Молодой человек пытаясь найти ответы на свои вопросы искал людей которые могли бы на них ответить. Со многими встречался, никто не мог ответить. Как-то он повстречался с ученным мусульманином и задал ему эти вопросы:
1. Есть ли Бог? Если есть, покажи мне его (очертания)!
2. Что такое судьба?
3. Почему если Дьявол сотворен из огня, он будет помещен в ад, где все в огне, ему ведь не больно будет. Не уж то Аллах это не продумал?
Вдруг, ученный наносит ему сильную пощечину.
Молодой человек, в непонимание, спрашивает:
- Зачем ты рассердился на меня?

В одно распрекрасное утро Виктор ехал в общественном транспорте по каким-то своим делам. Общественный транспорт всячески радовал Виктора своей незагруженностью, гендерным составом пассажиров и немилосердной тряской на заднем сидении.
Как-то так сложилось, что в общественном транспорте, в это утро, кроме Виктора, из мужчин наблюдался только водитель маршрутки, которого можно было не считать, ибо человек делом занят – правила нарушает, матерится на кого-то, деньги считает и по ухабам трясет маршрутку.
А от этой тряски у совершенно незнакомой Виктору женщины, сидящей рядом, в районе декольте случались всякие волнительные колебания...
Зрелища у Виктора были, хлеб в магазин обещали завезти к одиннадцати, уступать место не нужно было никому – в общем, утро было самым что ни на есть замечательным.
До тех пор, пока обладательница волнительного декольте не вздохнула тяжело и не отвесила Виктору оплеуху. Не так, чтоб сильный удар вышел у слабой женщины, но довольно таки звонкий и очень обидный.

Я помню как холодный снег падал на город, и в окнах одинокий свет напоминал про зимний холод, и ночь, всё время торопясь, сменяла день внезапно. Я помню всё, но не могу вернуть время обратно!
Я действительно помню снег! Он падал огромными белыми хлопьями. Мы шли с какого-то концерта, и я даже не помню, как с ним познакомилась. Мы не заметили как пролетели шесть часов скучнейшего концерта!

Он всегда держал меня за руку. Даже теперь, спустя столько времени, я не могу понять почему. Может быть, боялся меня потерять.
Я ловила снежинки и мне кажется, что я до сих пор помню каждую. Для меня рай не был тёплым и солнечным местом: я представляла его заснеженным, сверкающим под лунным светом.
Знаю, что помню каждую минуту, проведённую с ним, но когда пытаюсь об этом думать, режущая боль пронизывает сердце, и я могу вспомнить только несвязные моменты.

история конечно длинная, но основана на реальных событиях, к сожалению...(((
10.34. Руфат и Эмилья.
- Руфик, это я. Привет. Как твои дела, милый? – ласково говорил голос на том конце провода.
- Слушай, я еще сплю. Сто раз тебе говорил, – не буди рано в выходные! – пробурчал он.
- Прости, прости, я только хотела узнать, мы сегодня пойдем на каток?
- Что я, маленький мальчик что ли, с тобой кататься? Иди, если хочешь. Эма, тебе уже девятнадцать, а ты все глупостями занимаешься. Все, я сплю.
- Прости меня еще раз, что разбудила тебя, милый. – На том конце провода уже слышались лишь короткие гудки.
13.40. Руфат и Эфилья.
- Руф, ты проснулся?
- Ага. Ем.
- Доброе утро, солнышко! – обрадовалась она.
- Утро. Что делаешь?
- Вот сижу одна дома, смотрю по телевизору какую-то комедию. Мы погуляем?
- Эма, попозже перезвони, в дверь звонят.
15.00. Руфат и Камил.
- Камиль, здорово. Пошли пива пить?
- Здорово. Че так рано? Эма в гости не звала что ли? – засмеялся Руфат.
- Да ну ее. Задолбала! То ей на каток, то ей в театр, блин. Ну что я в этом ее театре забыл?
«Культурная революция», тоже мне! – закипал он.
- Ну, успокойся, это же мелочи. Девчонки все немного того, «с приветом».
- Это точно.
- Давай в пять, в баре на Торговой.
- Лады. Жду.

