На uCrazy 15 лет 4 месяца
Почему пал Рим?
Рим погубили гомосеки. Это вам любой истинно православный подтвердит. Православная логика проста и неотразима как удар кувалдой:
Был Рим, а в Риме – гомосеки. Рим пал. Ясно же, кто виноват...
Но стоит уделить хоть каплю внимания истории, как тотчас обнаружатся детали категорически не православные.
Роль гомосеков
Общепризнано, что максимального расцвета Империя достигла в эпоху “хороших императоров”, коих было пятеро: Нерва, Траян, Адриан, Антонин Пий и Марк Аврелий.
Нерва, Траян и Адриан были такими забубенными гомосеками, что наследниками обзаводились исключительно посредством усыновления. В то же время здравый ум и административные таланты позволили им не только преодолеть тяжёлый кризис, спровоцированный правлением Домициана Флавия, но и обеспечить Риму невероятный прогресс во всех сферах – сельском хозяйстве, промышленности, торговле, транспорте, искусстве, военном деле и так далее.
Показатели, характеризующие экономическую и культурную жизнь Империи, достигли абсолютных максимумов в царствование Луция Элия Адриана. Помимо необычайно эффективного правления, этот император был известен тем, что открыто сожительствовал с греческим юношей Антиноем. А когда Антиноя угораздило утонуть в Ниле, безутешный Адриан приказал его обожествить и заставил всю Империю антиноевыми барельефами, бюстами и статуями. Да ещё и монет с профилем Антиноя начеканил без счёта.
Антонин Пий, усыновленный Адрианом, и Марк Аврелий, усыновлённый Антонином, хоть и не были выраженными гомиками, но стандарт эффективного управления, заданный Адрианом, всё же выдерживали. А потом Марк Аврелий дал маху, передав власть биологическому сыну по имени Коммод. Сынуля оказался феерическим мудаком: положив с прибором на государственные дела, проводил время в бесконечных пьянках, оргиях и гладиаторских боях, да к тому же развёл чудовищную коррупцию. Его, конечно, приморили, но пик могущества, как потом выяснилось, был пройден. Империя начала клониться к закату – медленно, но неуклонно…
В общем, ясно, что сгубили Рим отнюдь не гомосеки.
Роль варваров
С первых лет своего существования Рим бодался с соседями, ближними и дальними. Долгое время успехи боданий были, мягко говоря, неоднозначны. Но в четвёртом веке до нашей эры началась римская экспансия, которая продолжалась полтысячелетия и завершилась лишь во времена “хороших императоров”. А потом всё покатилось в обратную сторону, и чем дальше, тем быстрее.
Натиск варваров усиливался, и в 5-ом веке, не ограничиваясь более эпизодическими наездами, они приступили к разделу Империи. В 410-ом году готы под предводительством Алариха захватили и разграбил Рим, а чуть позже преемники Алариха основали готское королевство на территории южной Галлии и северной Испании. В 428-ом провинцию Африка заняли вандалы. В 449-ом Британией завладели англы и саксы. В 452-453 годах на Империю набежали гунны, от которых ещё удалось отбиться. Зато в 455 году Рим был снова захвачен и разграблен подчистую – на сей раз вандалами, которыми рулил Гейзерих.
Ещё пару десятилетий Империя влачила всё более иллюзорное существование. Наконец, в 476-ом Одоакр – очередной германский вождь, формально состоявший на римской службе – сверг императора Ромула Августа.
Такие трюки германцы проделывали и ранее, но обычно, свергнув одного, ставили другого. Одоакр же заявил о нежелании назначать нового императора и демонстративно отослал в Константинополь императорские регалии – корону и пурпурную мантию. Так варвары загубили Римскую империю окончательно.
Предыдущая история Рима знала немало поражений, настолько чудовищных, что возрождение казалось невозможным. Но каждый раз Рим зализывал раны, методично истреблял всех врагов и продолжал экспансию. Почему же в этот раз не прокатило?
Совпадение или закономерность ?
Приглядевшись к имперскому периоду римской истории, невозможно не заметить следующей корреляции :
- расширение Империи и бурный экономический рост совпадают с наиболее жестокими репрессиями против христиан;
- замедление экспансии и роста совпадают со снижением интенсивности репрессий (репрессии продолжались, но становились всё менее жестокими – власти, по большей части, взирали на христиан вполне равнодушно);
- очевидное начало деградации с последующим её нарастанием вплоть до падения Рима совпало с принятием христианства в качестве государственной религии и последующим усилением его роли во всех сферах жизни.
Многие историки полагают, что именно упадок стал причиной распространения христианства. Дескать, жизнь становилась всё более мрачной и безрадостной, и публика, видя бесполезность старых богов, попыталась найти новую духовную опору. Такая трактовка вышеописанной корреляции абсолютно ошибочна.
