Что и сколько читали в царской России

В первой половине XIX века Россия представляла собой интеллектуальную пустыню: в лучшем случае тиражи книг составляли сотни экземпляров, и те распродавались годами. Но даже в начале ХХ века тиражи умных книг были максимум 10-15 тыс., а самым популярным был лубочный писатель Матвей Комаров.

Часть правых националистов продолжает мечтать о «России, которую мы потеряли». Да, наверное, что-то в той России можно найти хорошее (к примеру, просторы – такой большой страна больше никогда не была), но вот уж что точно оттуда не надо брать, так это темноту и невежество.

Взять великую русскую классическую литературу. Если отринуть всю идеологическую шелуху, то окажется, что она существовала для очень узкого круга русских европейцев (одновременно многие из них были колонизаторами, владельцами плантаторских хозяйств). Так, в издании «Отечественные записки» №2 (43), стр. 12-16 приводятся выдержки из исследования литературоведа Василия Страхова «Пушкин и массовый читатель», показывающие картину читательского мира в царской России.

К примеру, в Москве в начале XIX века были только 2 книжных лавки с дневной выручкой в 12-15 рублей. Если учесть, что цена небольшой книжки тогда составляла 3-5 руб., нетрудно посчитать, сколько книг покупали москвичи.

(Справедливости ради стоит сказать, что в то время образованная публика также заказывала книги из-за границы напрямую – на иностранных языках. Но и их число было не велико – в С-Петербург ежемесячно приходило 300-400 книг).

На протяжении XIX века ситуация практически не меняется. Ближе к середине века месячное жалованье чиновника не превышало 60-80 руб. в месяц (вспомним Акакия Акакиевича из гоголевской «Шинели» с окладом 33 рубля). При средней цене книге в 10 рублей мало кто мог себе позволить купить книгу даже раз-два в год.

Не удивительно, что крупнейшие прижизненные тиражи Пушкина не превышали 1200 экз., да и те залеживались годами. Интересна судьба основанного Пушкиным журнала «Современник». Как отмечает Страхов, в переписке Грота с Плетнёвым имеется указание, что в 1840-х годах «Современник» печатался в 600 экз., из которых расходилось 200. Издание было убыточным.



Красноречивым показателем является празднование столетнего юбилея Пушкина в 1899 году. Юбилейное академическое издание (но так и не оконченное) полное собрание сочинений поэта было напечатано тиражом… 2 тыс. экземпляров – на 140 млн. населения. Что касается юбилейных пушкинских брошюр для более простого народа, то их тираж доходил до 10 тыс. экз.

Крупнейшим дореволюционным издание Пушкина стал 10-томник, выпущенный Сувориным. При тираже 15 тыс. стоил он 1,5 рубля. В целом же, как пишет Страхов, «дальше города и глубже интеллигенции эти книги не шли». Единственным исключением был Лев Толстой – поистине самый популярный писатель среди российской интеллигенции. Тираж его Полного собрания сочинений, изданного в качестве приложения к журналу «Вокруг света» в 1913 г., достиг астрономических по тем временам 100 тыс. экземпляров.

Практически не было русской «умной» литературы на национальных языках – и это при том, что не на русском, а на своих языках тогда писали и читали миллионы россиян (начиная от остзейских немцев, поляков и финнов и заканчивая евреями в местечках). Так вот, совокупный тираж сочинений Пушкина на национальных языках Российской империи с 1899-го по 1916 год составил 23 тыс. экземпляров.

Общее число библиотек в 1913 году было 12 тыс., включая мизерные земские, насчитывающие по несколько десятков книг. Для сравнения: в 1939 году библиотек в стране было 250 тыс. (и это с учётом того, что от России отпали наиболее грамотные Польша, Прибалтика и Финляндия).



Полным крахом для только-только начавшего развиваться издательского бизнеса явилась Первая мировая война. К концу 1916 года вдвое сократилось число книжных магазинов и лавок (с 2 тыс. до 1 тыс.), а совокупные тиражи книг упали на 50%. Главную роль тут сыграло то, что российские издательства закупали печатное оборудование и комплектующие к нему за границей (своего не производили), а война перекрыла эти поставки.

Что же в царской России читал обычный читатель (мещанин, обыватель)? Когда подобный вопрос задали Льву Толстому, он ответил:

- Матвея Комарова.

Сегодня никто не знает такого автора, а даже в начале ХХ века его книжки выходили огромными по тем временам тиражами: к примеру, самая популярная «Славный мошенник и вор Ванька Каин» по цене 3-5 коп. могла иметь разовый тираж в 50-100 тыс. экз. Вторые по популярности – песенники, сонники и письмовники.

Что же это за самый популярный писатель царской России Матвей Комаров? Он жил в конце XVIII века, подлинного имени его никто не знал (первые выпуски его сочинений имели псевдоним «Житель города Москвы»). Уже в начале XIX века его обозначили как «Матвей Комаров» (тоже псевдоним). Предполагается, что под этими псевдонимами скрывается кто-то из российских масонов – Новиков, Болотов или кто-то из их друзей. Такой низкопробной литературой они рассчитывали хоть как-то увлечь россиян чтением. Среди других самых популярных произведений «Матвея Комарова» – «Невидимка, история о фецком королевиче Аридесе и брате его Полунидесе, с разными любопытными повествованиями», «Повесть о приключении английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фредерики Луизы». С самого начала издания эти книги для лучшего восприятия читателем стали иллюстрировать лубочными картинками. В общем, этакий «Гарри Поттер» сто-двухсотлетней давности.



Если посмотреть на картину издательского мира и читательского интереса сегодня, то можно убедиться, что Россия возвратилась на 100 лет назад. «Россия, которую мы наконец-то обрели». «Матвей Комаров» – это миллионы экземпляров нынешней низкопробной литературы. Умные книги снова, как и сто лет назад, издаются тиражами от сотен до 2-5 тыс. экземпляров. Интеллектуальные журналы и издательства в большинстве своём убыточные. Книжных магазинов – кот наплакал. Правым националистам-имперцам есть теперь чем гордиться.