В глубокой молодости как-то я работал слесарем. Наша бригада ездила по фермам и занималась монтажными работами. Ставили и ремонтировали котлы, поилки, скребки (это когда руки по локоть в говне, вокруг коровьи задницы не устающие выпускать содержимое….) и т. д. Короче ходили мы пропахшие силосом и навозом и с красными испитыми рожами. Романтика… Сейчас сидя в роскошном офисе в галстуке и наблюдая за курсом акций, даже не верится что это было со мной… Тогда происходили самые невероятные истории. Пару- тройку из них я хотел -бы рассказать. В одной из деревенек ферма стояла рядом. Место где стояла ферма было красивое. Сосновый лес, в метрах 50 крутой высокий спуск и потрясная река. На обед мы (когда приезжали туда) устраивались невдалеке на берегу реки. Там ловили рыбу или раков (сеть мы всегда возили с собой), а с водкой это милое дело. У фермы как это полагается была своя котельная. Котельщиком там работал пожилой мужичок маленького роста.Он немного прихрамывал и звали его Филип. “Филип к #%ю прилип”- посмеивались мы между собой. Он был любитель выпить (какой же котельщик не пьет..) и регулярно куда-нибудь отлучался. К его приходу пара в котлах почти уже не было. Доярки ругаются. Завфермой матерится и т.д. Как и всякий пьяница он по своему был талантлив и прост как “две копейки”. И однажды его голову посетила “гениальная мысль”…

Заполярье. Гаджиево. В/ч #####. А если совсем просто, то стройбат.

Обыкновенный стройбат, чьи серые казармы из силикатного кирпича разместились на сопке над базой АПЛ. Дополнительно надо сказать, что рота, подчинённая мне, была не совсем обычным стройбатом. Она была горнопроходческой. Поэтому и солдаты подбирались, как правило, из горняцких и шахтерских посёлков.

Соответственно, и контингент имел либо одну "ходку" на зону или "малолетку", или условный срок. Ещё те ребята. Но это так, к слову.

А сегодня наша рота ждала новое пополнение. Как обычно, в первую очередь переживал замполит, ибо ему было обещано, что с новым пополнением в роту придёт Художник.

Не больше и не меньше. О как! Надеюсь, никому не надо объяснять, что такое Ленинская комната и сколько там должно быть плакатов и наглядных пособий?

Я не люблю звонки. Никакие. Будь то рингтон мобильного телефона или дверная трель. Звонок будильника вообще ненавижу. Примерно как Гитлера. Даже,наверное еще больше. Меня почему-то они ужасно злят. Я люблю компании, люблю громкую музыку, но когда я дома один, меня раздражают резкие звуки. Может быть это ненормально, спорить не буду, обещаю когда-нибудь побеседовать по этому поводу с психиатром. Когда-нибудь.

Но от звонков никуда, увы, не деться. И на этот раз он прозвучал. Такое убогое среднестатистическое "динь-дон"...Хотя трели соловья, сопровождающие нажатие кнопки звонка, на мой взгляд, еще убожественее.
Я мирно сидел в кресле, занимаясь одновременно двумя делами, склеивал клеем "Момент" разбитую сувенирную тарелку и слушал какие-то фольклорные завывания по телевизору. Можно было,конечно переключить, но было лень. Пусть себе...
"Динь-дон"- сказала входная дверь.

- Слушай, ну и как теперь рапорт писать? - зло спросил Николай. Он вышел на крыльцо и теперь стоял, широко расставив ноги в кирзовых сапогах. Замызганный, испачканный грязью кожаный плащ хлопал по тощим ногам. От Николая пахло соляркой и кровью.
Артем не ответил - сидел, курил, пуская в темнеющее небо колечки дыма. Дробовик он примостил на коленях так, что ствол глядел на пустынную дорогу, по которой ветер гонял палые листья с яблонь.