Быстрая и всеобъемлющая христианизация Империи стала следствием принятия христианства в качестве государственной религии в начале 4-го века. В это время Империя хоть и начинала клониться к закату, но упадок был ещё слишком незначителен, чтобы спровоцировать “широкие народные массы” на поиски новых религий.
Поэтому христианство насаждалось “сверху” – посредством императорских указов, требовавших, помимо прочего, борьбы против языческих культов, включая разрушение языческих храмов или передачу их христианским общинам.
К действительно серьёзному упадку Империя подошла уже полностью христианской. То есть, упадок никак не может быть причиной христианизации. А не может ли христианизация быть причиной упадка?
Virtus
Прежде, чем разбираться с падением Рима, следует выяснить, как ему удалось возвыситься.
Предпосылок-то, на первый взгляд, не было. Совсем.
До моря не близко и больших торговых путей нет – на торговле не подымишься. Плодородных земель мало – на сельском хозяйстве тоже не разбогатеешь. Леса скудные. Ископаемых нет. Зато со всех сторон уйма соседей, таких же нищих, голодных и агрессивных. Как тут стать великим? Как соорудить Сверхдержаву, влияние которой ощущается спустя тысячелетия?
При ближайшем рассмотрении выясняется, что римляне имели одну фишечку, которой не имел никто из окружающих, как близких, так и дальних. Да и вообще, мало кто имел за всё время существования человечества. Называлась она VIRTUS.
Латинский термин "Virtus" обычно переводится как доблесть, но для самих римлян это было нечто куда большее. Виртус – это все добродетели вместе взятые, плюс слава, подвиги, честь и ещё куча всего. По сути, это некий рейтинг очков, в процессе жизни набранных индивидом, и это то, как его видит общество. Виртус ещё и по наследству передается, поэтому чем славнее твоя фамилия, тем у тебя больше виртуса и тем ты более ох*енен. И фармится он, собственно, вот такими вот деяниями, дюже героическими и для всеобщей пользы.
Это очень важно для понимания. Фактически, всю жизнь римлянин дрочит на свой виртус и по максимуму его фармит, а также сравнивает с виртусом коллег по палате, и очень расстраивается если у него короче. Поэтому шансы себя проявить он никогда не упускает. Более того, такие шансы он старается всячески искать и не размениваться на бытовуху.
И уж тем более тру-римлянин не упустит возможность умереть за Отечество, совершив подвиг и тем самым заработав просто вагон виртуса одним героическим деянием. Так, чтобы хватило и на себя, и на кучу поколений потомков, а ещё чтобы на форуме колонну поставили или озеро назвали – ведь тогда виртус будет фармиться даже после смерти, это ж вообще ох*енно. Что, по сравнению со столь радужными перспективами, стоит какая-то человеческая жизнь? Да ничего не стоит.
Латины создали первую и, возможно, последнюю в истории нацию патентованных кармодрочеров с очень специфическим мировоззрением... Латины поставили производство подобных личностей на конвейер, и несколько десятков поколений умело воспроизводили. И именно такие вот люди, фармя свой виртус, вы*бали весь античный мир и сделали Рим великим.
То есть, нехватку материальных ресурсов римляне компенсировали избытком морально-психологических. И пока генерация виртуса шла успешно, Рим демонстрировал поразительную способность преодолевать любые невзгоды и добиваться всё новых побед.
Зачем же понадобилось ломать этот замечательно работающее устройство, приносящее столь шикарные плоды?
Легенда о Константине
Константин Великий, навязавший Империи христианство и провозглашённый за это святым, был по должности императором, а по натуре – душегубом. С самого начала 4-го века он методично выпиливал соперников в борьбе за власть, причём проделывал это с таким размахом, что даже современников, привычных к перманентным кровопусканиям, немало впечатлил.
К середине 320-х, покончив с дальними, Константин взялся за ближних: истребил бОльшую часть своей семьи, включая сына, племянника и вторую жену, а также множество друзей и знакомых.
Легенда утверждает, что, радикально проредив родственников, Константин вдруг призадумался о душе. Его начали беспокоить мысли о посмертном воздаянии. Результаты консультаций с языческими жрецами не радовали: все как один заявили, что из-за непомерных масштабов злодеяний поделать ничего нельзя – гори в аду!
Разрулить проблему взялся христианский поп. Он объяснил Константину, что Бог милостив, и что бы человек при жизни ни натворил, для попадания в рай достаточно уверовать и раскаяться. Но свидетельства веры и раскаяния должны быть осязаемы: следует передать христианским попам всю полноту духовной власти, а также необходимые для работы материальные активы. И Константин согласился.
