Бюро особых ритуальных услуг

Мужчина тут же бросился к ней.
-- Элен, прошу тебя, милая. Элен, - начал он уговаривать спутницу, крепко обнимая ее за плечи, - простите, это истерика, простите, - скороговоркой проговорил он, обращаясь к работнице. Та понимающе взглянула и протянула ему на четверть наполненный стакан.

-- Дайте жене. Это валерьянка, пусть выпьет.
Через четверть часа женщину удалось успокоить, муж отвел ее к машине и вернулся в приемную.
-- Простите еще раз, умерла наша заветная мечта.
-- Я понимаю, - сдержано ответила работница бюро, - ведь мы единственное в городе бюро, которое провожает умершие мечты в последний путь. Это всегда тяжело.
-- Значит, в пятницу, - проговорил он, глядя перед собой тем отсутствующим взглядом, который бывает у людей, потерявших самое дорогое.
-- Да, до этого тело вашей мечты будет находится в нашем морге. В четверг можете прийти попрощаться и заберете ее в субботу.
-- Но почему в закрытом гробу? Ведь она так прекрасна!
Их разговор внезапно прервал телефонный звонок.
Госпожа Ронс извинилась и подняла трубу,
- Бюро особых ритуальных услуг. Нет, нет, людей мы не хороним, - добавила она после паузы, - Гроб тоже нельзя заказать. Это очень дорого. Да. Только мечты. Всего доброго.
-- Для похорон людей мы даже не предлагаем нашу продукцию, - пояснила она заказчику, положив трубку, - гробы господина Артура – произведение искусства, для родственников таких дорогих гробов не заказывают даже очень богатые люди. Да, по поводу закрытого гроба... Поверьте, господин Артур знает свою работу. Этого требуют условности обряда.
При упоминании имени хозяина бюро, мужчина вздрогнул. Господина Артура знали все. К нему относились с почтением самые влиятельные лица города, испытывая страх от одной мысли, что рано или поздно любой из них может оказаться в числе клиентов.
-- Хорошо, - кивнул мужчина, - счет Вы пришлете по почте?
-- Да.
Заказчик попрощался и спешно покинул помещение.

* * *

Господин Артур с полным правом называл себя "архитектором эксклюзивных гробов" и никогда не работал по пятницам. Точнее, не делал шедевров похоронного зодчества. Вечер каждой пятницы отведился для обряда над мертвыми мечтами, которые поступили в течение недели.
Он приехал на работу, как и обычно в этот день, к девяти вечера, когда в здании никого уже не было, зашел с чёрного хода, через мастерскую. Не включая света, он прошелся по мастерской легкой походкой танцора, снял плащ, машинально отряхнул невидимые пылинки на черном смокинге, сменил обувь на черные лаковые туфли, неспеша подошел к окну и сел в свое любимое кресло-качалку.

* * *

Черной-черной ночью, в абсолютной темноте у окна, в огромном, едва покачивающемся кресле-качалке, сидел человек в черном костюме. На беспросветно-черном небе, затянутом тучами, неожиданно появилась одна звезда, затем другая. Из-за тучи медленно выплыла скорбная луна. Мягкий, призрачный свет воровато проник в помещение, выхватил из темноты детали строгой обстановки. Артур словно ожидал этого момента. Он встал и окинул взглядом четыре открытых гроба посреди мастерской. Бледные, мертвенные блики света заиграли на лакированных боках, подчеркнули красоту исполнения и безупречность полировки. Господин Артур подошёл поближе и внимательно посмотрел на трупы.
Одна умершая мечта никогда не была похожа на другую, но все они неизменно напоминали химер, украшающих Собор Парижской Богоматери. С такими же хищными оскалами, когтистыми алчными лапами и белками выпученных глаз без зрачков, какими великими и прекрасными не казались мечты своим хозяевам, мёртвыми они были неизменно омерзительно-уродливы.
«Настоящая мечта, разве может она умереть?» – в который раз подумал господин Артур. «Уродливые дети больных родителей,» - вздохнул он про себя, захлопнул одну за другой дубовые крышки, ловко вскочил на гроб, стоящий первым и, как многие годы подряд, не спеша и с чувством начал бить чечетку. Свой любимый танец.