- Что писать-то будем? - громче повторил Николай. Он стукнул окованным прикладом об доски крыльца, сел рядом. Серебряные кресты, нашитые на плащ, тихонько звякнули, коснувшись ружейного ствола. Артем покосился на него, но опять ничего не ответил, добивая папиросу до картонного мундштука. Сзади загромыхали шаги. Митяй Шалый, здоровенный парень из отряда прикрытия, появился в дверях, сгибаясь под тяжестью старого сундука. Потемневшая, обугленная в нескольких местах крышка была пробита несколькими серебряными гвоздями, вместо замка в щеколде болтался железный прут, скрученный сложным узлом.
- Куда его? - пробасил Шалый.

«Вы считаете, опорожнить мочевой пузырь так легко?» – думал Илья Олегович, стоя над унитазом и ожидая хоть какой-нибудь струйки.
К кому он обращался – совершенно неизвестно, ибо, во-первых, никто и никогда не высказывал ему соображений о лёгкости этого дела, а во-вторых, в квартире просто никого больше не было. Поскольку Илья Олегович уже много лет жил один.
Телевизор и радио в данный момент тоже ничего подобного не утверждали. Так что мысль Ильи Олеговича носила чисто риторический характер.

Осознав всё это, Илья Олегович улыбнулся изяществу своих ментальных построений, затем ещё раз улыбнулся тому, как сконструировалась у него фраза: вы считаете… и так далее. С местечковой интонацией фраза-то.
Тут же вспомнился школьный товарищ Ёсик. Мальчик из добропорядочной, положительной еврейской семьи: папа – торговый работник, мама – медицинский. Старшая сестра – коротконогая, плотная, тёмно-карие глаза, волнистые густые чёрные волосы, пушок над верхней губой, россыпь угрей по щёкам и на лбу. И Ёсик – большеголовый, рыжий.

– Старик, расскажи нам сказку, – попросили дети.
– Садитесь, сорванцы, – лукаво улыбнулся старик и отложил газету. – Я расскажу вам сказку. Жил-был волк. Огромный, страшный серый волк. Огромный, как волк, страшный, как крик пенсионерки с первого этажа, серый, как мои будни. Волк жил в лесу, как это водится у всех волков. Огромному волку требовалось огромное количество еды, но всю дичь в лесу вечно пугали люди: шумные, грубые лесорубы, поющие девочки, люди, постепенно отвоевывающие у леса место для своих огородов и домов. Огромное, гордое животное начало просто голодать. Сильный и свободолюбивый зверь, способный охотиться, не мог найти себе пищи. На тропинках, где он когда-то охотился, теперь гуляли дети, громко распевая песни и распугивая дичь.

И в какой-то из дней волк не стерпел и ринулся к дому, который наглые люди построили прямо в лесу. Он ворвался в дом и проглотил какую-то старушку. После еды он вознамерился отдохнуть и прилег на опустевшую кровать. Но и поспать ему не дали люди. Заявилась какая-то девчонка, задающая глупые вопросы. И когда волк уже хотел сожрать и ее, она подняла крик. На крик прибежали лесорубы и зверски убили волка. И даже над мертвым волком они издевались. Они вспороли ему живот и были горды своим зверством. Так погиб последний из гордых волков.
– Лесорубы – изверги! – гневно вскричал один из детей. – Я вырасту и отомщу им.