Есть, правда, подозрение, переходящее в уверенность, что вышеизложенное – не более, чем одна из христианских баек, сочинённых несколькими веками позже.
Дело в том, что “внутрисемейное” кровопускание Константин устроил в 326-ом. А первые шаги навстречу христианству он сделал тринадцатью годами ранее, подписав в 313-ом знаменитый Миланский эдикт, провозгласивший религиозную терпимость на территории Империи.
Этим актом был положен конец любым притеснениям христиан. Далее последовал ряд законов, в соответствии с которыми христианство постепенно обретало статус государственной религии. К 326-му году христианская церковь была надёжно встроена в систему государственной власти, а язычество существовало разве что в виде разрозненных маргинальных культов. И консультироваться с адептами этих культов Императору было совершенно не с руки.
Короче говоря, продвигать христианство Константин начал задолго до истребления родственников и друзей. Очевидно, заботили его не столько перспективы загробных страданий, сколько сиюминутные проблемы выживания.
Природа императорской власти
Сейчас мало кто помнит, что императорская власть в Риме была, мягко говоря, не вполне легитимна. На законодательном уровне Республику никто не отменял. Слово “император” изначально было лишь почётным званием, которое присваивалось особо отличившимся военачальникам и не имело ни малейшего отношения к реальной власти.
Значение его со временем изменилось и стало обозначать главу государства, однако юридически это изменение закреплено не было. Чрезвычайно показательно, что вплоть до императорства Константина римские легионы шли в бой под штандартами с надписью SPQR (Senatus Populusque Romanus) – “Сенат и народ Рима”. Без малейшего намёка на императора.
Для юридического закрепления своей власти императору приходилось занимать уйму должностей (консул, принцепс, трибун, понтифик и пр.), каждая из которых была родом из республиканского прошлого. Кроме того, он был вынужден постоянно юлить и изворачиваться, обеспечивая себе неформальную поддержку сенаторов, магистратов и/или легионов.
Как ни странно, неплохое представление о римской императорской власти даёт наблюдение за функционированием нынешнего российского президента. Персонаж тоже выстраивает монархию и тоже вынужден заниматься бесконечными махинациями, так как никаких инструментов, помимо республиканских, у него нет. Получается так себе...
От серьёзных неприятностей нынешнего хозяина России спасет лишь то, что после десятилетий жестокой коммунистической селекции российский народ напрочь лишён пассионарности и озабочен только вопросами повседневного выживания.
В Риме же каждый без устали теребонькал свой виртус, грезил о славе и мысленно примерял императорскую мантию в непоколебимой уверенности, что ПРАВО ИМЕЕТ.
В условиях правовой ущербности императорской власти эта пылающая пассионарность служила неиссякаемым источником самой лютой турбулентности.
Константинов интерес
Первые два века империи были отмечены бесконечными заговорами, покушениями и гражданскими войнами. Но всё же это было относительно спокойное время, когда императоры в большинстве своём дотягивали до естественной кончины. Зато столетие, предшествовавшее воцарению Константина – сплошная мясорубка: императоры сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, а умерших “от естественных причин” можно пересчитать по пальцам одной руки (это не преувеличение).
На пути к верховной власти Константин покрошил множество народу, да и сам уцелел лишь благодаря ряду невероятно счастливых случайностей. Понятно его желание с беспределом покончить.
На первый взгляд, достаточно было изменить законодательство, избавившись от наследия республики и легитимизировав монархию. Но Константин, насмотревшийся уже на тогдашнюю “правоприменительную практику”, решил не полагаться на силу писаного закона. И подошёл к делу куда более фундаментально.
Почему самая разношёрстная публика тянется к императорской короне? Потому, очевидно, что считает возможным её заполучить. И чтобы тягу отбить, следует истребить саму мысль о такой возможности. А для этого необходимо навязать публике новое понимание императорской власти. Публика должна уверовать, что власть сакральна, то есть предоставляется исключительно в виде Дара Божия, а добиваться её посредством резни — пустая трата времени и сил. Если императорская власть становится по-настоящему сакральной, число лиц, способных на неё посягнуть, резко сокращается. Число же тех, кто готов встать на её защиту, столь же резко возрастает.
Надо лишь правильно подобрать инструмент сакрализации .
Язычество не годится категорически. Богов множество, иерархия невнятная, все ссорятся, интригуют, друг друга динамят, главного не слушают – бардак напополам с карнавалом. Как такое к делу приспособишь?
То ли дело христианство! Бог – один: “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец”. Во всём Небесном Царстве нет никого, кто мог бы с Богом сравниться – сама мысль об этом не только кощунственна, но и совершенно абсурдна. А Империя с Императором, стоящим на недосягаемой для прочих высоте, – лишь копия Царствия Небесного.
