос…Ну, успокаивает… Я тоже очень люблю с тобой поболтать! Ты вот все время говоришь гадости, но таким голосом, как будто хвалишь. И я себя чувствую…увереннее, что ли?

- Надо думать, - я пожимаю плечами, - я полжизни работала с собаками и лошадьми. Профессиональный перекос, понимаешь?

- Нет, нет, - девушка машет руками, - у тебя совсем не такой голос…Не командный.

- Фу, какая ерунда, - я морщусь, - если ты собираешься работать с крупным опасным животным, имеет смысл внушить ему доверие. Чтобы зверь тебя не боялся, чтобы ему нравилось твое присутствие, чтобы ему нравилось с тобой водиться. И голос в этом – первое дело.

- Может, собаку, завести… Спаниель, ты говорила? - задумчиво крутит локон подруга, - Слушай, Гло, а зачем вы живете вместе, если у вас все так…ну так как-то… как-то так?

- Да как же нам вместе не жить? – удивляюсь я, - мы же любим друг друга. Хомячог форева, шо неясно?