-Стрёмное дело, ох стрёмное, - покачал опухшей мордой Берёза, - даже и не знаю, кого на него подписать, да и подпишутся ли…

Они сидели на лавочке в одной из дальних аллей парка им. XXI Съезда Партии рядом с неимоверно загаженной лужей, гордо именующейся, почему-то, озером. Место было надёжное и неоднократно проверенное. Не в силу своей уединенности, отнюдь, народа вокруг хватало, но народа тоже специфического. Работяги с ближайшего завода, какие-то малолетки с приблатнённой внешностью и повадками, а на деле – хомячки хомячками, несколько, пьяненьких уже, тёток очень среднего сексуального возраста и прочий подобный контингент. «Лужа» давно считалась местом практически безопасным: вроде бы и народ вокруг, но никто тебя не замечает и в дела твои не лезет, у всех своя компания. Просто бухают люди после рабочего дня, отдыхают, эка невидаль.

Денис Вениаминович Булкин с детства по натуре был мелким пакостником. Он никогда не мучил животных, не отбирал мелочь у маленьких и не обижал девчонок, но вот подложить гвоздь под колесо машины или спрятать раздавленное тухлое яйцо в чужом парадном мог запросто. Ещё он любил отключать в квартирах свет, там где распределительные щиты выходили на общедоступную лестничную клетку, а также забивать спички в замки, поджигать почтовые ящики и кидать на головы прохожим воздушные шарики наполненные водой.

С возрастом Д.В.Булкин остепенился, но в душе (не путать с душем) всё равно осталось желание нагадить, при наличии гарантии не схлопотать за это по рукам. Например недавно он, убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, опорожнил пузырёк супер-пупер-клея-цемента на жоподром местных бабушек - зелёную скамейку около песочницы, а потом с удовольствием гурмана слушал истошные вопли отдираемых всем подъездом пострадавших.

— Нет, это не мой сын! — сказал Волемир Пинтусевич. Он со строгим недоумением посмотрел на стоящего перед ним мальчика в сером костюме и продолжил, — Мы, Пинтусевичи, потомственные клоуны. А ты?
— Ты предвзято к нему относишься, — сказала жена. — Он — нормальный мальчик.
— Эльвира! — сказал Пинтусевич. — Ты просила поговорить с сыном. Я делаю это. Более того. Я воспитываю сына! Я разговариваю с ним как мужчина с мужчиной! Почему ты вмешиваешься?
Жена ушла на кухню варить ужин. А может и обдумывать ответ.
— Э-э-э… Ах да! Иван! — сказал Пинтусевич, — На кого ты похож?
— Люди говорят, на маму, — уныло ответил младший Пинтусевич.

- Но, Зинаида Петровна! Мне же сам Олег Палыч подписал! – Едва не рыдал от отчаянья зав отделом маркетинга.

- Вот пусть Олег Палыч и выдает, а в кассе денег нет! – Бухгалтерша гневно захлопнула окошко выдачи, и оппонент прочел, болтающуюся на дверце табличку «Ушла в банк».

- Вот анаконда африканская, - прошипел он, потирая лысину, - чтоб тебя черти взяли, - и поплелся по коридору прочь.

Зинаида Петровна тем временем злобно покосилась на стену, из-за которой доносились проклятья зав отделом и не подозревающего о таком коварстве акустики.

- Шиш тебе, а не аванс! – Зинаида Петровна скрутила пухлыми пальцами жирный кукиш, ткнула им в закрытую дверцу и, продолжая возмущенно ворчать, полезла в стол за вязанием.

Въехав в новую квартиру я ощутил какое то неудобство. Покопавшись внутри своих чувств я пришел к выводу, что неудобство было вызвано отсутствием таких милых сердцу мелочей, как посудомойки, системы фильтрования воды и измельчителя. Измельчитель, это такая хрень, которая ставится на сливе в раковине и перемалывает пищевые отходы.

За последние несколько лет я как то привык, что в выносимых мусорных пакетов, пищевые отхода отсутствовали как класс. Наверное кроме говяжьих костей. Все остальное с любовью и знанием дела пожирал любимый всеми домочадцами измельчитель. Или как мы его еще ласково называли - бульбулятор.

Я уже умер?-спросил человек.
-Угу,- кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги.- Умер. Безусловно.
Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.
-И что теперь?
Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.
-Теперь тебе туда,- он не глядя указал пальцем на неприметную дверь.- Или туда,- его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.