К тому же “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены”. То есть, непокорный не против императорской власти выступает – он против Божественного Уклада восстаёт.
Используя христианство, Константин сумел обуздать амбиции римской публики, и в последнее десятилетие его царствования в Империи царило спокойствие почти кладбищенское. Но стоило ему помереть, как наследники немедленно передрались и продолжили взаимное выпиливание с энтузиазмом, достойным самых забубенных язычников. То ли христианской проповеди не особо верили, то ли каждый считал избранным именно и только себя…
Однако константиновы труды оказались далеко не бесплодны. Навязанное им христианство, не сумев покончить с римской беспредельщиной, покончило с самим Римом.
Гибель Империи
Сейчас мало кто воспринимает христианские байки всерьёз. А тогда – 17 веков назад – римская публика была убеждена в их безусловной правдивости и, как могла, старалась соответствовать стандартам, задаваемым христианством. Христианство же рассматривало земную жизнь исключительно как подготовку к загробной.
Подготовка эта требовала безгрешности, достигаемой смирением, молитвой, постом и отказом от земных радостей. Важнейшей добродетелью стала готовность гнуть спину и подставлять другую щёку. А всякая попытка выделиться из социума, блеснув героизмом, именовалась гордыней и классифицировалась как смертный грех.
При таком раскладе пресловутый виртус оказался непонятной чепухой, равно как и всё, что требовалось для его взращивания. И всего через пару поколений бесстрашные патриоты и авантюристы, способные вздрючить весь мир во славу Рима и собственного рода, исчезли почти полностью. Их место заняли стада овцеподобных бесхребетников, готовых лишь молиться, поститься и безропотно жертвовать собой в расчёте на загробное блаженство.
Историки рассказывают, что с середины 4-го века Империя начала быстро деградировать: зарастали поля, падали темпы строительства, сокращалась торговля, деградировали науки и искусства, а легионы приходилось комплектовать варварами, поскольку римляне служить в армии не желали… Объясняется всё это какой-то внезапно возникшей развращённостью – дескать, граждане, привыкшие к бесплатным раздачам хлеба, не желали ни служить, ни работать. Это, конечно, полная ерунда.
Массовые и регулярные раздачи хлеба и прочих ништяков практиковались ещё в поздней республике, а императоры добавили к ним грандиозные многодневные зрелища. При этом и Республика, и Империя бурно развивались, безостановочно наращивая масштабы строительства, производства, торговли и завоеваний. Всегда была масса желающих хоть дороги мостить, хоть на судах плавать, хоть отправляться на край земли гнобить варваров. Вплоть до прихода христианства.
Христианство зачаровало римлян сказками о Царствии Небесном и убило в них интерес к реальности. Зачем работать, писать книги, воевать и растить детей, если жизнь земная – лишь пролог к загробной? Твори бардак – мы здесь проездом!
Джеймс Фрезер, большой знаток религий и того, что они делают с людьми, так описал произведённую христианством трансформацию:
Греческое и римское общество строилось на подчинении личного начала общественному, гражданина — государству: это ставило благополучие и безопасность государства в качестве высшего мерила поведения, превыше потустороннего (или посюстороннего) благополучия индивида. Граждане, воспитанные на этих идеалах, посвящали свою жизнь бескорыстному служению обществу и готовы были отдать свою жизнь ради общего блага. Если же они уклонялись от принесения этой высшей жертвы, им и в голову не приходило, что, предпочитая свою жизнь интересам общественного организма, они поступают как должно.
С распространением восточных религий, которые внушали мысль о том, что единственно достойной целью жизни является соединение с богом и личное спасение, а благоденствие и даже само существование государства в сравнении с ними ничего не значат, ситуация резко изменилась. Высочайшим идеалом человека в народном представлении стал святой отшельник, полный презрения ко всему земному и погруженный в экстатическое религиозное созерцание; этот идеал пришел на смену древнему идеалу самозабвенного героя-патриота, готового пожертвовать жизнью на благо своей родины.
Людям, чьи взоры были устремлены к заоблачному граду божьему, град земной стал казаться низменным и жалким. Начался процесс всеобщей дезинтеграции общества: государственные и семейные связи ослабли, общественная структура стала распадаться на составляющие фрагменты, над обществом вновь нависла угроза варварства. Ведь цивилизация возможна только при условии активного содействия со стороны граждан, при условии их готовности подчинить свои частные интересы общему благу. Между тем люди отказывались защищать свою родину и даже продолжать свой род. В стремлении спасти свою душу и души других людей они равнодушно смотрели на то, как гибнет окружающий мир — мир, который стал для них символом греховности.
Христианство вытравило римский дух. Лишившись его, Великий Рим утратил смысл существования и более не мог противостоять ни безумию собственных властителей, ни натиску варваров.
Таким образом, падение Рима началось не в 410-ом, когда готы впервые захватили Вечный город, а почти веком ранее – когда Константин легализовал христианство. И гомосеки тут совершенно ни при чём.
Общепризнано, что максимального расцвета Империя достигла в эпоху “хороших императоров”, коих было пятеро: Нерва, Траян, Адриан, Антонин Пий и Марк Аврелий.
Нерва, Траян и Адриан были такими забубенными гомосеками, что наследниками обзаводились исключительно посредством усыновления. В то же время здравый ум и административные таланты позволили им не только преодолеть тяжёлый кризис, спровоцированный правлением Домициана Флавия, но и обеспечить Риму невероятный прогресс во всех сферах – сельском хозяйстве, промышленности, торговле, транспорте, искусстве, военном деле и так далее.
Показатели, характеризующие экономическую и культурную жизнь Империи, достигли абсолютных максимумов в царствование Луция Элия Адриана. Помимо необычайно эффективного правления, этот император был известен тем, что открыто сожительствовал с греческим юношей Антиноем. А когда Антиноя угораздило утонуть в Ниле, безутешный Адриан приказал его обожествить и заставил всю Империю антиноевыми барельефами, бюстами и статуями. Да ещё и монет с профилем Антиноя начеканил без счёта.
Антонин Пий, усыновленный Адрианом, и Марк Аврелий, усыновлённый Антонином, хоть и не были выраженными гомиками, но стандарт эффективного управления, заданный Адрианом, всё же выдерживали. А потом Марк Аврелий дал маху, передав власть биологическому сыну по имени Коммод. Сынуля оказался феерическим мудаком: положив с прибором на государственные дела, проводил время в бесконечных пьянках, оргиях и гладиаторских боях, да к тому же развёл чудовищную коррупцию. Его, конечно, приморили, но пик могущества, как потом выяснилось, был пройден. Империя начала клониться к закату – медленно, но неуклонно…
В общем, ясно, что сгубили Рим отнюдь не гомосеки.
Роль варваров
С первых лет своего существования Рим бодался с соседями, ближними и дальними. Долгое время успехи боданий были, мягко говоря, неоднозначны. Но в четвёртом веке до нашей эры началась римская экспансия, которая продолжалась полтысячелетия и завершилась лишь во времена “хороших императоров”. А потом всё покатилось в обратную сторону, и чем дальше, тем быстрее.
Натиск варваров усиливался, и в 5-ом веке, не ограничиваясь более эпизодическими наездами, они приступили к разделу Империи. В 410-ом году готы под предводительством Алариха захватили и разграбил Рим, а чуть позже преемники Алариха основали готское королевство на территории южной Галлии и северной Испании. В 428-ом провинцию Африка заняли вандалы. В 449-ом Британией завладели англы и саксы. В 452-453 годах на Империю набежали гунны, от которых ещё удалось отбиться. Зато в 455 году Рим был снова захвачен и разграблен подчистую – на сей раз вандалами, которыми рулил Гейзерих.
Ещё пару десятилетий Империя влачила всё более иллюзорное существование. Наконец, в 476-ом Одоакр – очередной германский вождь, формально состоявший на римской службе – сверг императора Ромула Августа.
Такие трюки германцы проделывали и ранее, но обычно, свергнув одного, ставили другого. Одоакр же заявил о нежелании назначать нового императора и демонстративно отослал в Константинополь императорские регалии – корону и пурпурную мантию. Так варвары загубили Римскую империю окончательно.
Предыдущая история Рима знала немало поражений, настолько чудовищных, что возрождение казалось невозможным. Но каждый раз Рим зализывал раны, методично истреблял всех врагов и продолжал экспансию. Почему же в этот раз не прокатило?
Совпадение или закономерность ?
Приглядевшись к имперскому периоду римской истории, невозможно не заметить следующей корреляции :
- расширение Империи и бурный экономический рост совпадают с наиболее жестокими репрессиями против христиан;
- замедление экспансии и роста совпадают со снижением интенсивности репрессий (репрессии продолжались, но становились всё менее жестокими – власти, по большей части, взирали на христиан вполне равнодушно);
- очевидное начало деградации с последующим её нарастанием вплоть до падения Рима совпало с принятием христианства в качестве государственной религии и последующим усилением его роли во всех сферах жизни.
Многие историки полагают, что именно упадок стал причиной распространения христианства. Дескать, жизнь становилась всё более мрачной и безрадостной, и публика, видя бесполезность старых богов, попыталась найти новую духовную опору. Такая трактовка вышеописанной корреляции абсолютно ошибочна.
Быстрая и всеобъемлющая христианизация Империи стала следствием принятия христианства в качестве государственной религии в начале 4-го века. В это время Империя хоть и начинала клониться к закату, но упадок был ещё слишком незначителен, чтобы спровоцировать “широкие народные массы” на поиски новых религий.