-А что там?- поинтересовался человек.
-Ад,- ответил Шамбамбукли.- Или рай. По обстоятельствам.
Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
-А-а... а мне в какую?

Друзья поехали на выходных отдыхать на дачу. Звонят - бросай все и приезжай к нам, тут клево!!! Собрались с товарищем, двинулись... Тут приходит сообщение: презервативов захватите, закончились! По пути заезжаем в аптеку, я становлюсь в очередь в кассу, спустя мгновение замечаю, что атмосфера в аптеке неуловимо напряглась... А у товарища моего есть любимый прикол для общественных мест - изображать дауна, зрелище достаточно угнетающее для неподготовленных людей. В общем, оборачиваюсь я - точно, развлекается...

Два года срочной службы в московском округе ПВО - кладезь историй.
После 6 месяцев учебки попадаю на боевой аэродром перехвата, на котором
мне должно служить остальное время. Специальность - радиомеханик. Звание -
младший сержант. Местом службы оказывается КДП (командно-диспетчерский
пункт)- та самая будка, что торчит над полем вблизи ВПП
(взлетно-посадочной полосы). На КДП постоянно находится какое-то командование,
предупрежденный об этом - готовлюсь нести службу в постоянно-застегнутом
состоянии. После месяца стажировки довелось заступить на первое
самостоятельное боевое дежурство. Кроме прочего, принял по смене ящик
с "ракетницей и боеприпасами к ней для подачи визуальных сигналов аэродромным
службам в случае отсутствия радиосвязи".

...еду в Смоленск оформлять машину. солнечный летний день. на заднем сиденье - еда, напитки, теплое одеяло. возможно, придется переночевать.

перекуры, сон минут на двадцать, бутерброд, и снова в путь. стабильно - 160. ровная прямая дорога.

через несколько часов таможня. оформление, скучные лица. бумаги, ксерокс, оплата издержек. водители огромных фур. сигареты, очереди, ожидание. далеко заполночь - обратно.

машин мало. встречные водители вежливо переключаются на ближний свет. вдруг в свете фар на обочине - дед с ведрами. что-то продает. останавливаюсь, выхожу.

ведра пустые. дед сидит на стульчике, хихикает и смотрит в сторону. меня он как будто не видит, и на мои вопросы не отвечает. бросаю в ведро десять рублей, сажусь в машину, еду дальше.

Утро 1-го июля в банке "НаноТехИнвест" при любом раскладе не обещало легкого дня, все таки - месяц, квартал и полугодие, а тут еще эта х*йня. Вася Желобок, администратор операционного дня , тупо и бездарно закрылся в сортире своей съемной гостинки. Сука-хозяин выгородил-таки из совместного санузла своего 30-метрового курятника отдельный туалет и даже снабдил его дверью с автоматической защелкой. Туалет был узкий, ох*ительно узкий, и Вася, нагулявший без малого полтора центнера на сидячей работе и вечернем пиве с креветками, втискивался в него с большим трудом. Он даже не хотел снимать эту хату, но квартира нужна была срочно, а хитрожопый владелец скинул пару тыщ - и Вася забил. Забил на х*евый район, на 3 пересадки и полтора часа до работы, на отсутствие балкона и на этот пенал с унитазом.

Телефонный звонок вытащил меня из состояния тревожной полудремы, в котором, мне показалось, я находился всю ночь. Мой неугомонный мозг тут же угодливо подсуетился и почти мгновенно сориентировал меня во времени и пространстве. И прежде чем мне пришлось открыть глаза, я уже твердо знал, что сегодня 14 августа, среда, и именно на сегодняшнее утро моей жене назначено кесарево сечение.
С трудом открывшиеся глаза добавили к этому всему еще несколько деталей: через плохо зашторенное окно, бесцеремонно, с чисто детской непосредственностью, в мою комнату светило утреннее августовское солнце, ну а часы, при всем хорошем их ко мне отношении, показывали всего лишь 6 утра.