Поэтому христианство насаждалось “сверху” – посредством императорских указов, требовавших, помимо прочего, борьбы против языческих культов, включая разрушение языческих храмов или передачу их христианским общинам.
К действительно серьёзному упадку Империя подошла уже полностью христианской. То есть, упадок никак не может быть причиной христианизации. А не может ли христианизация быть причиной упадка?
Virtus
Прежде, чем разбираться с падением Рима, следует выяснить, как ему удалось возвыситься.
Предпосылок-то, на первый взгляд, не было. Совсем.
До моря не близко и больших торговых путей нет – на торговле не подымишься. Плодородных земель мало – на сельском хозяйстве тоже не разбогатеешь. Леса скудные. Ископаемых нет. Зато со всех сторон уйма соседей, таких же нищих, голодных и агрессивных. Как тут стать великим? Как соорудить Сверхдержаву, влияние которой ощущается спустя тысячелетия?
При ближайшем рассмотрении выясняется, что римляне имели одну фишечку, которой не имел никто из окружающих, как близких, так и дальних. Да и вообще, мало кто имел за всё время существования человечества. Называлась она VIRTUS.
Латинский термин "Virtus" обычно переводится как доблесть, но для самих римлян это было нечто куда большее. Виртус – это все добродетели вместе взятые, плюс слава, подвиги, честь и ещё куча всего. По сути, это некий рейтинг очков, в процессе жизни набранных индивидом, и это то, как его видит общество. Виртус ещё и по наследству передается, поэтому чем славнее твоя фамилия, тем у тебя больше виртуса и тем ты более ох*енен. И фармится он, собственно, вот такими вот деяниями, дюже героическими и для всеобщей пользы.
Это очень важно для понимания. Фактически, всю жизнь римлянин дрочит на свой виртус и по максимуму его фармит, а также сравнивает с виртусом коллег по палате, и очень расстраивается если у него короче. Поэтому шансы себя проявить он никогда не упускает. Более того, такие шансы он старается всячески искать и не размениваться на бытовуху.
И уж тем более тру-римлянин не упустит возможность умереть за Отечество, совершив подвиг и тем самым заработав просто вагон виртуса одним героическим деянием. Так, чтобы хватило и на себя, и на кучу поколений потомков, а ещё чтобы на форуме колонну поставили или озеро назвали – ведь тогда виртус будет фармиться даже после смерти, это ж вообще ох*енно. Что, по сравнению со столь радужными перспективами, стоит какая-то человеческая жизнь? Да ничего не стоит.
Латины создали первую и, возможно, последнюю в истории нацию патентованных кармодрочеров с очень специфическим мировоззрением... Латины поставили производство подобных личностей на конвейер, и несколько десятков поколений умело воспроизводили. И именно такие вот люди, фармя свой виртус, вы*бали весь античный мир и сделали Рим великим.
То есть, нехватку материальных ресурсов римляне компенсировали избытком морально-психологических. И пока генерация виртуса шла успешно, Рим демонстрировал поразительную способность преодолевать любые невзгоды и добиваться всё новых побед.
Зачем же понадобилось ломать этот замечательно работающее устройство, приносящее столь шикарные плоды?
Легенда о Константине
Константин Великий, навязавший Империи христианство и провозглашённый за это святым, был по должности императором, а по натуре – душегубом. С самого начала 4-го века он методично выпиливал соперников в борьбе за власть, причём проделывал это с таким размахом, что даже современников, привычных к перманентным кровопусканиям, немало впечатлил.
К середине 320-х, покончив с дальними, Константин взялся за ближних: истребил бОльшую часть своей семьи, включая сына, племянника и вторую жену, а также множество друзей и знакомых.
Легенда утверждает, что, радикально проредив родственников, Константин вдруг призадумался о душе. Его начали беспокоить мысли о посмертном воздаянии. Результаты консультаций с языческими жрецами не радовали: все как один заявили, что из-за непомерных масштабов злодеяний поделать ничего нельзя – гори в аду!
Разрулить проблему взялся христианский поп. Он объяснил Константину, что Бог милостив, и что бы человек при жизни ни натворил, для попадания в рай достаточно уверовать и раскаяться. Но свидетельства веры и раскаяния должны быть осязаемы: следует передать христианским попам всю полноту духовной власти, а также необходимые для работы материальные активы. И Константин согласился.
Есть, правда, подозрение, переходящее в уверенность, что вышеизложенное – не более, чем одна из христианских баек, сочинённых несколькими веками позже.