У меня есть сестра. Младшая. Красивая такая дефка с сиськами, но но это сейчас. А лет пятнадцать-семнадцать назад она была беззубой лысой первоклашкой. Ради справедливости скажу, что я тоже была в то время лысой пятиклассницей. И вовсе не потому, что мы с Машкой такие красивые от рождения, а потому, что у нас, к щастью, были ох*ительные соседи: дядя Лёша, тётя Таня, и трое их детей. Тётя Таня с дядей Лёшей были ах*еть какие профессионалы в плане бухары, а их дети были самыми вшивыми детьми на свете. В прямом смысле. В общем, в один прекрасный день мы с Машкой повстречали всю эту удалую тройку возле песочницы, куда вшивые дети регулярно наведывались с целью выкопать там клад, и неосторожно обозвали их «п*здюками», за что и поплатились.

Свою подругу Люську я люблю. Не то чтоб мне вообще никогда не хотелось задушить ее бусиками... Но намного реже, чем остальных представительниц Племени Писающих Сидя. Мысль «убила бы дуру» приходит мне в голову в основном тогда, когда Люся сама становится могильщиком своего женского счастья. И даже не могильщиком, а просто сбивает его на подлете.

Ну, представьте себе такую ситуацию: сидим мы с Люсей в кафе. Из мужчин вокруг – сплошные неликвиды. Чу! А это кто такой интересненький? Смотрю, а за соседним столиком мужчина скучает в одиночестве. Солидный, лет под пятьдесят, но бодрячком. Журнал про бизнес листает. Я Люську под столом толкнула: «Ты старых коней любишь?» Люська, дура, начинает мне буровить про любовь к животным вообще и к лошадям в частности. Я перебиваю ее заливистым хохотом. Люська вздрагивает. Я обрываю хохот и шепчу: «Улыбайся, корова, мужчины любят жизнерадостных дурочек». Люся обреченно улыбается. Минут через десять моего периодического ржания и люськиного хихиканья объект подсаживается за наш столик с бутылкой шампанского.

- На выходные совершим путешествие за границу, - сказал папа.
Всю неделю я с нетерпением ждал отъезда и потихоньку складывал необходимые вещи в дорожную сумку, чтобы быть наготове.
В субботу после ужина папа смастерил две самокрутки – себе и маме.
- Ну, поехали! – улыбнулся он.
Папа и мне хотел сделать папироску, но мама не разрешила:
- Ему еще рано курить!

Вместо этого мама дала мне горсть таблеток – цветных, словно я совсем маленький.
Часа через три папа и мама делились впечатлениями:
- Ну, как?
- Я просто улетела!
Мне было обидно. От таблеток меня сморило, и я проспал все путешествие.
- Ты уже настолько расширил границы сознания, что сегодня просто не успел до них добраться, - объяснила мне мама. – Хочешь поиграть в следующий раз в собачку? Понюхаешь – и найдешь кратчайшую дорогу по запаху!

За шесть месяцев езды в этом году не видел ни одного автоинспектора в машине пристегнутым.
Ни разу.
Ни одного.

Количество встреченных движущихся самобеглых колясок ГИБДД - 53 (я записываю и внимательно гляжу). То есть, на самом деле их 57, но 4 я видел только сегодня в течении получаса, неслись к месту ДТП... отступление: сегодня на трассе (я ехал Петровск-Саратов) была суровая авария, две машины сгорели, пробка - почти от Сторожевки до Саратова, пожарные там, куча милиции, что было - непонятно, но явно не плюшки жрали; трындец какой-то, надеюсь, потом в новостях расскажут каконочтобыло.
Короче, эту четверку я не считал; ребята, мыслю, реально по делу ехали, а не тупо катались, им можно. Да и не успел разглядеть, честно говоря, лётали они - только в путь.