Дело в том, что “внутрисемейное” кровопускание Константин устроил в 326-ом. А первые шаги навстречу христианству он сделал тринадцатью годами ранее, подписав в 313-ом знаменитый Миланский эдикт, провозгласивший религиозную терпимость на территории Империи.
Этим актом был положен конец любым притеснениям христиан. Далее последовал ряд законов, в соответствии с которыми христианство постепенно обретало статус государственной религии. К 326-му году христианская церковь была надёжно встроена в систему государственной власти, а язычество существовало разве что в виде разрозненных маргинальных культов. И консультироваться с адептами этих культов Императору было совершенно не с руки.
Короче говоря, продвигать христианство Константин начал задолго до истребления родственников и друзей. Очевидно, заботили его не столько перспективы загробных страданий, сколько сиюминутные проблемы выживания.
Природа императорской власти
Сейчас мало кто помнит, что императорская власть в Риме была, мягко говоря, не вполне легитимна. На законодательном уровне Республику никто не отменял. Слово “император” изначально было лишь почётным званием, которое присваивалось особо отличившимся военачальникам и не имело ни малейшего отношения к реальной власти.
Значение его со временем изменилось и стало обозначать главу государства, однако юридически это изменение закреплено не было. Чрезвычайно показательно, что вплоть до императорства Константина римские легионы шли в бой под штандартами с надписью SPQR (Senatus Populusque Romanus) – “Сенат и народ Рима”. Без малейшего намёка на императора.
Для юридического закрепления своей власти императору приходилось занимать уйму должностей (консул, принцепс, трибун, понтифик и пр.), каждая из которых была родом из республиканского прошлого. Кроме того, он был вынужден постоянно юлить и изворачиваться, обеспечивая себе неформальную поддержку сенаторов, магистратов и/или легионов.
Как ни странно, неплохое представление о римской императорской власти даёт наблюдение за функционированием нынешнего российского президента. Персонаж тоже выстраивает монархию и тоже вынужден заниматься бесконечными махинациями, так как никаких инструментов, помимо республиканских, у него нет. Получается так себе...
От серьёзных неприятностей нынешнего хозяина России спасет лишь то, что после десятилетий жестокой коммунистической селекции российский народ напрочь лишён пассионарности и озабочен только вопросами повседневного выживания.
В Риме же каждый без устали теребонькал свой виртус, грезил о славе и мысленно примерял императорскую мантию в непоколебимой уверенности, что ПРАВО ИМЕЕТ.
В условиях правовой ущербности императорской власти эта пылающая пассионарность служила неиссякаемым источником самой лютой турбулентности.
Константинов интерес
Первые два века империи были отмечены бесконечными заговорами, покушениями и гражданскими войнами. Но всё же это было относительно спокойное время, когда императоры в большинстве своём дотягивали до естественной кончины. Зато столетие, предшествовавшее воцарению Константина – сплошная мясорубка: императоры сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, а умерших “от естественных причин” можно пересчитать по пальцам одной руки (это не преувеличение).
На пути к верховной власти Константин покрошил множество народу, да и сам уцелел лишь благодаря ряду невероятно счастливых случайностей. Понятно его желание с беспределом покончить.
На первый взгляд, достаточно было изменить законодательство, избавившись от наследия республики и легитимизировав монархию. Но Константин, насмотревшийся уже на тогдашнюю “правоприменительную практику”, решил не полагаться на силу писаного закона. И подошёл к делу куда более фундаментально.
Почему самая разношёрстная публика тянется к императорской короне? Потому, очевидно, что считает возможным её заполучить. И чтобы тягу отбить, следует истребить саму мысль о такой возможности. А для этого необходимо навязать публике новое понимание императорской власти. Публика должна уверовать, что власть сакральна, то есть предоставляется исключительно в виде Дара Божия, а добиваться её посредством резни — пустая трата времени и сил. Если императорская власть становится по-настоящему сакральной, число лиц, способных на неё посягнуть, резко сокращается. Число же тех, кто готов встать на её защиту, столь же резко возрастает.
Надо лишь правильно подобрать инструмент сакрализации .
Язычество не годится категорически. Богов множество, иерархия невнятная, все ссорятся, интригуют, друг друга динамят, главного не слушают – бардак напополам с карнавалом. Как такое к делу приспособишь?
То ли дело христианство! Бог – один: “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец”. Во всём Небесном Царстве нет никого, кто мог бы с Богом сравниться – сама мысль об этом не только кощунственна, но и совершенно абсурдна. А Империя с Императором, стоящим на недосягаемой для прочих высоте, – лишь копия Царствия Небесного.
К тому же “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены”. То есть, непокорный не против императорской власти выступает – он против Божественного Уклада восстаёт.
Используя христианство, Константин сумел обуздать амбиции римской публики, и в последнее десятилетие его царствования в Империи царило спокойствие почти кладбищенское. Но стоило ему помереть, как наследники немедленно передрались и продолжили взаимное выпиливание с энтузиазмом, достойным самых забубенных язычников. То ли христианской проповеди не особо верили, то ли каждый считал избранным именно и только себя…
Однако константиновы труды оказались далеко не бесплодны. Навязанное им христианство, не сумев покончить с римской беспредельщиной, покончило с самим Римом.
Гибель Империи
Сейчас мало кто воспринимает христианские байки всерьёз. А тогда – 17 веков назад – римская публика была убеждена в их безусловной правдивости и, как могла, старалась соответствовать стандартам, задаваемым христианством. Христианство же рассматривало земную жизнь исключительно как подготовку к загробной.
Подготовка эта требовала безгрешности, достигаемой смирением, молитвой, постом и отказом от земных радостей. Важнейшей добродетелью стала готовность гнуть спину и подставлять другую щёку. А всякая попытка выделиться из социума, блеснув героизмом, именовалась гордыней и классифицировалась как смертный грех.
При таком раскладе пресловутый виртус оказался непонятной чепухой, равно как и всё, что требовалось для его взращивания. И всего через пару поколений бесстрашные патриоты и авантюристы, способные вздрючить весь мир во славу Рима и собственного рода, исчезли почти полностью. Их место заняли стада овцеподобных бесхребетников, готовых лишь молиться, поститься и безропотно жертвовать собой в расчёте на загробное блаженство.
Историки рассказывают, что с середины 4-го века Империя начала быстро деградировать: зарастали поля, падали темпы строительства, сокращалась торговля, деградировали науки и искусства, а легионы приходилось комплектовать варварами, поскольку римляне служить в армии не желали… Объясняется всё это какой-то внезапно возникшей развращённостью – дескать, граждане, привыкшие к бесплатным раздачам хлеба, не желали ни служить, ни работать. Это, конечно, полная ерунда.
Массовые и регулярные раздачи хлеба и прочих ништяков практиковались ещё в поздней республике, а императоры добавили к ним грандиозные многодневные зрелища. При этом и Республика, и Империя бурно развивались, безостановочно наращивая масштабы строительства, производства, торговли и завоеваний. Всегда была масса желающих хоть дороги мостить, хоть на судах плавать, хоть отправляться на край земли гнобить варваров. Вплоть до прихода христианства.
Христианство зачаровало римлян сказками о Царствии Небесном и убило в них интерес к реальности. Зачем работать, писать книги, воевать и растить детей, если жизнь земная – лишь пролог к загробной? Твори бардак – мы здесь проездом!
Джеймс Фрезер, большой знаток религий и того, что они делают с людьми, так описал произведённую христианством трансформацию:
Греческое и римское общество строилось на подчинении личного начала общественному, гражданина — государству: это ставило благополучие и безопасность государства в качестве высшего мерила поведения, превыше потустороннего (или посюстороннего) благополучия индивида. Граждане, воспитанные на этих идеалах, посвящали свою жизнь бескорыстному служению обществу и готовы были отдать свою жизнь ради общего блага. Если же они уклонялись от принесения этой высшей жертвы, им и в голову не приходило, что, предпочитая свою жизнь интересам общественного организма, они поступают как должно.
С распространением восточных религий, которые внушали мысль о том, что единственно достойной целью жизни является соединение с богом и личное спасение, а благоденствие и даже само существование государства в сравнении с ними ничего не значат, ситуация резко изменилась. Высочайшим идеалом человека в народном представлении стал святой отшельник, полный презрения ко всему земному и погруженный в экстатическое религиозное созерцание; этот идеал пришел на смену древнему идеалу самозабвенного героя-патриота, готового пожертвовать жизнью на благо своей родины.
Людям, чьи взоры были устремлены к заоблачному граду божьему, град земной стал казаться низменным и жалким. Начался процесс всеобщей дезинтеграции общества: государственные и семейные связи ослабли, общественная структура стала распадаться на составляющие фрагменты, над обществом вновь нависла угроза варварства. Ведь цивилизация возможна только при условии активного содействия со стороны граждан, при условии их готовности подчинить свои частные интересы общему благу. Между тем люди отказывались защищать свою родину и даже продолжать свой род. В стремлении спасти свою душу и души других людей они равнодушно смотрели на то, как гибнет окружающий мир — мир, который стал для них символом греховности.
Христианство вытравило римский дух. Лишившись его, Великий Рим утратил смысл существования и более не мог противостоять ни безумию собственных властителей, ни натиску варваров.
Таким образом, падение Рима началось не в 410-ом, когда готы впервые захватили Вечный город, а почти веком ранее – когда Константин легализовал христианство. И гомосеки тут совершенно ни при чём.
Комментарии7
